Кинолента жизни

Модераторы: Валерия Ильященко, ЮльчиК, Елена

Аватара пользователя
(Полина.П)
Сообщения: 1979
Зарегистрирован: Вт янв 04, 2011 3:40 pm

Re: Кинолента жизни

Сообщение (Полина.П) » Чт мар 29, 2012 5:15 pm

Ах, лошади-лошадки. Чувствую, что это маленькое предложение - дань моим стараниям в твоих личных сообщениях, да, Маш? Я тебя заразила.)
Ситуация с Леной очень напомнила мне мою собственную историю. Мы тоже раньше общались четверкой.. Потом откололась одна из девушек, а потом мы и вовсе разделились на две полу-пары. Я общаюсь с обеими девочками из бывшего круга, а они между собой не общаются вообще. Это очень обидно... Однако так, наверное, все-таки лучше.
Арина конечно погорячилась с волосами, однако я ее очень хорошо понимаю. Уже сама который день капаю маме на мозги о том, что хочу покрасится. Хочу изменить что-то кардинально в своей внешности.
Катя действительно совсем не изменилась. Какой язвой была, такой и осталась. Испорченная девочка. Однако, какой бы негатив к ее действиям я не имела, все-таки я ее понимаю. Сестра, Тата, бесконечные нагрузки... У девочки перенапряжение. Понятное дело, что она на всех срывается.
Странно читать про взрослость девятилетней девочки, в то время как у меня по дому бегает десятилетняя оболдуйка, которой лишь бы продлить подольше детство, поменьше читать и побольше смотреть телевизор. Ну не могу я представить Катю в реальности. Не получается...
Саша мне понравился. Милый мальчик.)
Я буду ждать продолжения!)

Аватара пользователя
Маша Соболева
Сообщения: 603
Зарегистрирован: Вт мар 15, 2011 7:29 am
Откуда: Россия, Омск

Re: Кинолента жизни

Сообщение Маша Соболева » Вс май 06, 2012 11:30 am

Глава 14.
x_ddcf016c.jpg
Тата остановила дочь у дверей большого центра и поправив длинные кудри, в тысячный раз повторила:
- Катенька, это очень, очень ответственная съёмка. Ты должна постараться, хорошо? Понимаешь, зайка, эта фотосессия для самого модного журнала, который издаётся даже в Москве и других странах. А пригласили именно тебя! Если ты постараешься, все увидят, какая ты у меня красавица!
- Да, мамуль, я поняла. – Катя устало кивнула и вместе с матерью зашла в здание, как только разъехались автоматические стеклянные двери. Они поднялись на эскалаторе и зашли в большую студию, уставленную софитами и прочей аппаратурой. К ним подбежала молоденькая девушка из помощниц, аккуратно сняла с Кати шубку и повесила её на вешалку, затем, подождав Тату, повела обеих к фотографу.
Он, высокий и крепкий, в клетчатой рубашке, налаживал что-то с фотоаппаратом и только заметив вошедших, быстро кивнул. Обернувшись к девушке и торопливо спросив что-то, мужчина вытащил штатив и подвёл Катю к съёмочной площадке – месту, с белой стеной, которое со всех сторон было окружено светильниками. Он внимательно осмотрел девочку и попросил помощницу принести платье.
- Так, Катя, ты сейчас пойдёшь вон за ту ширмочку и там переоденешься в платье, а потом вернёшься и будешь мне позировать, хорошо?
- Я всё поняла. Мама сказала, что я должна буду изображать зимнюю принцессу. – понятливо произнесла она, пытаясь произвести впечатление серьёзной, настроенной на работу девочки. Фотограф кивнул и замолчал, склонившись над штативом.
Катя послушно зашла в раздевалку, где были навалена куча одежды и различных фантиков, волшебных палочек с огромными наконечниками в виде звёзд, яркими плакатами и запечатанными конфетти. Среди этого огромного склада вещей выделялось потрясающее белое платье, бережное повешенное на вешалку. С завышенной талией, с волнами расходящейся юбкой, оно было густо посыпано белоснежными блёстками, похожими на снег. Но только девочка примерила его, как оказалось, что платье ужасно тяжёлое, пожалуй, под килограмм весом, и юбка с этими перьями и блёстками так и тянет к земле, а рукавчики фонариком с пуговичками в виде переливающихся жемчужных снеговичков болезненно режут кожу. Выглянув из-за двери, Катя тихо окликнула мать.
- Мама, мне не нравится это платье, мне в нём неудобно. – пожаловалась она, надеясь, что Тата тотчас же найдёт выход. Но вместо поддержки женщина только сердито развернула дочь к себе спиной, дёрнула вверх замок платья и жёстко отрезала:
- Мне всё равно! Не капризничай, поняла? Сейчас пойдёшь и будешь делать то, что тебе скажет Игорь Васильевич, и не дай Боже, ослушаешься его. Я умру от горя! А будешь умницей – получишь сюрприз. Всё, готово. Иди!
Катя не осмелилась возразить второй раз. Голос матери звучал так сурово, будто она разговаривала не со своей обожаемой дочуркой, а с Ариной. Наверное, для неё эта фотосессия была очень важна… Но всё-таки, несмотря ни на что, девочка променяла бы любые сюрпризы на то, чтобы в это время просто пообщаться с Сашей.
Фотограф торопливо состроил улыбку и отвёл свою маленькую модель под софиты рядом с пушистой громадной елью, вручив ей нарядную куклу.
- Так, слушай меня. Прижми эту куклу к себе, поближе, как будто её тебе подарил Дед Мороз. Улыбнись. Да, да, умничка, ещё сильнее. Подвинься к ёлке, ведь это под ней ты нашла чудо! Изобрази в глазах восхищение! Больше эмоций, больше, ну!
Кате хотелось уснуть под этой раскидистым, пряно пахнущимдеревом, укрывшись новым платьем, как одеялом. Пять уроков совершенно доконали её после изматывающей недели и отсутствия нормального отдыха. Но она послушно улыбалась и исполняла все указания Игоря Васильевича. Нежная, миниатюрня, хрупкая, с белокурыми локонами и розовыми щёчками, она напоминала фарфоровую куколку изумительной красоты, которую ещё больше подчёркивала чудесное платье. Каждый снимок получался ещё лучше предыдущего, и пришедший в полный восторг фотограф уже не мог остановиться. Воображение заиграло в нём новыми красками, и он не уставал выдумывать всё новые и новые композиции. Наконец, мужчина нашёл по его мнению, просто блестящую идею и крепко подхватив девочку, усадил её на нижнюю ветку дерева, предварительно густо посыпав ель пенопластом и искрящейся пылью. Получался воистину завораживающий кадр – высокая и пышная ёлка под самый потолок, вся сияющая от переливающихся блёсток, похожих на крошечные бриллианты, небрежно опутанная газовыми лентами самых утончённых цветов и сидящая внизу поразительная синеглазая красавица, точно из нереальной сказки. Она, её ангельское личико, её чистый взгляд заставляли позабыть о бытовой ценности этой фотосессии – даже самый скупой и циничный человек превратился бы в эстета, глядя на неё, не говоря уж о настоящих ценителях искусства.
- Сиди тут, обхвати ёлку, ты же снежная принцесса! Изобрази слияние с природой! – в азарте выкрикивал он, боясь упустить ощущение волшебства. Помощницы и мать девочки безмолвно наблюдали за ними, ожидая очередного щелчка. Но его не случилось.
Катя… неожиданно слезла, смахнула с себя случайно упавшую гирляндуи встав в позу, недовольно заявила:
- Хватит с меня! Я устала! Я больше не хочу! Мне это не нравится! Что вы из меня какую-то куклу делаете? Я же живая, живая! Выжмете из меня кадр, один, третий, двадцатый, продадите их в ваши «Vogue», или куда там вам надо, получите деньги, а что останется? Да ничего! Потому что у меня там и глаза стеклянные, и улыбка застывшая, и эмоции фальшивые! А так быть не должно! – при этих словах лицо девочки и в самом деле разгорелось. – Да, не должно! Фотографии должны быть искренними! Я не хочу быть манекеном ради каких-то денег. Достаточно. Мама, поехали домой.
Тата, слушая свою обычно кроткую и послушную дочь, чуть не сгорела со стыда. Начиталась книжек! Теперь, наивная, поверила во всякую справедливость, торжествующую правду и прочую ерунду… Глупая! Опозорила её перед известным профессиональным фотографом своей «обличающей» речью. Тоже, нашла место разглагольствовать. Какой стыд!
- Нет уж, пока съёмка не закончится, ты никуда не пойдёшь. – отчеканила женщина стальным голосом и бросила ошпаривающий взгляд в сторону взбунтовавшейся Кати. – Вернись. И доведи работу до конца!
- Я устала, мама… - в словах девочки прорвались нотки отчаяния, как весенние капли, разбивающиеся об асфальт. – Я больше не могу.
- Закончи, я сказала! – Тата хотела сама за руку отвести на место дочь, но этого не потребовалось. Катя замолчала, исподлобья посмотрела на мать и рывком вернулась на прежнюю ветку. Не потому, что боялась рассердить маму или Игоря Васильевича – а потому что так надо. Потому что существует на свете это «надо», которое, может, и несправедливо, и неправильно, но преодолеть и выполнить его могут только сильные люди. «Надо»… Может, совсем другого хочется, а это «надо» тебе отвратительно и противоречиво – но кому какая разница, в конце концов?! «Надо» всегда «надо» и остаётся. И чтобы ты тут не думал, чтобы не говорил, если был уговор и стоит это приговаривающее «надо», то нужно быть сильным человеком и сделать. Во что бы то ни стало. И она, Катя, сильная. Разве нет? Разве она слабая и безвольная? Вовсе нет. Очень даже сильная. И именно поэтому, она, которая была против глупой, фальшью пропитанной фотосессии, которая смертельно устала, которая обиделась на равнодушие матери, она – пойдёт и всё сделает, как «надо». Да. Потому что она сильная, да.
***
Арина, запершаяся в своей комнате, заливалась слезами на неубранной кровати. В её жизни наступил перелом, окончательный и бесповоротный. Сегодня, какого-то там числа месяца декабря – да какая к чёрту разница, какого?! – уходящего года, ей – которая через чуть меньше, чем три месяца, исполнялось тринадцать лет, собственный отец сказал, что ему стыдно считать её своей дочерью! А она разве не знала? Подозревала, сомневалась, предчувствовала… Но чтобы так, в лицо! Это было невыносимо, на самом деле. Ей хотелось умереть. Впасть вкому до того момента, как ей будет восемнадцать и она сможет уйти, куда захочет. Да она и была в коме.
Душевной.
Уже давно.
Это было чувство полной безнадёжности. Она знала, что лгала в первую очередь самой себе, знала и продолжала, оставляя внутри чувство омерзения. Она всё глубже проваливалась в трясину лжи и порока, с каждым днём увязая ещё сильнее и постепенно убивая возможность выбраться. Она обманывала Андрея, потому что его не любила, разве что как друга, но отбрасывала эту мысль. Она уже зависела от курения, но всё наивно себя убеждала, что может бросить в любой момент. Да ничего она не сможет! Она просто умрёт от рака лёгких, и это будет конец. Она превратила жизнь своей семьи… нет. Свою жизнь в сущий кошмар. В смертельную гонку с самой собой, с тысячами собственных «я» и обманом. И единственным благополучным финалом конец никак не мог стать, только авария, крушение, когда на повороте не справишься с управлением и тормоза откажут, и врежешься в какую-то стену, чтобы насмерть... Арина хотела остановиться. И на этом стопе оторваться от абсолютно всех привязанностей и чувств, стать пустой оболочкой с болезненно откровенным сердцем, чтобы…

