Ледяной холод души

[Повелительница Тыкв]

- Это уже третья… - я переступила через порог лоджии. Он сидел на подоконнике, немного синий от утренней минусовой температуры и такой бледный…. вот уже второй день… Без рубашки, в одних джинсах, свесив одну ногу в открытое окно, он казался мне совсем мертвым.
- Я знаю. – не отрываясь от сигареты прошептал он. На его лице была уже заметна щетина. Но разве он сейчас думал о бритве?
Я проснулась от того, что в комнате запахло табаком. Я могла, конечно, его отсчитать за это, ведь он же бросил почти как год назад. Но если дым ему поможет держаться дальше, то пусть лучше это будет он.
- Прошу, не начинай опять. – его хриплый голос заставил меня вспомнить мою вчерашнюю лекцию о том, что он простудиться, если сейчас же не уйдет с лоджии. Я утвердительно покачала головой, хотя он это вряд ли увидел, уж слишком стеклянными были его глаза. Слишком пристально смотрел он на улицу, как будто все также с надеждой ждет ее, хотя знает, что она больше никогда не придет. Я могла хоть в тысячный раз ему повторить: «Забудь, забудь…», только бы быть уверенной, что это на самом деле поможет.
Я тихо обняла его за плечи. Он все молчал. А я так отчетливо слышу биение его сердца, оно так спокойно, словно его задачей уже не стоит перекачка крови. Словно кровь застыла где-то в венах, и сердцу уже не зачем работать… Но оно бьется… По его телу мелькнула дрожь – это мое тепло проникло и согрело его ледяной холод души.
- Забудь ее… - мои губы едва шевелились. Но он только судорожно сглотнул и выпустил облако серого дыма.
- Это же не может продолжаться вечно. Вернись в группу, дозаписывайтесь. Парни будут очень рады.
Он молчал. Только единственное теплое, что осталось в нем – его дыхание – сейчас покрывало стекло.
- Она не та, что тебе нужна, - я продолжала. – Она не ценила тебя. И угробила бы в конце концов. Он едва ухмыльнулся.
- Она любила меня… - он снова помрачнел. Из-за прошедшего времени.
- Она предала тебя! Вещи собрала и в Питер уехала! Когда любят – тогда не сбегают просто так! – я сказала это на сколько возможно серьезней. Даже не щадя его сердце, которое было бесполезно ронять – оно было разбито, ремонту не подлежало, и я даже боялась поднять и собрать его осколки так, чтобы не сделать ему еще больней и не ворошить прошлое. Мне казалось, эти осколки крошились все с каждым днем сильнее и сильнее. А по ночам слышался хруст уцелевших. По ним топтались какие-то изверги – Вина, Боль, и Ненависть к себе. Это было то, что осталось после того, как Любовь улетела. Она же не могла жить в «разбитом корыте». А я все громче и громче ему повторяла:
- Она сейчас не здесь, не с тобой. В Питере! С каким-то уродом из клуба, который позвал ее танцевать в его заведении. Ладно. Это бы еще ладно. Только не надо было говорить тебе, что ты был для скоротания ее одиночества и ревности одного парня. Типа этакий музыкант, выступает в клубах, всем должно быть завидно. Молчать о том, что она сама не знала, для чего все это затеяла и не ожидала, что ты влюбишься в нее так наивно и беспечно. Ей нужно было всего лишь молчать, что она тебя не любила – просто у нее актерский дар от природы, просто она умеет пускать пыль в глаза и вставлять вместе с нею розовые линзы. Она умеет играть с людьми, и пусть говорит, что это получается нечаянно, она редкая сучка, которую я искренне ненавижу!
Он закрыл глаза и потушил о запотевшее стекло сигарету. Снова потянулся за пачкой… Я схватила ее, и, грозно на него посмотрев, хотела убрать в задний карман. Он поднял на меня глаза, и сквозь них я увидела черную пустоту его разбитого сердца, Боли, что топчется по осколкам и издает тихий хруст. Я поколебалась, но все же вернула ему его никотин. Пусть лучше травиться этим, ведь эта стерва за столько времени успела изрядно подпортить ему кровь. Он достал еще одну, щелкнул зажигалкой и медленно затянулся, как бренди на Новый год. Прислонился к стеклу, опустил голову, и так сидел несколько секунд не дыша, держа в легких смолянистый дым и как бы не желая его выпустить в атмосферу.
- Я ведь помню, как ты стоял на плацдарме. Она с виноватым лицом тебе что-то протрепетала и зашла в вагон. Поезд уходил, а ты стоял как в ступоре. Потом пустился на колени и закрыл голову руками. – я снизила голос и притихла.
Он выдохнул. Снова закрыл глаза и из них вдруг полилась слеза. Он вспомнил, как кричал «Нет!» уходящему поезду, как не верил, что теряет свое самое ценное в жизни. Как упал на колени, впился ногтями в асфальт и ударял по нему кулаками. Обхватил голову руками, сжал ее так, что камешки с плацдарма впились в ладони. Он корчился от боли, дикой, невыносимой… Горло перехватило, было невозможно сглотнуть, а слезы смешивались с песком и затуманили глаза. Его удушила своя же любовь, своя же преданность растерзала душу в клочки, и теперь его якорем тянуло вниз, прибило, как муравья дождем. Своими ударами об асфальт он разодрал руки до крови, теперь она впитывалась в рубашку. Он помнил, как я подбежала к нему, подняла, и, растолкав начавшуюся собираться толпу зевак, подвела к скамейке, сильно обняла – настолько, насколько хватало моих женских сил. Сжала его голову в своих ладонях и прижала к плечу. Он неловко сомкнул свои руки у меня на спине – у него не было сил…. Жить.
