Кинолента жизни

[(Полина.П)]

А я ведь так и знала, что с днем рождения будет какая-то подлянка.
Когда уже Катя успокоится? Мне не нравится эта девочка. А еще мне не нравится, что родители всегда ругаются на старших, даже не слушая то, что на самом-то деле виноваты младшие. Всю жизнь у меня так тоже было. Бесит просто до жути...
А на счет друзей Арины. Все же они все дети, а детей не трудно убедить в любой лабуде, которая будет говориться с уверенностью. "Дружба крепкая не сломается" - это все чушь, когда есть подобные влиятельные на сознание недоброжелатели как Катя.
На счет шара. Вообще, у меня у самой младшая сестра, и когда ей было пять лет, она преспокойно сбивала кегли. Просто шар она брала во-первых самый легкий, а во-вторых она бросала его не одной рукой, как все, а катила двумя ручками. На самом деле, это не сложно, правда шар катится с неимоверно медленной скоростью и к тому же так очень мало что можно сбить. Но играть вполне возможно, особенно если поставить бортики на дорожке)
Глава как всегда прекрасна. Я обожаю мысли со всех сторон. Это великолепно, Маш.
Жду продолжения!

[Валерия Ильященко]

Не думаю,что Катя стала бы катить шар двумя руками,так как скорость маленькая.Это бы задело ее самолюбие. Насчет семьи,не понимаю таких родителей.Моя мама никогда не спихивала вину на меня,как на старшую.Она всегда выслушивала,и выслушивает,и только потом делает вывод.Так что у нас с сестрой таких проблем никогда не было

[Маша Соболева]

Девочки, у меня уже два дня лежит эта глава и ещё одна, но поскольку не все прочитали, я выложу только эту..))

Глава 6.

Пока все стояли в ступоре и утешали зарёванную Катю, Арина неслась сломя голову, не останавливаясь не на секунду. Она скрылась за поворотом и бежала, то и дело меняя направление, так быстро, как только были способны её длинные тонкие ноги. Когда Александр спустя пару минут выбежал на улицу, от дочери не осталось и следа… Мужчина чертыхнулся и набрал номер жены.

Девочка наконец перевела дух, остановившись у своего дома, который находился неподалёку от кафе. Как она туда добралась, и сама не помнила – точно кто-то тащил её за руку, а сама она лишь повиновалась. Арина испуганно огляделась по сторонам, но не обнаружила ни родителей, ни их машин. Тогда она поднялась в квартиру, осторожно открыв её собственным ключом. Никого не было. Девочка решила, что её, наверное, стали бы искать на ближайшей к кафе остановке или парке, куда она не забегала. Тем более Тата не заметила, как дочь в последний момент на всякий случай кинула ключи в карман пальто. И никто не заметил, значит, дома её искать начнут в последний момент. Впрочем, оставаться в квартире она не намеревалась.
С ненавистью скинув своё праздничное платье, Арина переоделась в обычные светлые джинсы и натянула голубой свитерок с оленем. Потом завязала волосы в хвостик, швырнув заколку-бантик на пол. Вся эта мишура была создана явно не для неё. Она не могла долго находиться в такой одежде; она точно преображала её и не давала мыслить и действовать свободно. Арина перевернула все свои копилки и вытащила из них деньги – набиралось порядком тысячи три (копила она довольно долго, несколько лет, складывая все деньги, которые только попадали ей в руки), а это немало. Девочка запихнула их в кошелёк, положила в карман сотовый телефон, потом подумала немного, и вытащила небольшой рюкзачок, где уместилось две тёплые кофты, бутылка воды, батон, какие-то хлебцы в коробочке, немного конфет и яблок, а также любимый медвежонок, без которого она никогда бы не ушла. Собрав все свои нехитрые вещицы, она одела тёплую куртку, шапочку, натянула рюкзак на спину и хотела уже спуститься вниз, как ей на глаза попались… Катины куклы.
Эти барби заполонили всю полку в коридоре и всегда вызывали у Арины раздражение. Желая отомстить ненавистной сестре, девочка сшибла всех кукол на пол, и вырвав у половины то ноги, то волосы, то воткнув в головы иглы, забрала остальных и демонстративно вышвырнула на помойку. Чтобы эта дрянь знала!