Чтобы сказать маме и папе, что она их любит.
Чтобы завязать хорошие отношения с сестрой.
Чтобы помириться с Леной.
Чтобы признаться Андрею, что она больше к нему ничего не испытывает.
Чтобы исправить свои оценки и держаться в лицее на собственных заслугах.
Чтобы бросить напиваться в хлам и курить.
Чтобы никогда никому больше не врать.

Но, какими бы благими не были эти намерения, она не могла. Это было сильнее неё. Если сейчас Арина бы раскрыла всю правду, пришлось бы перенести слишком много унижений, боли и обид. Она сама выстроила огромную стену между собой и верной дорогой, и оставалась свободной только та трясина, в которой она находилась сейчас. Какого чёрта?...
Но одно девочка осознавала совершенно чётко. Больше в этом доме она не протянет ни дня, и самое лучшее – просто исчезнуть. К бабушке?.. Нет уж, она пробовала как-то и тогда всё закончилось нелепо и даже смешно. И потому она набрала номер единственного здравомыслящего человека из её друзей. Той, которой она действительно доверяла больше всех, хотя она и не была её лучшей подругой.
Спустя полчаса Арина, положив голову на плечо Лизы, тихо всхлипывала и говорила, как заезженная пластинка, что совсем завралась и совершенно не имеет понятия, что ей делать. Лиза, испуганная и растерянная, никогда не видевшая подругу в таком состоянии, молча гладила её по растрепавшихся волосам. Она была такая несчастная, измученная, и глядя на распухшее от рыданий лицо, девочка не могла представить, что это – её боевая, разбитная Арина, которая никогда не позволяла себе слабости. Лиза не знала, как её успокоить, и только давала попить воды и снова гладила, слушая её странные слова.
- Ты понимаешь, я постоянно вру. – глухо повторила Арина. – Мне это надоело. Это враньё когда-нибудь меня сожрёт, правда. Но я всё равно ничего не могу сделать и продолжаю, и буду продолжать. Я только тебе сейчас говорю правду, а потом снова превращусь в такую… крутую. Да никакая я не крутая на самом деле, а всё та же девятилетняя девочка, помнишь, как на моём дне рождении тогда? Ну вот, а я не изменилась внутри. Только враньё, враньё… Это даже уже зависимость. Ты понимаешь меня?
- Ариша, ты так говоришь, как будто совершила что-то ужасное! – ласково попыталась успокоить подругу девочка. – Но ведь это не так. У нас всё обычно, и ничего страшного не происходит. Нет в двенадцать лет чего-то настолько неисправимого, необратимого, никто не умер. Просто нужно немножко изменить своё поведение, и всё станет хорошо. Я с тобой, Ариш.
- Это ты так думаешь. А я может, завтра умру! – чуть не закричала она. – Мне так плохо. И я всем вру. И ещё меня не любит моя мама.
- Это неправда, глупая! – горячо возразила Лиза. – Тётя Тата хорошая, я же знаю её, поговори с ней и наладь отношения. А сейчас нужно идти в школу, я и так опоздала на физкультуру.
- Я не пойду. – Арина повернулась, сев на диван с ногами; её голос звучал устало и чуть хрипло, и в этот момент она с ужасом почувствовала, насколько уже прокуренно, как у заядлой курильщицы. Как этого ещё никто не заметил?! – Можно я останусь и днём тут, а? Меня в школе домой заберут…
- Ты… хочешь остаться ночевать у меня? – удивлённо выпалила Лиза, чуть не поперхнувшись. Она готова была всегда придти на помощь подругам, но на этот раз наглость Румянцевой перешла все границы. Да она даже не спросила её! Но что-то подсказало девочке, что именно теперь нужно было на эту наглость закрыть глаза, потому что за ней скрывалась настоящая безысходность и может, если она не поможет ей – то она может навсегда, на всю жизнь разочароваться в людях.
- А, ну хорошо… У тебя пижама-то есть? Щётка там зубная?
- Есть. Я всё взяла. Прости, что так врываюсь, но я просто не могу там. А ты единственная, кому я ещё могу верить. Я знаю… я не заслужила, что меня не обманывали, но… - путаясь, говорила девочка и растерявшись, замолчала.
- Хватит тебе! На то и нужны друзья, чтобы всегда быть рядом. – Лиза приобняла её за плечи, чувствуя себя гораздо старше этой неуравновешенной, взрывной, но такой ранимой девочки. – Я побежала, и так влетит, а ты сиди дома, где еда – ты знаешь, ключом пользоваться умеешь. Пока!
И Лиза оставила подругу в одиночестве и с гнетущими мыслями наедине. Арина не могла, физически не могла находиться одна, ей хотелось бежать далеко-далеко в поле, где никто бы не видел её. Но и тут, в пустой квартире, никто не видел. И почему, если жизнь не получается, нельзя начать её заново? Ну или хотя бы отмотать назад. Или, вот ещё, самое лучшее – совесть отключить в настройках. Разве кому-то станет от этого хуже, ну?

Аватара пользователя
Валерия Ильященко
Сообщения: 2611
Зарегистрирован: Вт окт 26, 2010 8:44 pm

Re: Кинолента жизни

Сообщение Валерия Ильященко » Вт май 08, 2012 6:15 pm

У меня ощущение,что Катя вообще что-то не существующие. Ты все время описываешь ее как барби. Таких людей не бывает в нашем мире. Везде есть недостатки.Ну от Таты ничего не осталось ожидать,как этого. И опять же,вообще не жаль эту девочку.Совершенно.
Арина как-то расклеилась.Где она врет?Андрею если только. Зачем прикидываться другим человеком. В итоге можно настолько привыкнуть,что уже станешь тем,кем притворяешься. Мне не кажется, что Арине 12,ей как минимум 14.Меня не покидает это ощущение.)

Аватара пользователя
Маша Соболева
Сообщения: 603
Зарегистрирован: Вт мар 15, 2011 7:29 am
Откуда: Россия, Омск

Re: Кинолента жизни

Сообщение Маша Соболева » Сб июн 02, 2012 5:47 pm

Глава 15.

y_d392b5bc.jpg