Он помутнел. Сжал губы и снова сделался бесстрастным как тогда, пару минут назад, когда я только зашла к нему. Его дикая боль, жгучая отрава, что заставляла его биться в конвульсиях тогда, задевая каждую мышцу и ткань тела, заставляя каждую косточку ломиться и трещать не отступит. Не пропадет. Не сгинет. Он неизлечим. Не восстановим. Это крах.
- Она любила меня… - он все не переставал это твердить.
- Нет…
- Я не могу поверить, что то, что было между нами игра! Я знаю как играют, я сам играл - влюблял, бросал и делал больно, но у нас все было совсем не так!
- Ты был просто слеп.
- Нет, я все прекрасно знаю. Она мне все отдавала, все, до последней капли. Она говорила мне такие слова, писала такие письма…
- Это все вранье, сказать можно что угодно, ты знаешь.
- Она дарила мне такие подарки, на которые едва зарабатывала, мне порой стыдно было их принять.
- Это ничего не доказывает.
- Мы же никогда не ссорились… Мы жили как в сказке. Я думал такого не бывает…
- Такого не бывает. Забудь то, что не было.
Не знаю, думал ли он как жить дальше и стоит ли мне бояться за его жизнь. Я буду рядом с ним – ведь для этого и существуют люди. Ведь для этого и есть я, чтоб забрать пачку сигарет, обнять, когда ему плохо, и наврать маме, если он не ночевал дома.
- Максим…я люблю тебя…и всегда буду любить, сколько бы зла тебе не причинили.
Он взглянул на меня впервые за сегодня, и поцеловал.
- Парни звонили из студии. Ты же знаешь, без тебя никак. Я им все сказала, они тебя понимают и поддержат. Можешь сегодня остаться там…только позвони, ладно?
Он докурил, и бросил вниз горящий фильтр.
- Люб…я так тебя люблю… - он обхватил меня за талию и прижался к животу. – Сваришь мне кофе?
Я улыбнулась, чмокнула его в макушку и босая поплелась на кухню. Едва я успела включить кофеварку, как зазвонил его телефон где-то на диване, в джинсах. Я достала его из кармана и ужаснулась – ОНА! Я спешно нажала зеленую кнопку, чтобы он не услышал. Мне лепетал ее виноватый голосок:
- Максим? Алло?
- Его нет. – я готова была ее разорвать на части.
- Люба…Это я… Я очень скучаю по нему. Мне очень жаль, что все так получилось.. – она запиналась, явно не ожидая разговора со мной.
- Прошла неделя. И ты позвонила только сейчас.
- У меня было куча дел, я хотела позвонить… - я ее перебила.
- Мне не нужны твои оправдания. Мне вообще наплевать на тебя. Я говорю с тобой только потому, чтобы сказать, что Максим в тебе больше не нуждается. Сотри его номер и не звони сюда больше. И кстати, междугородние нынче подорожали.
- Люб, мне не важно сколько это стоит… - начала было она.
- Твой урод это оплачивает? Ах да. Так вот, если еще раз я увижу на его телефоне твой вызов, пусть даже пропущенный, я из под земли тебя достану и сделаю мейк-ап аля-Валуев. Это понятно?
- Можно мне с ним хоть поговорить? Последний раз, пожалуйста! Ты должна меня понять! Поставь себя на мое место!
- Не дай Бог мне быть на твоем месте. И пока я живу, мой брат не услышит о тебе ни слова. – я бросила трубку и тут же стерла все ее вызовы, сообщения и номер из телефонной книги.
- Он забудет тебя…рано или поздно… - я процедила сквозь зубы эти слова. Потом, подумав, вытащила из телефона сим карту и швырнула ее в форточку. Ему давно еще надо было это сделать. Куплю новую и поставлю новый тариф. Чтоб межгород был дорогой. На всякий случай.
Он вошел на кухню и отхлебнул кофе прямо из кофеварки. Мило улыбнулся, и посмотрел на разобранный телефон на столе.
- Что с телефоном? - он был искренне удивлен.
- Ничего. Только куплю тебе сим карту и будет как новый. – я рассмеялась.
Он подошел к окну и швырнул туда пачку сигарет.
- Как только она упадет, я забуду ее. – через пару секунд он вдруг повеселел.
- Я, между прочим, на студию опаздываю, а она меня кофе балует!
Он натянул рубашку, взял басуху и вышел в коридор.
- Сестренка, буду поздно. У нас с парнями есть планы.
В тот день я поверить не могла, что плакала от счастья…

[Аннабет=)]

Ой.... Я даже не знаю, кто прав: та девушка или Люба... Вроде и та страдает... хотя... может это игра.
По-моему Максим сам себя обманывает, говоря, что забудет ее...
Жду продолжения...

[Повелительница Тыкв]

Это конец он очень маленький. Все,это последнее, которое у меня было. Следующее будет в августе - как напишу=)

[Анастасия]

м-да..
Я тоже в какой-то растерянности..Кто прав?
Жаль, что это уже конец...ждем следующих произведений!

[Аннабет=)]

Это конец он очень маленький. Все,это последнее, которое у меня было. Следующее будет в августе - как напишу=)

????
А я думала, что будет еще....
Например, к нему приедет та девушка..... хотя.... так, наверное, даже лучше. Каждый допридумает такую концовку, какая ему нравится)))

[Валерия Ильященко]

Мне понравилось.Как жалко,что люди страдают из-за любви,так хочется,чтобы все были счастливы.
Кто виноват,а кто нет,не знаю...а может здесь и нет виноватых)

[Повелительница Тыкв]

хотелось посмотреть на вашу реакцию=) все ее почему то не винят, это и странно..