Наконец, завершив своё подлое дело, Арина устремилась подальше от дома. Уже темнело и по аллее зажигались фонари. Девочку сковывал какой-то страх, но возвращаться домой ей не хотелось. Телефон звонил и звонил, высвечивая то номер отца, то матери и не смолкая не на минуту. Наконец, она устала отклонять вызовы и попросту отключила телефон. Сев на лавочку в каком-то незнакомом дворе, Арина осмотрелась по сторонам. Она никогда не была здесь. И этот двор никоим образом не внушал ей доверия; напротив, он пугал её. Было слишком темно и пусто, справа дорогу закрывали унылые гаражи, прямо напротив неё огороженные баллоны с газом и какие-то тёмные дома. Хотя на дворе было не более девяти часов, сгустившаяся темнота приводила в ужас. Услышав где-то неподалёку лай собак, девочка вскочила со скамейки и понеслась подальше, стараясь не оборачиваться. Её обуял дикий страх, побороть который она не могла. Она жалела, что ушла из дома так поздно, ничего не обдумав – идти было некуда, у подруг бы её сразу обнаружили, да к тому же…. Как теперь к ним пойти-то?! Дорогу до дачи она не знала и добраться бы не сумела. А теперь на улице такая темнота, просто мрак! Где-то лают собаки, фонари уже гаснут, и она совершенно одна, одна!
Вдруг Арина вспомнила о небольшой гостинице, находившейся возле набережной. Там вполне можно было бы переночевать на те деньги, которые она взяла с собой, покушать и отправиться к бабушке. «А что будет потом?» - подумала вдруг девочка, но детский разум тут же отмёл этот вопрос. С потом она разберётся; «сейчас» волновало её куда больше. Вернуться домой было бы ужаснее всего. Там Катя, её ненавистная, мелочная сестра, её главный враг. Она испортила её день рождения, который так прекрасно начинался. Она стравила её лучших друзей. Она раз и навсегда перечеркнула её отношения с Настей – а ведь как она, Арина, дорожила этой девочкой! Она отняла доверие родителей. Она была чудовищем, настоящим чудовищем! И как дальше можно было существовать с этой дрянью под одной крышей? Нет, ни за что! О, когда они вырастут, повзрослеют – она непременно отомстит сестре. И пусть эта Катя перенесёт самые невыносимые мучения, пусть она умрёт, пусть она страдает! Но за то, что Арина стояла вся в слезах, одна, одинокая и брошенная всеми, сестра обязательно ответит сполна.
На большом табло у остановке высвечивалось время и температура; к удивлению Арины, было почти десять вечера – а она как будто только вышла из дому. Девочке стало совсем страшно, но она взяла себя в руки и начала дожидаться автобуса. Как назло, транспорт совсем не проезжал… Ей никогда в жизни не было настолько жутко. Одна. В незнакомом месте. С отключенным телефоном. В темноте. Она хотела разреветься, как маленький ребёнок, но сдерживалась из последних сил. Наконец, мимо прошла какая-то полненькая женщина с мальчиками лет шести и десяти; обрадованная Арина подскочила к ним, точно к спасению:
- Здравствуйте! Вы не подскажете, на каком автобусе можно доехать до гостиницы?
- Ох, да на любом, деточка. Она же совсем рядом. – женщина удивлённо взглянула на неё. – А зачем тебе туда? Уже поздно, почему ты не дома?
- Ой… - лгать она, в отличии от Кати, умела плохо, но такой вопрос предвидела и потому уже придумала мало-мальски вразумительный ответ на него. – Так я не в этом городе живу. Мои родители по работе приехали и остановились в гостинице, а я пошла к подружке – в этом году сюда переехала – и вот только вернулась от неё. Мама с папой ещё работают, а где гостиница, подружка и сама не знает. Можете помочь мне, пожалуйста?
- Конечно, разве брошу тебя тут? Такая маленькая! Сколько тебе лет, десять?
- Девять исполнилось. – призналась Арина, мысленно порадовавшись, что она выглядит на целый год старше. – Вы посадите меня на автобус?
- Зачем автобус, деточка? – разговорчивая тётка взяла её под руку, выпустив старшего сына. – Я тебя так доведу! Мы, знаешь, сейчас вот за тот угол пройдём, потом вперёд немного, ещё направо – и через дорогу твоя гостиница!
- Спасибо вам большое, я даже не знаю, как вас отблагодарить… - лепетала девочка, едва поспевая за не в меру активной женщиной. Она всё болтала и болтала, совершенно не слушая свою маленькую спутницу. За каких-то пятнадцать минут Арина узнала огромное количество увлекательной информации – что у них дома стоят два новеньких телевизора, есть кошка трёхцветного окраса, а старший сын Михаил, названный в честь сурового деда, совсем не хочет учиться. Она так устала от надоедливой тётки, что сбежала бы от неё, знай дорогу к гостинице. Конечно, надо бы уметь быть благодарной, но…молчать тоже нужно уметь.
Наконец, они добрались до невысокого белого здания и попрощались. Арина поднялась по ступенькам и очутилась в чистом нарядном фойе. Вокруг стояли удобные бардовые пуфики, напротив двери стойка, а справа от двери находился буфет, где можно было бы перекусить – а голод девочка чувствовала уже нешуточный. Глянув в зеркало, девочка сняла шапочку, распустила темные волосы и постаралась придать себе взрослый солидный вид. Подойдя к стойке, Арина, старательно копируя характерный жест матери, небрежно швырнула деньги на стол (она обменяла их на тысячные купюры у своей проводницы) и столь же небрежно бросила:
- Однокомнатный номер на одну ночь. Ключ, пожалуйста.
- Девочка, ты чья? – регистратор с улыбкой посмотрел на смешную клиентку, но в её глазах не были ни капли смеха. Напротив, эта пигалица кокетливо улыбнулась и с неестественно взрослой улыбкой ответила:
- Уж точно не ваша. Где мой ключ? Я не намерена ждать.
- Без документов мы не можем выдать номер, сожалею. – мужчина едва сдерживался от смеха, который в нём вызывала девочка, так нелепо косившая под взрослую женщину. Но Арина только скривилась – опять же, совершенно как Тата, и серьёзным тоном произнесла:
- И что с того? У людей без документов совсем нет прав? То, что у меня нет паспорта означает, что я должна провести ночь на улице? Какая наглость! Я буду жаловаться! – девочка вспомнила ещё несколько фразочек матери и сочла их очень удачными. – Вы просто расист!
- Кто? – на этот раз он не стерпел и тихонько расхохотался. Девчонка закатила глаза и голосом усталой примадонны простонала:
- Если надо объяснять, то не надо объяснять! Боже, какие необразованные люди на нашем веку… Так вы дадите мне номер? Или выставите бедное, беззащитное существо, просто потому, что у него нет жалких бумажек?!