После ухода подруги Арина ничем не могла себя занять. По телевизору ничего интересного не показывали, и она оставила пустое мельтешение ящика без внимания. Ей хотелось чем-то отблагодарить Лизу и, вопреки своим обычным привычкам, девочка принялась за уборку. Дома она не убиралась никогда, точно протестуя против чего-то, самого ей не ясного, даже тарелки за собой не мыла. Впрочем, какое кому до этого дело? Всё равно домработница наводила порядок ежедневно, и родители ни разу не замечали ни оставленной в раковине посуды, ни её бессмысленного бунта. Когда мать возвращалась домой, под ночь, с запахом мороза и терпких духов, сразу бегущая к своей Катеньке, Арине хотелось кричать на весь дом, разнести к чертям всю квартиру, бить окна… но она молчала. Просто уходила в свою комнату и непробиваемо молчала, переживая очередной взрыв ненависти внутри. Тата никогда не звонила ей, разве что очень редко, не спрашивала, как у неё дела, когда она однажды слегла с температурой под сорок–даже не поинтересовалась за весь, жива ли её дочь вообще. А ведь она была хорошей когда-то, она пыталась! Неужели она её совсем не любила? Раньше всё было иначе, прежде чем родилась сестра, и всё перевернулось с ног на голову! Так чьё существование было ошибкой – Катино или её самой? Может, она вообще просто недоразумение или чуть не умерла при рождении? Зачем родилась её сестра? Зачем?! Если бы её никогда не было, всё бы оставалось прежним, и теперь она была бы совершенно другой. В этой семье было место лишь для одной из них.
К возвращению Лизы вся квартира сияла чистотой, что девочка сразу заметила..
- Надо же, Ариш! – радостно изумилась та. – Ты же можешь, если хочешь! Почему ты у себя-то дома не убираешься?
- Потому что у меня нет дома. – хрипло отрезала девочка и рухнула в кресло. – Что делать будешь?
- Давай покушаем, а потом я за уроки. – предложила Лиза, доставая тарелки и сковороду с макаронами. Арина удивлённо подняла глаза:
- Тебе не скучно так жить? Школа, потом сразу уроки… Как по расписанию. Я бы так умерла.
- Как? Просто выполнять то, что необходимо? – с лёгким упрёком произнесла она. – Я живу совсем не скучно, и то, что я не отравляю себя твоими коктейлями и не забиваю на учёбу – это не значит, что я какая-то занудная. Просто это нормально, если ты не знаешь!
- Давай, может, ещё ты почитаешь мне морали? – вызывающе подскочила Арина. – Я думала, что мы подруги.
- Это так… но я не должна тебя одобрять. Это было бы неправильно. – смягчила тон Лиза. –Тебе лучше что-то изменить, пока не поздно.
- Что? Они меня не любят. – это прозвучало как аксиома, не требующая никаких доказательств и оправданий.
- Твой папа любит тебя… я это точно знаю! – попыталась возразить девочка, но чувствовала, насколько слабым показалось подруге её опровержения.
- Наверное, поэтому он ни разу не позвонил мне после ссоры. – усмехнулась Арина. – Ну да, может и любит. Вот только я этого не вижу! Ладно, забудь. Можно мне на балкон? Мне плохо.
- Ты никуда не пойдёшь. – Лиза даже схватила девочку за рукав, пытаясь удержать её. – Ну надо же когда-то это бросить! Подумай о себе, о своём здоровье… Хватит, пожалуйста. Завтра тебе станет легче, а после завтра – ещё и так дальше…И всё, тебе больше будет не нужно курить.
- Дура. Было бы всё так легко! Да не умру я, никто не умрёт в тринадцать лет.
- А потом-то что? Что будет с твоими детьми? Я за тебя переживаю…
- Я знаю. Но я не могу бросить сейчас, мне слишком тошно от всего. Я тебе обещаю, я брошу, правда.– беспомощно пробормотала она. Лиза только обиженно махнула рукой. – Я… лучше пойду, чтобы не при тебе…
- Когда ты придёшь?
- Через час, наверное, я к Ире пойду… Или к Андрею. – Арина замотала на шее шарф, застегнула пуховик и, помахав рукой подруге, вышла из дома.
Холодный воздух сразу ударил ей в лицо, и девочка почувствовала мокрые снежинки на щеках. Она старалась ступать осторожнее, чтобы не давить ногами белоснежные засыпанные дорожки.Сверху они были точно легко припудрены, несмотря на то, что уже давно наступила зима. Отчего-то вспомнилось старое-старое время, когда они с Катей были совсем маленькими и на небольшой кухне всегда горел свет, чтобы отец, заезжая во двор, видел, что они его ждут.Почему она пыталась докопаться до правды? До какой правды вообще? О чём она говорила? Просто о том, что что-то меняется, и это неизбежно, а изменилось всё как-то неправильно? И как же правильно в таком случае? Она сама создавала себе препятствия, рушила отношения, лгала. Но когда получается такой замкнутый круг, нужно что был хоть кто-то, родной до боли, чтобы понял, чтобы прижал к себе, чтобы забыл о всех твоих ошибках и пообещал, что всё будет хорошо. Иначе зачем это всё?...
Девочка остановилась возле магазина, почувствовав вибрацию телефона в кармане. Андрей. Ей снова стало неловко. Он всё больше превращался для неё в обычного друга, а какие-то искорки былых чувств пропадали и растворялись в прошлом.
- Да? – после короткой заминки выдохнула она.
- Где ты? Что случилось? – она не могла слушать этот беспокойный голос, нет. Потому что снова придётся обманывать и… или нет.
- Я поссорилась с родителями и сейчас у Лизы. Я не приду в школу завтра. Нам нужно увидеться, хорошо? –Арина с трудом выдавливала из себя каждую фразу. Но труднее всего далась финальная, которая должна была поставить жирную точку. – И ещё… ты мне больше не нравишься. Ну, то есть нравишься… - ей было омерзительно оправдываться, будто она измарала человека в грязи, а потом убеждала его, что это вовсе не грязь, а просто вода и она скоро высохнет. – Но только как человек. Извини меня, ладно?
- Почему ты не сказала раньше? – вопрос был лишён любых интонаций, кроме лёгкого упрёка. Это значило, что она задела его в самое больное место. – Подходи сейчас к остановке.
- Да… прости меня. – коротко и виновато ответила девочка. Даже сказав кому-то правду, она причинила ему боль.

***

После фотосессии Катя дулась в машине, наотрез отказываясь разговаривать с матерью. Тата то и дело отрывалась от вождения, пыталась начать беседу, но всё тщетно. Она обещала устроить ей выходной. Сводить в кино. Купить новое платье. Но привычные уловки, обычно срабатывавшие в подобных случаях, вдруг дали осечку.
- Катя, солнышко, перестань. Посмотри твой новый сотовый телефон, твой подарок! Это очень хороший телефон, ни у кого в классе такого не будет, обещаю. Смотри, можно нажать пальцем на экран, смотри, какой плоский!
- Да не хочу я, убери свой телефон! – неожиданно взорвалась девочка, откинув коробку. –Ты меня продаёшь этим фотографам. Тебе надо, чтобы я стала куклой, которая всё умеет и не больше. Я же живая! Я тоже хочу делать что-то для себя, понимаешь? А знаешь, у нас в классе есть мальчик, и он гуляет каждый вечер во дворе, с друзьями! И он совсем неплохой из-за этого! И это для всех обычно, кроме меня!
- Ты не должна брать пример с этих ленивых ребятишек. – мягко заявила женщина. В дочери появлялся протест, чего раньше она не наблюдала. А протест надо душить в самом корне, чтобы девочка поняла – ей желают всего самого наилучшего, но развлечения, которых так хочется, придётся оставить для неудачников. Пока она будет стремиться к совершенству, уйдёт впереди всех, там, где ей и место. Для самой лучшей девочки на свете.
- Они не ленивые, мама! С ними интересно, они мне столько рассказывают об обычной жизни! Они как Арина, делают, как хотят! – горячо говорила Катя, стараясь убедить маму в своей правоте. Она чувствовала себя птицей в золотой клетке, только ощутившей свои крылья и тотчас понявшей, что не сможет их расправить. Если что-то не предпримет. Она много читала о душе, о свободе духа, и мама одобряла книги, но на деле всё оказалось иначе. Её собственная душа была где-то запрятана, чтобы её не топтали каждый день, подстраивая под «идеал». Кате хотелось откинуть сдерживавшие её оковы и не зная, что ждёт за углом, прокладывать свой путь… - А ты… ты поступила подло. Этот фотограф заплатил нам деньги, получит их за фотографии – и все довольны, но я не хотела позировать! Мне это не нравится, я как обманываю…
- Ты говоришь такие глупости, зайка. – Тата никогда не воспринимала слова дочери всерьёз. Да и что умного может сказать невинный маленький ребёнок? – Тебе нужно поменьше читать, вот и всё. Успокойся, посмотри лучше телефон, он обязательно понравится.
- Нет. Можно я сейчас пойду гулять? Я устала, я хочу отдохнуть. – девочка попыталась говорить напористее. – Пожалуйста!
- А с кем ты пойдёшь гулять? А где именно? А во сколько ты собираешься? – взволновалась женщина. – Как долго? Что вы будете делать? Что ты с собой возьмёшь?
- А во дворе. Как все, я тоже хочу так. – упрямо заявила Катя, шокировав мать. Тата схватилась за голову и надрывно прошептав: «Господи Боже мой, что это за девочка!», принялась объяснять о вреде дворовых детей и их невоспитанности. Но Катя твердила своё, кричала, бунтовала, плакала, точно её жизнь кончалась завтра. Наступил слом, тот самый переломный момент, в который вырвалась вся обида и негодование. Наконец, они позвонили отцу и тот, несмотря на уговоры жены, всё-таки с радостью отпустил дочку.
Отпустил? Ей разрешат погулять? Просто так? Неужели?! Катя не могла поверить в своё счастье, нет. Она была в таком восторге, написала сообщения Владе, Вике, и… Саше. Именно он подал ей эту идею, дал надежду на другую жизнь. И она своего добьётся! Да, она будет стараться и хорошо учиться, но перестанет ломать себя в угоду другим. Обязательно. Потому что на самом деле все до единого равны перед лицом Господа, и неважно, десять тебе лет или сорок – всё так же проживаются все чувства. Тебе стыдно, если ты сделал что-то плохое; ты злишься, если тебя к чему-то принуждают; ты стремишься к свободе выбора, когда её отнимают. И свой выбор она теперь не позволила бы отнять никому. Когда-нибудь она всем им покажет, насколько свободна…
Тата наблюдала из окна задочкой, резво крутившейся на карусели и с трудом подавляла желание схватить её, вычистить в ванной до стерильности и усадить за книгу, чтобы не переживать каждую секунду и знать, что ребёнок занимается делом. А сейчас что?... Её умная Катенька убивала драгоценное время на какую-то глупую, совершенно бесполезную прогулку! И как будто её постоянно держат взаперти! Для отдыха существуют специально отведённые дни, суббота и воскресенье, да и более привлекательные условия, так нет, нужно обязательно кататься на качелях. Зачем? Вот зачем?! А хуже всего был этот мальчишка, Саша, одноклассник дочери, который с первого класса всюду за нею бегал. Он точно уж плохо влиял на девочку, чтобы про него не говорили. Может, учился он отлично и спортом занимался, только вот приличных ребят выгнал во двор, как последних бомжей! Да что там ребят… Её Катю выманил. Такую глупенькую, наивную… Он ведь чему угодно её научить мог! И всё-таки нельзя.
Надо стоять и только молча созерцать эту ужасную картину. Ведь она пообещала…
***
Андрей застал Арину в слезах на остановке; она рыдала, как сумасшедшая и кажется, была немного пьяная. Её состояние пугало его. Андрей только приблизился к ней, как девочка бросилась к нему на шею, и не переставая реветь, невнятно бормотала.
- Прости меня, прости пожалуйста… Мне так плохо…
- Да вижу я. Что такое?
- Всё, всё!... Я из дому ушла, я там не могу, я нигде не могу! – она с силой ударила его по плечу. Из-за разницы в росте удар пришёлся ниже, но Андрей даже не поморщился. – Меня тошнит, правда…