- Девочка, где твои родители? Уже поздно, почему ты не дома? Мы обязаны сообщить твоей семье. – регистратор перестал смеяться и попытался докопаться до истины. Но упрямый ребёнок не хотел ничего говорить.
- Вы все лезете в мою жизнь! Отстаньте! – она театрально рухнула на пуфик и заломив руку, коснулась тыльной стороной ладони лба. – Как же хочется напиться иногда в этом мире, полном идиотов…

- Перестань надо мной издеваться! - он вышел из-за стойки и встал возле кривлявшейся девочки неизвестно какого воспитания. – Мы обязаны позвонить в милицию! Охрана!
- Насилие! Насилие! Помогите, насилие! – громко завопила Арина, когда к ней приблизился лысый полноватый охранник и дружелюбно взял её за руку. – Уберите от меня свои грязные руки!
- Стой-ка…. – вдруг регистратор точно вспомнил что-то и хлопнул себя ладонью по лбу. – Да! Как я мог забыть! Ведь это та самая пропавшая девочка! По приметам подходит стопроцентно! Девочка, ты ведь Арина? Арина Румянцева?
- И что с того? – выпалила она и поняла, что попалась. – Пустите меня! Немедленно пустите! Вы не имеете права меня задерживать, я – свободная личность! У меня деньги! – и в бессилии девочка выдала свой главный козырь, применив уже фразу отца. – Да у меня такие связи!
- Ариночка, заканчивай этот спектакль. – охранник простовато погладил её по голове и вздохнул. – Родителям твоим мы позвонили, они уже ума приложить не могут, куда ты пропала. С шести часов бегают и ищут по всему городу. По всем постам объявили, мама твоя совсем в истерике бьётся, говорит, что случись что с тобой – она жить не сможет. Ты зачем ушла? Зачем ты так семью напугала?
- Я не могу с ними! – неожиданно расплакавшись, призналась девочка и упав на пуфик, долго ревела, пока в фойе не ворвался бледный, как мел, Александр и нервная, задёрганная Тата с мокрым лицом.
- Доченька! Любовь моя! – истерично закричала она, крепко стиснув дочь в объятиях. – Господи, я чуть не умерла! Где ты была?
- Я хотела переночевать здесь, а потом уехать к бабушке, но без документов деньги никому тут не нужны. – со злостью заявила Арина, не отвечая на нежности матери. Она только прижалась быстро к Александру, но тут же отстранилась и холодно добавила:
- Мне нужно домой?
- Да, там поговорим. Обсудим и твоё поведение, и то, что ты с Катей сделала, и с её игрушками. – процедил мужчина и так глянул на дочь, что сердце у неё ушло в пятки. – Идём!
- Сашенька, не будь так резок с ней, она всего лишь ребёнок! – Тата бежала следом за ними, лепеча какие-то глупости и пытаясь урезонить мужа.

Дома Арина сидела в кресле, дрожа и выслушивая долгий монолог отца, отчитавшего её за всё. Он припомнил ей и недовольных гостей, и драку в кафе, и выброшенных и изуродованных кукол, и даже плохие оценки. Возможно, не взорвись она в кафе, Александр бы прислушался, как всегда и встал на её сторону. Но теперь она утратила его расположение. Почему Катя умела действовать подло, исподтишка и незаметно, а она, только отвечая на её гадости, выходила виноватой? Это было так несправедливо! А ещё, дура, поверила ей тогда…
- Арина! Отдай сейчас же сестре своего медведя. Она сказала, что хочет получить его взамен испорченных игрушек. – потребовал мужчина, когда закончил и собирался уже отпустить наказанную девочку. Она встрепенулась.
- Нет. Папа, можете отдать ей все мои игрушки, все до последней, они мне не нужны! Но только не отбирайте Умку! – молитвенно просила девочка. – Он для меня очень, очень важен! Папа, он у меня с рождения, я не могу с ним расстаться!
- А я могу расстаться с моими барби? – тихо всхлипнула Катя, сидя на коленях у матери. – Какая ты эгоистка!
- Отдай мишку, Арина. Сию же минуту. – приказал отец и положил руку на стол. Девочка затравленно посмотрела на него, будучи не в силах отдать вот так своего самого первого друга. Она засыпала, прижимая его к себе, каждую ночь, в детстве таскала медвежонка за собой, даже пела ему и читала сказки! Она променяла бы все игрушки на свете на одного только Умку, и вручить его младшей сестре казалось невыносимо мучительным.
- Ни за что!
- Положи его на стол. Я считаю до пяти…
- Нет! Нет, папочка, нет! Пожалуйста, только не это! Что угодно, кроме этого! – на глазах Арины выступили слёзы.
- Раз…
- Нет! Нет! Неееет!
- Два. Три…
- Я не могу! Папа, пожалуйста, не надо!
- Четыре…
С жутким рёвом Арины вытащила медвежонка из рюкзака и ласково поцеловав его в мордочку, положила на стол. Её милый Умка. Его чёрненький носик. Его мягкая шёрстка. Его вязаная зелёная кофточка в полоску. Его блестящие бусинки-глазки. Он не был похож на остальные игрушки, в нём была теплота и любовь, которую девочка сама и вложила. Спустя ровно девять лет после его появления, их тесной дружбы, ей приходилось разлучиться с ним.
Катя радостно вцепилась в новую игрушку, точно получая садистское удовольствие от горя сестры. Бездушная кукла! Александр откинулся в кресле и устало вздохнул, напоследок приказав старшей дочери отправляться спать. Арина направилась в спальню, но проходя мимо сестры, не удержалась и выпалила:
- Я ненавижу тебя! Гадкая, бессердечная скотина! Я вижу тебя насквозь! Я бы врагу не пожелала такой сестрички, как ты! Тварь!
С этими словами, не задерживаясь ни секунды, девочка бросилась в свою комнату и упав на кровать, без единого звука сжала зубами свою руку. Она больше не могла выразить свою боль в слезах или криках – они кончились. Теперь оставались только глухие, невыносимые страдания… Она осталась одна. Совсем одна. И почему все против неё? И почему, в таком случае, она обязана слушаться их? К чёрту воспитания. Раз столько раз они игнорировали её любовь, её попытки помириться… она больше не будет стараться. Надоело. Пусть теперь стараются другие, а она будет делать всё назло.