- Возвращайся домой, ты болеешь. - попросил он её, но Арина только согнулась пополам и промолчала. Ему совершенно не хотелось возиться с девочкой, куда-то тащить её теперь, но бросить в таком состоянии тоже нельзя было. Ведь их что-то связывало, раньше, по-крайней мере… Или нет. Скорее, чисто по-человечески он не мог так поступить.
- Мне плохо… - просипела она. Андрей нахмурился и торопливо сбросил сообщение Лизе с просьбой забрать подругу от него. Всё равно деваться некуда. Надо оставаться надёжным другом в любой ситуации, иначе ты не надёжный уже.
- Пошли. Навязала мне забот, алкоголичка! – саркастически фыркнул он, беря Арину под руку. Она нервно шла, но всё же не падала. Хотя бы это радовало, но всё равно дорога до дома с такой спутницей растянется минут на двадцать. Андрей то и дело останавливался, ворчал, бормотал, что он совсем не обязан никуда её тащить, но продолжал идти. Как бы ему это не нравилось. Как бы ему не хотелось прекратить. Просто она так хотела, и вынуждала всех ходить по её указке.
Он сидел и ждал, пока Арина закрылась в туалете. Андрей злился на неё, он выглядел, как полный дурак из-за её глупостей, хотя, может, она на самом деле его идиотом сделала. С такими надо просто переставать общаться. Арина в дыре, и не ему её оттуда тащить. Особенно после того, как она оттолкнула его. Да, когда-то она была несгибаемой, сильной, интересной личностью с внутренним миром и особой философией, но теперь осталось разве что упрямство. Их дружба привела бы к тому, что он стал бы, как собака на поводке, выслушивать все жалобы и печальные истории, подтирая ей сопли и подставляя сильное плечо, получая взамен полное равнодушие к себе. Зачем? Прежняя Арина осталась бы ему хорошим другом, определённо. Но эта – ни за что.
Девочка молча вышла из ванной, кутаясь в свитер. Она вся дрожала, как человек после долгой и мучительной боли в животе и рвоты. Всё вокруг казалось холодным, точно специально остуженным. Ей хотелось укутаться в огромное одеяло и расплакаться, как маленькой девочке. Она не помнила, как оказалось у Андрея дома, и осознание этого убивало её. Дожила! Не помнила! Даже не помнила уже! Да как так? Что с ней происходит?
- Я хочу к папе. – плаксиво произнесла Арина, присев на диван и уронила голову на колени. Вся злость Андрея точно улетучилась. Он не мог сердиться на эту беззащитную, брошенную девчонку, которой нужно было лишь немного тепла и любви, в которых она не сомневалась бы.
- Ну тихо, ты ещё заплачь мне тут! – растерялся он. Андрей не умел утешать людей и считал это особенным умением, не свойственным ему. – Что случилось?
- Неважно, я сама не знаю… - как она не старалась сдержаться, слёзы всё равно покатились по лицу. – Прости меня, я не хочу никого расстраивать. Просто я так устала! Я хочу к папе, дай мне телефон, я ему позвоню, пусть он приедет…
И прежде, чем он успел среагировать, Арина принялась набирать номер отца. Андрей быстро вырвал трубку, предвидя отличную перспективу – солидный папа его подруги обнаружит её заплаканной и нетрезвой в гостях у непонятно кого, и конечно, влетит и ему, и ей. Но ей куда больше, а тогда она уж могла бы такого натворить…
- Ты сдурела? Приди в себе, успокойся, потом иди домой и мирись с ними. Поняла меня?
- Да.. А с тобой я смогу помириться? – девочка смотрела так чисто и безоружно, как ребёнок. Она и была ребёнком, глубоко внутри своей души, пряча это ото всех. Чтобы не делала, она оставалась всё той же обиженной девятилетней девочкой, которой до смерти хотелось, чтобы её любили. И теперь, под воздействием алкоголя и собственных слёз, Арина становилась собой. Такой слабой, простой, без показной крутости, способности унизить кого-то или сделать что угодно, чтобы доказать свою смелость, обычной, немного уставшей, больше не притворявшейся. Искренней. Наконец-то закончилась история лжи хотя бы с одним человеком.

Аватара пользователя
Валерия Ильященко
Сообщения: 2611
Зарегистрирован: Вт окт 26, 2010 8:44 pm

Re: Кинолента жизни

Сообщение Валерия Ильященко » Чт июн 07, 2012 7:01 pm

Эх,не знаю,как-то Арина все больше разочаровывает меня.Ее поведение,отношения ко всему. Брала бы пример с Лизы)Она мне нравится.
Так забавно было наблюдать за Татой,которая наблюдала за Катей из окна.Был бы ее воля,сидела бы бедная девочка за книгами одними,в квартире. Гулять надо)воздух нужен)

Аватара пользователя
(Полина.П)
Сообщения: 1979
Зарегистрирован: Вт янв 04, 2011 3:40 pm

Re: Кинолента жизни

Сообщение (Полина.П) » Пн июн 11, 2012 2:43 pm

Эх.
Арина натворила делов, конечно... Зато наконец-то действительно закончилась эта долгая история, состоящая из притворства. Хотя бы с Андреем... Она просто еще одна запутавшаяся в себе девочка, которая хочет выпутаться, но не может, потому что она очень маленькая, на самом деле. Ей нужен кто-то, кто бы направил ее. Помог... Кто-то взрослый. Вот она и рвется к папе...
Андрея мне очень жалко. Как ни странно, это наверное сейчас самый близкий мне персонаж из всех и самый реальный. Все остальные - и Катя с ее кукольностью, и Арина с ее пустотой и Тата с ее принципами... Все они какие-то однобокие.. Ты не до конца их раскрываешь, Маш. А Андрей.. Вот это действительно реальный персонаж, какого можно встретить в случайном прохожем или даже собственном друге. Когда тебя отталкивают, действительно не хочется никоим образом контактировать с человеком, тебя бесит в нем многое, а особенно то, что тебя просто используют.. О Боже, как же мне нравится этот персонаж. Ты идеально его создала.
На счет Кати мыслей нет.
Жду продолжения, как и всегда!