[Lyubaja]

Машенька, прости меня, что так долго ничего не комментировала и не написала отзыв по предыдущей главе. Мне бывает сложно сформулировать свои мысли и написать отзыв, надеюсь не злишься :*
Значит так. Меня до ужаса стала раздражать Катя, пускай я всегда была на стороне Арины, я иногда видела, что она не права. Сейчас же Катя перегнула палку.
У меня только один вопрос: откуда Арина знает такие слова как "скотина" или "тварь"?) В мои 9 лет я не знала даже это.
В последней главе меня разочаровал их отец. На протяжении всей книги, мне казалось, что он единственный , кто понимает Арину, видит, что она немного обделена такой заботой, которая есть у Кати. А тут не раздумывая, встал на сторону Кати. Ну не знаю, меня это удивило. Я замечаю, что многие люди делают выводы просто так. Не поняв, всей ситуации. Очень жаль Арину. Катя впринципе такая же эгоистка, мне кажется. Любит привлечь внимание к себе. Наверное они учатся друг у друга, но берут не положительные а отрицательные качества.
Вобщем, ты помнишь, что я люблю твою книгу поэтому не вижу смысл это говорить ещё 100500 раз)))

[Анастасия]

Так, я тут тоже нарисовалась, и решила-таки отписаться.
Сейчас все мысли в кучку соберу только.
Катино желание устроить подлянку вообще предсказуемо, поэтому здесь ничего удивительного я не увидела. Интересные моменты начинаются с кафе.
Катя начинает обвинять сестру в двуличии, лжи итэдэ. Все это понятно - поднять себе настроение-испортить праздник сестре.
Реакция друзей тоже вполне себе понятна, и не стоит, я думаю, тут говорить что видно не лучшие друзья были у Арины. Если бы вы сидели, а вам тут авторитетный человечек (Напомню, что Катя считается хорошей и честной девочкой) заявил, что угрюмый друг твой говорит, что ты какой-то плохой за твоей спиной. а друг твой кричит, что это неправда, то есть пытаясь оправдаться яростно. Естественно, детям пришла в голову мысль, что все это правда, и началась,грубо говоря, всеобщая истерия.
В принципе, по-моему, здесь момент с дракой, гипербола, ну или гротеск. Я, конечно, плохо знаю, психологию маленький и не очень детей, но вот представляя себя, думаю, не стала бы драться прям сразу и прям там. Хотя, ведь, у Арины отобрали в очередной раз все. А она какой-никакой собственницей из-за вот таких моментов стала, и теперь ее ударили по самому больному, и виновен ее всегдашний враг - Катя. Конечно, может это были излишние эмоции, ну не знаю.
И вообще, можно всю эту ситуацию обобщить и нам покажется картина "трафарета" поведения людей.
а) Тех, кто обвиняет - яро защищаются, и тем самым навлекая на себя еще больше недоверия
б) Те, кто являются оружием обвинителей, быстро перебегают на сторону обвинителя забыв обо всех, потому что мозг человека в 90% срабатывает в эти моменты так: "Он меня предал. К черту его!". И никому уже не нужны никакие доказательства. Просто эго ущемлено и все.
Насчет родителей.
Ну да, говорят там себе дети, и говорят - чего плохого?
Повышенный тон? Ну мало ли чего там. Может, картошку чуть-чуть не поделили или наоборот,может, у кого-то такой тон восторженным зовется.
А вот рукоприкладство трудно не заметить.
Нет, а вот если бы вы подошли и 9-летняя девочка бьет маленькую пятилетку, да еще с такой яростью, которой Кличко будет тихо завидовать и курить ментоловые сигареты на подоконнике, то знаете, будь вы самый благоразумный родитель, но если эта мелкая ваша - вы думать не будите и разбираться тоже,а сию минуту накажите этого озверевшего ребенка. Опять же аффект первых минут восприятия, как мне кажется.
Мы сразу увидели, кто жертва-кто нападающий, и в зависимости от этого расставила коэффициенты. Все.
Дальше мы видим, вот не на шутку разбушевавшуюся Арину, и тут мне,как читателю, становится жутко от ее действий. Нет, правда. Она с такой яростью это все делает, что просто.... я конечно понимаю, сестра уже ее терроризировала, но все равно...Не знаю, насчет этого момента с куклами я не могу ничего сказать.Мне в голову закрадывается мысль, что может у нее со времен клиники что-то в голове осталось нехорошее, но я далеко отбрасываю эти мысли.
Дальше мое внимание привлек момент с гостиницей. Ничего же страшного, если я перескачу практически через всю 6 главу?
Арина с надрывным пафосом кидает деньги служащим гостинице, что вызвало у меня невольную улыбку. Вот честно. То ли фильмов пересмотрела по НТВ, то ли отец так ведет себя, то ли я не знаю.
В общем, если говорить обо мне, то я понимала в таком возрасте, что за одни деньги номер ну совсем-совсем не возьмешь, хотя бы потому что ты дите, в понимании всех.
А Арина и себя сдала (хотя это ей и лучше), и народ посмешила. Ничего хорошего, вот.
А дальше растрогавший меня момент с мишкой.
Во-первых, здесь сразу видим - противопоставление одного лучшего друга (он же Умка) Арины и кучи бесцельный кукол Кати.
Кстати, вот именно по этому сравнению можно предсказать, что Арина будет нуждаться в одном лучшем друге, в том, кому душу можно излить, и возможно, найдет его, а вот Катю будет окружать непонятная толпа.
Хотя, ведь у Арины отняли лучшего друга, отняла Катя...прогноз меняется.
Поведение родителей ничуть не смущает в этих главах.
Настя выглядит как единственный думающий персонаж здесь, не считая работы хитрости Кати. Это проявляется на моменте ее поездки в машине, и вот честно, я рада за нее, что она вырвалась из этого круга.

Ну, вроде все, на сегодня
Пост сдал

[Маша Соболева]

СПАСИБО ВСЕМ!:*
Полин, я с тобой полностью согласна... Детям можно с уверенностью впаривать что угодно, главное убедить, что ты прав.
Luibaja, я совсем не злюсь) Для меня главное, чтобы комментарий всё-таки появился.. Не знаю, в 9 лет я такие слова уже знала, правда, от родителей.. Думаю, во дворе, где Арина постоянно играла, тоже можно услышать. Да, Катя очень неправа.. Жестоко поступает.
Настя, отдельное спасибо за такой большой отзыв.) Ты полностью права... Думаю, Арина просто выплеснула разом всю свою злость, которая очень долго копилась... Вот вам и ярость.) А эпизод с мишкой... Вообще-то, я не собиралась делать акцент на кукол. Катя-то дружбу ценить умеет, а вот родную сестру, её любовь и доверие - нет. А Настя-то почему думающий персонаж? Вот что уж я не поняла...
Продолжение уже есть, выкладывать или ещё нет?

[Анастасия]

Ну, на мой взгляд,Настя в этих главах единственный персонаж, который как-то пытался обдумывать свои поступки, делать анализ и выводы, что ль (Момент в Машине.). Остальные бесились, вредничали,бегали и нервничали - все что угодно, только не думали.
Да ну что ты, ты же знаешь - Настя графоманством увлекается не в меру)
Выкладывай, и жди меня недельки через 1,5

[Валерия Ильященко]

Мне кажется родители здесь поступили неблагоразумно.Забирать игрушку - не лучший выход.Да и потом,ребенок убежал из дома,им должно это о чем-то говорить?Почему они никогда не разговаривали с ней по душам?Неужели, он - взрослые,не понимают этого.Ведь многие ссоры из-за Кати,значит,нужно разобраться в этом. Но им легче наказать ребенка,нежели узнать хоть что-нибудь.Да и думаю Арина ничего теперь не кажет.Родители должны быть опорой,ребенок должен им доверять,а теперь думаю доверия не будет.К сожалению так часто в жизни случается,а потом,когда родители стареют,именно обиженные ими дети помогают им,а те, с кем сюсюкались и считали ангелами,отворачиваются и даже стакан воды не принесут

[Маша Соболева]

Спасибо, Лер)
Ты права,родителям легче наказать Арину, отняв самое дорогое, чем понять, что случилось. Тем более, они боятся открыть глаза и увидеть, что их Катенька не идеальна.

[Маша Соболева]

ЧАСТЬ III

Глава 1.