Аватара пользователя
Анастасия
Сообщения: 735
Зарегистрирован: Пт окт 22, 2010 5:06 pm
Откуда: Ivanovo, Russia

Re: Кинолента жизни

Сообщение Анастасия » Чт июн 21, 2012 12:48 pm

Соглашусь с Полиной, Арина просто запуталась. Запуталась и пытается выбраться из этого всего, но мир, который окружает ее, и все то, что создала она для окружения себя, все больше ее запутывают.
В общем, на мой чисто читательский взгляд ей надо меняться. Возможно, не только ей, но и стоит поменять окружение, ибо иногда оно начинает на тебя давить, начинает нагонять мысли о прошлом. Некоторых людей надо никогда не отпускать, а другие предназначены для нас судьбой лишь на время - это тоже надо пытаться улавливать - предназначение и влияние людей на нас.
И еще, я запамятовала сколько лет Арине? 12-13, вроде так, да?Может быть, она и несколько более развита внутренне, относительно своего возраста, но все равно, эта доля "детскости" дает о себе знать - ей, как и сказала Полина, нужна помощь кого-то хорошего, надежного и опытного.
Катя. Ох, Катя. Нет, серьезно, вот это, по сути, одна из немногих глав, где Катя проявила себя немного по-другому. И тут она мне понравиться. Она подкидывает своим поступком Тате зерно сомнения в ее теории воспитания
Тату я опять буду оправдывать, ибо она действительно хочет всего самого хорошего для Кати. Хочет, чтобы у нее было лучшее образование, чтобы жизнь далее была хорошей, чтобы она хорошо устроилась в этой жизни. Ведь все это закручивается не на "Ох, как я не люблю Катю. Сейчас я нагружу ее - делов-то". Нет, она желает ей добра, но, увы, только так как она может. Ведь мы помним, что она очень рано родила Арину, и какого-то определенного шаблона воспитания дочери у нее не было. Она думает, что в нашем понимании нормальное воспитание - это плохо, потому что вот такой выросла Арина, которая, по-настоящему-то, выросла такой по вине повторения распространенной ошибки родителей - они начинают отдавать больше любви, внимания и тепла младшим. Ну вот, и т.к. она считает, что этот шаблон - плохой, она начинает пробовать другой, который, вероятнее всего, вычитала в каком-нибудь журнале, и который записался у нее на "подкорку". А потом, не забываем, что она молода и творческа, поэтому ей свойственно входить в какие-либо крайности. И еще, несмотря на бурю эмоций, которая ее захлестнула, когда она отпустила Катю гулять, она все равно ее отпустила. Все равно, мне кажется, это маленький, но прогресс.
И еще, может я чего-то недопомняла, но я честно была в недоумении, когда Андрей стал резко так холодно и с отчуждением относиться к Арине.
Сколько бы боли тебе человек не принес, все равно, когда он в таком ужасном состоянии ему надо как-то помочь. Хотя, ведь он привел ее к себе...
Насчет однобокости - не скажу. Насчет Таты-она не только странна своими принципами, а на самом деле она - хорошая мать по сути, которая делает все для своих детей. Катя - не просто кукла, а ей всего навсего с детства привили такой образ существования, на самом деле она вполне себе обыкновенный ребенок. Арина - глубока внутренне, но, почему то хочет казаться более простой на людях и подстраивается под общество (Хотя, не капля ли риска это в ее крови?). И, я думаю. это не последние грани, которые проявятся у героев.

Ну, на этом наверное все.
Редко здесь появляющаяся Анастасья,пост сдала, как говорится)

Аватара пользователя
Маша Соболева
Сообщения: 603
Зарегистрирован: Вт мар 15, 2011 7:29 am
Откуда: Россия, Омск