- Поздравляем! Наталья Павловна, у вас замечательная дочь, такой можно только гордиться! – завуч, пухленькая Антонина Матвеевна, приобняв за плечи нарядную тоненькую девочку лет восьми-девяти, с милой улыбкой и каштановыми кудрями, радостно и гордо тараторила. – Одна из наших самых лучших учениц! Мы все так счастливы, что Катя учится в нашем лицее! Вот, держите – ваша грамота за первое место на школьной олимпиаде по английскому языку. Я от всей души поздравляю вас! Такие успехи в четвёртом классе, да ещё учитывая то, что Кате всего девять лет – это прекрасно, прекрасно! Это вы так научили её языкам?
- Что вы, моя девочка занимается с репетитором – я слаба в английском. Огромное вас спасибо. – миловидная женщина с выпрямленными светлыми волосами, струившимися до пояса, бережно забрала листок и взяла руку дочери. – Нам уже пора, мы опаздываем.
- Куда же вы? – завуч расстроено взмахнула руками, пытаясь удержать их. – А награждение? Её ведь должны через пять минут объявить в актовом зале!
- Но мы опаздываем на рисование! Понимаете, до занятия осталось всего пятнадцать минут! – с некоторым раздражением объясняла Тата, но Антонина Матвеевна и слушать её не желала, перехватив девочку и потащив её в сторону актового зала, где собралась вся начальная школа. Тата вздохнула и обречённо поплелась за ними, видимо, смирившись с тем, что придётся превысить скорость по пути к художественной школе. Сама Катя, в шёлковой кремовой блузке с кружевными изящными рукавчиками, коротенькой юбке из чёрного бархата и ободке с крошечными камешками, одетом на свободно падавшие на плечи кудряшки, выглядела ужасно усталой и вялой. С самого утра у неё не было ни одной свободной минуты, а мысль о том, что предстояло ещё три часа старательно оттачивать штрихи и умение строить куб, приводила её в уныние. Впрочем, и после короткого обеда дома об отдыхе оставалось лишь мечтать – её ждало часовое занятие французским, а потом домашнее задание. Самый ужас Катя находила в том, что с семи до восьми часов ей, совершенно выжатой, приходилось весело отплясывать в танцевальной студии. Её мнения никто, по сути, не спрашивал – бойкая мать решила всё за девятилетнюю послушную дочурку и забила её дни настолько, что свободного времени не оставалось совершенно, даже на сон. Учёба в несколько странном, но очень престижном и сильном лицее начиналась не в пример остальным школам ровно в семь часов; когда обычные школьники, наскоро продравшие сонные глаза, нежились ещё в своих кроватях, целеустремлённые детишки-лицеисты внимательно слушали учителей и пыхтели на уроках.
В этот лицей поступила четыре года назад очаровательная воспитанная девочка, которая, казалось, ничего дурного сделать не могла, и которой все бы только гордились. Ещё бы, и три иностранных языка, и множество полезных увлечений, и отличное поведение, и безукоризненные оценки, да ещё и красавица, что совсем не стыдно вешать на доску почёта и хвастаться перед гостями из других учреждений. Только вот было одно неприятное обстоятельство – с этим сокровищем перешла и сестра, девочка крайне трудная и скандальная. Педагоги просто поражались, как сёстры могут иметь столь разные характеры и только за успехи Кати боялись намекнуть холёной и деловитой Наталье Павловне, что её старшенькой лучше бы вернуться в старую школу. Поначалу, классе в третьем, девчушка выглядела милой и даже старательной, но ближе к окончанию четвёртого, совсем отбилась от рук и перестала учиться. Впрочем, Арине сходили с рук и грубости, и драки, и за редким исключением невыполненные домашние задания – ведь нажалуйся кто родителям Румянцевых на неё, они разом заберут обеих, с обидой и не лучшим мнением о лицее. А этого допустить было никак нельзя. На Катю, победительницу стольких конкурсов и лучшую ученицу в классе, возлагались надежды. И пока она училась здесь, старшая сестра могла спокойно продолжать свои выходки.