Re: Кинолента жизни

Сообщение Маша Соболева » Пн июл 02, 2012 9:34 am

Спасиииибо, Насть !)*

Глава 16.
Интерьер квартиры Румянцевых всегда невольно привлекал внимание, и даже те, кто не первый раз оказывались в гостях, могли подолгу любоваться им. Всё было выдержано в одном стиле – изысканном и утончённом, однако роскошь не бросалась в глаза. Новейшая современная техника идеально сочеталась с общей атмосферой. На стены, оклеенные светлыми обоями с самыми изящными прекрасными рисунками, висело несколько великолепных картин и трогательных семейных фотографий, радовавших глаз. Несмотря на общий стиль, каждая комната запоминалась какими-то деталями и выглядела оригинально и особенно. Пока, впрочем, возможности рассмотреть квартиру у маленьких гостей не было, и они расположились в столовой.
Столовая была огромная, даже величественная комната, с арочной дверью и представлявшая собою вытянутый овал. Стены её - неширокие, отделённые друг от друга полоски по всему периметру, были обиты тёмным полированным деревом. В каждом «отделении» находился подвешенный крошечный светильник, а потолок, который венчала сиявшая, как солнце, удивительная люстра, был нарочно состарен и искусно расписан цветами. Прозрачные тюлевые занавески бордового цвета с золотистым тонким узором, проступавшем только на солнце, были широко раздвинуты, и открывался потрясающий вид с высоты двенадцатого этажа. В центре длинного, тоже овального стола, сидела нарядная счастливая хозяйка своего праздника, угощавшая гостей, благо, угощений было более чем достаточно - Тата не жалела для своей дочери решительно ничего, демонстрируя свою щедрость. Кроме чая, были молочные коктейли в огромных запотевших стаканах и соки; стояли упаковки из-под печенья с шоколадной крошкой, кисленький аппетитный мармелад, сухофрукты и засахаренный миндаль, даже шарики мороженого всевозможных вкусов в стеклянных вазочках – всё, что только можно было пожелать. И гости, и маленькая хозяйка – все были довольны и счастливы, но довольней всех всё же была Тата.
«Ну, когда они здесь – у меня душа на месте! Пьют, кушают, веселятся – как нормальные интеллигентные люди. – облегчённо размышляла женщина, покинув детское общество и перейдя в гостиную. - Вечно все меня обвиняют, что я не так воспитываю Катеньку… Может, они и правы. Валентина Сергеевна не может быть такой глупой, чтобы ошибаться в таком вопросе, всё же, двое детей, но… Но время-то было другое! И всё так изменилось, что продолжать в том же духе нельзя, особенно, когда есть идея. Все другие дети как без присмотра, бегают всюду, будто разрезвившиеся поросята, развлекаются без конца. Это всё, конечно, неплохо – только кто им будущее устроит? Как они, такие беззаботные, собираются находить место своё в жизни? Что же, ну, найдут работу. И так до старости, в убивающей рутине, дожидаясь каждый месяц жалкой зарплаты, чтобы выкроить на самое необходимое? В рутине всё опротивеет, даже самое главное, что должно радовать больше всего на свете! Я для зайки моей другого хочу… Пусть она сейчас устаёт, зато потом ей все дороги открыты будут. Как она будет счастлива, что всё умеет! И кто её такую-то не полюбит? Уж ясно как день, что образованная красивая девушка со столькими талантами любому куда больше какой-то неумёхи понравится. А духовное развитие? Совершенно другой уровень! И осуждайте дальше меня, говорите, что я бесчувственная и глупая, какая разница? Потом все и сами увидят, кто был прав и что Катенька счастлива. А впрочем, она и сейчас очень счастлива – ну, и я вместе с нею… Она – моё всё, без неё и жизнь не в радость. Совершенная, совершенная девочка! Такая красавица, глаз не оторвать, куколка просто. Мягкая, спокойная, утончённая, в крови аккуратность и воспитанность. Даже учить-то не надо, как себя вести – со всеми милая и тихая. Как я люблю её, солнышко моё! Володя бы сказал, что я слишком её балую, но как не баловать, когда люблю больше жизни? Да я не знала бы, как за такое сокровище благодарить Бога, если бы не… За всё своя плата, а моя – Арина. Не мой характер абсолютно, да и не пойму, в кого она такая… Сама себе хозяйка, гордая, всё независимости хочет – а какая независимость, когда живёшь с родителями и на родительские деньги? Разве мы с ней не считались? Разве игнорировали её мнение? Да никогда! Это всё она от ревности злится… Ну, а я что сделаю, если Арина даже самую малость на сестричку не похожа? Да, тяжело придётся нам с нею…Такой крест влачить, это мучение… Хорошо, отрада есть – Катенька, радость моя.»
Любовь Таты к дочери была исключительной, слишком сильной. Такая любовь обычно губительна, и будь Катя менее благоразумной девочкой, плохо повлияла бы на неё. Несмотря на многочисленные кружки и усталость, ей не запрещалось совершенно ничего. Если она просила купить сладкого, у матери и мысли не возникало ей отказать. Если она хотела поехать куда-то, Тата без раздумий отменяла любые планы и отправлялась туда, куда предлагала Катя. Если в магазине ей нравились какие-то вещи, то женщина покупала их все, какую сумму не пришлось бы выложить. Катя жила, как принцесса, обладая почти всем тем, о чём мечтали обычные дети. Но у неё не было свободы - единственной вещи, которой мама не хотела давать ей, и которая удерживала баланс между избалованной маменькиной дочкой, не знающей слова «нет» и счастливой девочкой из обеспеченной семьи, которой очень повезло.
В это время в столовой происходил настоящий детский праздник. Все ели за обе щеки, радуясь обилию вкусностей, весело смеялись и болтали о всевозможной ерунде. Несмотря на то, что многие и вовсе не были знакомы между собой, никто не чувствовал себя лишним. Черноволосый Эдик, сын брата Владимира, худощавый, с серьёзным лицом, учился в другой школе и из-за положения своей семьи смотрел на других детей свысока. Глядя на солидных, постоянно занятых отца и дядю, он стремился походить на них и, что странно, совсем не казался смешным или нелепым. Взрослое поведение как нельзя лучше подходило этому одиннадцатилетнему мальчику, стараниями матери одетому, как картинка из журнала и проводившем заграницей больше времени, чем на родине. Он общался одинаково хорошо с обеими сёстрами, что не удавалось почти никому, и даже Арина иногда приглашала его в свою компанию.
Катя, с которой редко удавалось встретиться, была ему, впрочем, гораздо ближе. Её тоже изменили обстоятельства, и тоже пришлось раньше повзрослеть. В душе старшая Румянцева была большим ребёнком, чём её младшая сестрёнка, умевшая понимать взрослых по взгляду и рассуждать на важные темы. Многим она казалась идеальной, слишком правильной, лишённой недостатков. Одним словом, нереальной. Но Эдик был одним из тех, кто понимал, что крылось в душе этой девочки. Да, она была серьёзной, особенной и умной – безусловно, однако обычной. Для неё семья была всем, и Катя очень болезненно воспринимала свои отношения с Ариной, постоянно пыталась исправить их, хоть и безуспешно. Доверчивая, нежная, чувствительная рядом с близкими, она искренне любила своих родных. Семьёй она считала не только родственников, но и тех, с кем её сроднила жизнь. Без этих людей она никогда не могла бы быть счастлива, потому что её счастье в значительной степени заключалось в том, чтобы быть рядом с ними. Она с нетерпением ждала с работы отца, просто ради недолгой тёплой беседы, в которой оба так нуждались; поверяла все свои тайны лучшей подруге, почти что сестре - Владе, без которой и не мыслила себя; подолгу перед сном говорила с матерью, разделяя с ней и радости, и огорчения. Катя была ранимой, и даже небольшая ссора сильно расстраивала её. Даже будучи настолько привязанной к любимым людям, она жила своим мирком, наполненным книгами, историями, искусством и всем тем, что есть в голове у творческих натур. Для кого-то она была высокомерной и избалованной, для кого-то слишком тихой и сдержанной, для кого-то непонятной, смутной, вообще будто из другого мира. Она была странной, и потому никак не идеальной. Странные люди никогда не будут считаться совершенством.