- Катенька, улыбнись тому дядечке – он тебя на стенгазеточку сфотографирует! – сюсюкала Антонина Матвеевна с стоявшей рядом девочкой. Катя посмотрела на неё, точно говоря – не смейтесь надо мной, объясняйте, как взрослому человеку, - но фотографу измученно улыбнулась, изображая радость и веселье. Завуч тут же увела её после награждения и сдала на руки матери.
- До свидания, мы очень спешим! – Тата, уже не пытаясь казаться вежливой, выхватила дочь, пробормотавшую что-то вроде: «извините, нам пора» и потащила её к машине. Только захлопнулись дверцы молочно-белого BMW, Катя откинулась на светлое сиденье и принялась торопливо переодеваться в вязаное голубое платье, более комфортное для рисования. Женщина протянула ей коробку с шоколадным печеньем и пакетик сока.
- Милая, сегодня нормально поесть не удастся, прости. Я оставлю тебе шоколад, хорошо? Мы совсем не успеваем из-за этих дурацких церемоний, солнышко.
- Всё в порядке, мамочка. Только мы с Владой хотели сегодня немного прогуляться – посмотри, какая хорошая погода, снежок… - робко заговорила девочка, но расширенные глаза матери заставили её замолчать.
- Ты что! Погуляешь на выходных. А сегодня когда? Или ты намерена пропустить занятия? Отстанешь ото всех, испортишь показатели. Вечером поздно с танцев придёшь, а после семи я тебя не улицу не выпускаю, ты же знаешь. Нет, зайчик, потерпи до воскресенья.
- А можно Влада придёт хотя бы в гости? – умоляющим голосом попросила она, и на этот раз получила более-менее положительный ответ.
- Ох… мне не жалко, ангел мой. Но неужели вы мало времени проводите вместе? Школа, художка, модельное агентство. Тебе недостаточно этого?
- Мамочка, мы занимаемся там, а не… веселимся. – как-то горько объяснила Катя, пытаясь донести до недалёкого ума Таты то, что в девять лет ей хотелось играть и отдыхать, а не разъёзжать по всевозможным кружкам. Но мать услышала только то, что подругам в очередной раз нужно встретиться, хотя всё же позволила.
- Милая, не переживай. Ты же знаешь, как я люблю тебя. В воскресенье я могу сводить тебя с Владочкой на каток, сходим в магазин и купим тебе что-нибудь новенькое. Просто наберись терпения, теперь такая жизнь – всем приходится нелегко.
- Бабушка говорит, что у меня перенагрузка. – неожиданно вспомнила девочка; женщина усмехнулась.
- У тебя замечательная бабушка, но… она очень отсталая. Да, отсталая. Она точно боится за тебя, и дай его волю, прижала бы к себе и не отпускала до самой смерти. Она не понимает, что такое развитие. Не слушай её, зайка.
- Хорошо, мамочка. А можно мне кока-колу? Девочки мне рассказали, что это очень вкусная газировка и удивились, что я до сих пор не пробовала её. Оказывается, все уже давно пьют её.
- Господи, Катенька! – кажется, другая мать меньше бы напугалась, иди речь не о коле, а об алкоголе. – Да ты что, маленькая моя! Этой гадостью только здоровье гробить! Там же вся печень разъедается! Да ей раковины чистят и ржавчину отмывают, а ты собираешься пить. Посмотрим, что потом случится с твоими одноклассницами!
- А почему Арине можно? – Катя заёрзала на сиденье, проверяя набор карандашей в сумке (Тата ненавидела детские портфели и считала, что они уродуют ребёнка, придавая ему клоунски-нелепый вид). Тата вздохнула и помедлив минуту, честно ответила.
- Потому что она старше. И ещё не слушает меня. Не хочет слушать. И делает свой выбор сама, не желая прислушиваться к советам матери – так пусть живёт как знает. Я очень люблю её, но… я слишком сильно упустила её. Теперь поздно что-то исправить. Понимаешь, Арина уже не изменится, у неё сформировался характер, взгляды… Она не станет жить так, как могу предложить ей я. Поэтому её воспитанием занимается папа, а я просто помогаю и забочусь о ней, как могу. Но я люблю её, правда, очень люблю.
- А по-моему, она и папу не слушает. Живёт, как ей вздумается. – повторила услышанные когда-то слова учительницы девочка и уставилась на мать. Та только покачала головой и тут же притормозила, пытаясь уклониться от ответа. Возможно, в таком скором умственном развитии дочери были и свои минусы – она понимала куда больше своих сверстников и порою считала очевидным то, что другие дети не замечали. А ей совсем не нужно было этого видеть.

- Всё, приехали. Старайся, солнышко. Из тебя выйдет потрясающая художница! Все в голос говорят, что у тебя настоящий талант. Я заберу тебя в половине третьего и приготовлю твои любимые отбивные котлетки, хочешь? А за английский тебя ждёт подарок большой от нас с папой.
- Какой? – радостно встрепенулась Катя.
- А вот – сюрприз! – Тата нежно поцеловала дочь на прощание и села в машину. Девочка побежала к бежевому зданию с длинными огромными окнами, стоявшему в окружении заснеженных елей и облысевших лип. Летом и весной всё вокруг цвело и зеленело, залитое солнцем, и свежий ветерок, дующий с набережной, колыхал листья. Аккуратные тропинки пересекали парк серыми полосами, но теперь, перед Новым Годом, всё было заснежено и бело.

В этот самый момент в актовый зал ворвалась высокая девочка в обтягивающих джинсах, модных кедах и серой кофте с ярко-красной надписью. Почти чёрные густые волосы отросли до середины спины, а тёмные глаза сияли по-прежнему живо и глубоко, выделяясь на накрашенном, как у модели, лицом. Рост , фигура и косметика позволяли ей выглядеть года на два старше своих двенадцати лет как минимум. Арина замерла у дверей и огляделась вокруг, точно выискивая кого-то, затем подошла к завучу и шёпотом обратилась:
- Здравствуйте. Мама… моя мама уже ушла?
- Да, она забрала Катюшу и уехала минут двадцать назад. А что?
- Ничего, просто она вчера обещала забрать меня после школы, но видимо, как всегда забыла. – недовольно фыркнула девочка. – Ладно, позвоню папе.
- Зачем беспокоить отца? Разве ты сама не можешь дойти до дома? – желчно бросила Антонина Павловна. Когда Кати и её матери не было поблизости, она не стремилась скрывать свою неприязнь к наглой девчонке. Но та и не подумала прислушаться, только скривив губы:
- Я его не побеспокою. И тем более, до дома далеко и я не знаю, как туда идти. Как я могу знать, если я на машине?
- Ну, делай, как знаешь. Кстати, Румянцева, ты когда намерена исправлять оценки? Ты в курсе, что по русского и математике у тебя выходит три? И знаешь, учителям уже надоело идти с тобой на компромисс и тянуть из последних сил. Не нам нужна твоя учёба, а тебе!
- Я понимаю. Я буду стараться. – девочка отвернулась, чтобы никто не увидел, как она закатывает глаза. Хоть мать и перестала быть для неё образцом, идеалом женщины – это привычку она не могла бросить. Как она не старалась отказаться от этой привязанности, совершенно бесполезной и болезненной любви, она всё равно оставалась. Они не были похожи на первый взгляд, но эта живость, упрямство передались Арины всё-таки от матери. И видя, как они обе одновременно поднимали к небу блестящие карие глаза, всем видом показывая, что не другим их учить, нельзя было усомниться в этом сходстве. Отрицая даже свою любовь к Тате, девочка продолжала смотреть её взглядом и с тоскою смотрела ей вслед каждый раз, когда мать уходила.
- Я надеюсь, ты осознаешь, по какой причины ты ещё не вылетела из лицея, в который стремятся поступить способные и талантливые дети? – завуч кольнула в самое больное место, надавив не на совесть даже, а на самолюбие девочки. Но раздражённая Арина только кивнула головою и стремительно направилась к выходу.
Девчонки уже давно ждали её у крыльца, она разглядела их в шумной компании, но на несколько минут задержалась, заглянув в кабинет информатики. С облегчением, Арина увидела за партой Андрей. Вид его светло-русые волос, топорщившихся на затылке, заставил руку подняться и аккуратно пригладить их. Мальчик со смехом схватил её за запястье и потащил к выходу. Там нетерпеливая гурьба ребят только и дожидалась их прихода, но вскоре устремилась вперёд, видя, как они переглядывались…
Они шли по улице быстрым шагом, но в то же время отставая от компании, глубоко впечатывая белый снежок. Остальные ушли далеко вперёд, нарочно оставив их в покое. Арина со злостью жаловалась на нудного завуча; Андрей спокойно слушал её, уговаривая и не думать о таких пустяках.
- Тебе правда важно, что она про тебя сказала?
- Мне плевать. – девочка усмехнулась и с неприязнью ощутила, насколько похож этот смешок на Татин. Точно убеждая себя, она грубовато повторила. – Совершенно плевать.
- Тогда в чём дело?
- Они… они меня достали. – Арина закинула голову высоко к небу, случайно обнажив высвободившуюся из-под шарфа шею. – Не только она, а все. Что-то трясут с меня, дёргают… Заколебали. Дай мне зажигалку, я свою потеряла где-то.
- Ты её не потеряла. – упрямо заявил Андрей. – Это я выбросил её.
- Ты что, придурок? Кто тебе вообще позволил шарить в моих карманах? - девочка остановилась на дороге и полушутливо схватила друга за куртку. Правда, она бы скорей разбила себе кулак, чем причинила ему хоть какую-то боль, но хотела лишь припугнуть. Андрей лёгким движением отодвинул её на пару шагов и отчеканил.
- Мне надоело, что ты куришь. Ясно?
- Это не твоё дело! Ты собираешься читать мне морали, как все? Чтобы я тебя возненавидела? – Арина толкнула его в грудь, сузив глаза.
- Дура, я о тебе думаю! О твоём здоровье! – мальчишка взорвался в ответ на её выходку. – И если остальным плевать, это совсем не значит, что они твои друзья.
- А ты-то кто? Меня бесит, когда мной командуют! Я вправе сама решать, что делать, а что нет! А ты… тебе просто нравится контролировать меня! Так вот что, я…
Арина вдруг заметила, что глаза Андрея оказались на одном уровне с её и точно буравили. Говорить было неловко, неприятно… Он смотрел слишком пристально, чтобы у неё хватило сил что-то произнести. Внутри девочки точно растеклось плавленое железо, заставляя кипеть кровь и циркулировать по направлению к сердцу всё быстрее и быстрее, ускоряя темп его биения. Где-то там это железо остывало, превращаясь в магнит, создававший непреодолимое притяжение к Андрею, противиться которому было нереально. В голове у Арины затуманилось и ноги стали точно ватными; она безвольно отпустила сцеплённые в кулаки руки, которые сами потянулись к его спине. Девочка перестала сдерживаться и подчинившись этому притяжению, прикоснулась к его губам…
В эти минуты она теряла контроль над собой, полностью передавая его Андрею и жила одними чувствами с затуманенным сознанием. Прижимаясь к мальчику, Арина дышала всё тяжелее и тяжелее, смутно ощущая себя и существуя в какой-то тёмной галактике, где существовал только этот безудержный порыв. Её губы словно горели в огне и всё ещё пылали, когда она отстранилась. Жадно глотнув воздуха, девочка взглянула снизу вверх на Андрея и нервно улыбнулась.
- Никто не видел?
- Да ты что, тут целый телефильм для Первого канала сняли. – съязвил он. – И название придумали – «Страсти все возрасты покорны».
- Заткнись! – Арина захохотала, повиснув на его шее. – А если серьёзно?
- Я совершенно серьёзно.
Он состроил самое сосредоточенное выражение лица, заставив девочку зайтись очередным приступам смеха. Она чувствовала лёгкость и независимость, находясь рядом с Андреем, отсутствие необходимости прятать свои эмоции или сдерживать их. Сейчас она смеялась как ненормальная, ничуть не стесняясь, несколько минут назад в ярости кричала на него, потом могла задуматься и не отвечать на его вопросы – при нём всю эту искренность можно было себе позволить. Девочку тянуло к нему, хотя она и понимала, что это недолгое чувство. Да, Арина скучала, если мальчик болел и не являлся в школе пару дней, она бы переживала, исчезни он на месяц… но через полгода она бы о нём позабыла. Впрочем, полгода – долгий срок, слишком долгий, и к чему думать о нём, если теперь, в это время, ей хотелось быть с Андреем?