Сегодня Эдик был душой компании, которая ему определённо понравилась. Здесь не было ни одного неприятного человека, никого лишнего. Мальчик быстро нашёл общий язык с остальными, кроме Кати и Влады, с которыми он уже был давно знаком. Вика, постоянно улыбаясь – причём, улыбаясь куда ярче своими весёлыми хитрыми тёмно-зелёными глазами, - ни на минуту не прекращала смешить всех и сама хохотала. Смех у неё был такой приятный, заливистый и заразительный, что непроизвольно передавался другим. Денис, одноклассник Кати, говорил редко, больше занятый едой, но если всё же вступал в разговор, то вставлял что-то , чем сразу приглянулся Эдику. Молчаливость была ведь и одной из его черт, а найти кого-то, похожего на себя, всегда приятно. Лишь на одного мальчика он обратил внимание по другой причине.
Крепкий, приятной внешности, с золотисто-русыми, несколько взъерошенными волосами и маленькой родинкой на носу, он выглядел очень симпатичным . Судя по всему, он любил спорт и был всегда одним из первых среди мальчишек. Такие обычно не просто успевают во всём, а что называется, хватают звёзды с неба. Во всех жестах читалась спокойная уверенность и явно заметное хорошее воспитание. Эдик бы, не медля, подружился с ним, если бы не одно «но». Ярко-бирюзовые глаза его, точно вобравшие в себя свежую морскую лазурь, неустанно следили за Катей, что не могло понравиться её двоюродному брату.
Эдик был старше девочки почти на два с половиной года и непроизвольно чувствовал себя её защитником. У него самого не было родных сестёр, а с братьями он вёл себя, как с друзьями. Один вид хрупкой, будто фарфоровой, сестрёнки вызывал в нём одновременно какую-то странную жалость и страх – страх за неё, такую маленькую и беззащитную, которую легко мог обидеть любой идиот. Мальчик инстинктивно понимал, что он – почти что старший брат, хоть неродной, и обязан нести за неё ответственность. И потому, когда представился удачный момент, заговорил с голубоглазому мальчику.
- А где ванная? Я рубашку запачкал мороженым. – шёпотом обратился к Кате Саша и указал рукой на большое шоколадное пятно на локте. Та тихо засмеялась, прикрыв рот ладошкой.
- Ты что, поросёнок? А как ты собираешься на всяких праздниках кушать? Вот у папы на дне рождении, в ресторане, собрались все самые важные политики, как мама говорит – «политическая элита», и женщины все на каблуках были и в шикарных платьях. Мы тоже в платьях были, а Арина даже туфли на шпильке одела и представляешь, вместе со взрослыми пила шампанское! И, подумай, такой праздник, значит, а тут ты рубашку заляпал! Ужасный позор, я сгорела бы со стыда, наверное!
- Оставь его в покое, с кем не бывает! Что ты напала на человека? Нет бы помочь, только смеёшься. – вступился за мальчика Эдик, укоризненно глянув на сестру. Она сразу опустила глаза, притихла и сбивчиво извинилась. Ей и в самом деле стало стыдно за своё поведение, но поднять глаза и посмотреть на униженного ею Сашу девочка не решалась.
- Пойдём, я тебя провожу. – с видом хозяина предложил её двоюродный брат, и мальчик с благодарностью последовал за ним. Они дошли до двери возле выхода, и со словами «это ванная для гостей», Эдик зашёл внутрь. Саша включил воду и осторожно, стараясь не намочить что-то, принялся тереть пятно. Они стояли так минуту, две. Наконец, Саша не выдержал слишком пристального взгляда своего сопровождающего и вопросительно мотнул головой.
- Что тебе?
- Да вот… С Катей, значит, дружишь? – начал издалека Эдик. Тот пожал плечами.
- И сам не знаю, наверное. А что? Разве нельзя с ней дружить? – чувствуя странную неприязнь со стороны мальчика, с наступлением начал Саша.
- Дружить-то можно, только ты на неё по-другому смотришь. – просто, однако по-взрослому проницательно заявил тот. – И мне это не нравится!
- Я обычно на неё смотрю! – запротестовал Саша, отпираясь. Неужели он так явно смотрел на Катю? Уж если это заметил её гордый братец, то она-то и подавно всё поняла…. – Как всегда смотрел, так и теперь.
- Ну, значит она всегда тебе нравилась, вот и смотришь. – напрямую выпалил Эдик, одновременно протянув махровое белоснежное полотенце мальчик; Саша с плохо скрываемой яростью буквально вырвал его из рук и тут же пожалел об этом. Недетское спокойствие его нового знакомого явно выглядело куда лучше его ребячества и гневных порывов.
- Да с чего это ты решил, что она мне нравится? – стараясь не нервничать, спросил он. Надежда, что удастся опровергнуть догадку, ещё не погасла. Но Эдик в ответ только грустно улыбнулся, серьёзно смотря на него. Вид его показывал, что он понимал и знал намного больше, чем подразумевалось в его возрасте.
- Это очень просто. Я же вижу, как ты смотришь на неё – я и сам так смотрю… ну, не на Катю, конечно, на других. Но суть-то одна. И ты не отпирайся, всё равно не скроешь.
- И не собирался. – гордо заявил Саша, в упор посмотрев на него. Тот неожиданно улыбнулся иначе – просто и дружелюбно, из-за чего мгновенно стал казаться вовсе не враждебным, а даже желающим помочь. – Катя почти всем нравится.
- Она просто нравится, потому что красивая. – с видом знатока объяснил Эдик. – А тебе –«по-настоящему», не из-за красоты, а так… Это уже надолго, не ерунда какая-то. Но она маленькая ещё, ей точно никто не может понравиться. Понимаешь?
- Я что, тупой, чтобы не понять? – вновь взъярился Саша, с трудом подавляя желание ударить самонадеянного «друга» за его «добрые советы» и копание в его чувствах. Он был никем, чтобы судить о нём и Кате! Они вообще встретились впервые! Как он смел?
- Тогда слушай, острый. – тон Эдика стал окончательно взрослым и даже сердитым. Не было больше мальчишки – был старший брат, опора и защита сестрёнки, обязанностью которого было оберегать её от подобных Саш, Денисов и других. – Чтобы Катю ты мне не трогал и к ней не приставал. Нравится – дружи, никто не запрещает. Дружишь – будь рядом всегда, будь настоящим другом, а не приятелем каким, чтобы она могла в любой момент на тебя положиться. И не дай Бог, ты её чем-то расстроишь или до слёз доведёшь… Она – моя сестра, и пусть ты младше, живо разукрашу. И самое главное – что бы она ничего не знала. Ничего, как всё это время! Ясно тебе, влюблённый?
- Кто ты такой, чтобы мне указывать? – зло произнёс мальчик, скрещивая руки на груди.- Ну и что, что ты её брат? Я не обязан тебе подчиняться! И вообще, отстань от меня!
Швырнув полотенце в лицо Эдика, Саша резко развернулся и быстрым шагом направился в столовую. Он был возмущён до глубины души. О его чувствах к Кате знал лишь Денис – но, на то Денис и был лучшим другом, чтобы знать главную тайну. Больше ни одна живая душа! И вдруг какой-то выскочка в чёрной рубашке и рваных джинсах диктовал какие-то правила. Как будто сам он не стремился защищать Катю от всего! Только вот последнее… Саша в душе всё же хотел, чтобы она узнала правду обо всём. О том, как с самого первого класса он выделял её одну в толпе девчонок, как радовался, видя её в школе, как скучал и был сам не свой, когда она не приходила на занятия. Но поведать этого девочке он не мог – его сдерживал обычный, естественный для человека страх. Конечно, мальчик не признавал его открыто, но где-то внутри всё же понимал, что именно страх был причиной его молчания. Но желание нарушить запрет Эдика, поступить ему назло пересилило, и обратно Саша возвращался с твёрдой уверенностью.
Расстроенная, Катя вяло ковырялась в виноградном мороженом ложечкой. Идеальный холодный шарик постепенно подтаивал и терял очертания под давлением ложечки; до инцидента с Сашей идеальное настроение девочки портилось и мрачнело с каждой минутой ожидания. Она чувствовала себя виноватой и с радостью повернула бы время вспять, но это было невозможно. Она вовсе не хотела задеть или оскорбить мальчика, разве что немного пристыдить, а вместо этого вышло что-то ужасно неприятное и некрасивое. Вика и Влада изо всех сил пытались развеселить подругу, но их старания были бесполезны. Маленькая хозяйка поникла, отмахивалась ото всех и хотела лишь одного - поговорить с Сашей и объяснить, что на самом деле имела в виду.
- Ну что ты такая кислая, не понимаю! – рассердилась наконец Вика и тряхнула головой; при этом её тёмный коротенький хвостик, завивавшийся спиралью, забавно подпрыгнул. Влада укоризненно прошептала в её сторону:
- Оставь её в покое, видишь, что-то случилось. Не нужно приставать…
Катя с благодарностью взглянула на девочку и снова уставилась в вазочку с мороженым. Образ Влады, худенькой невысокой девчушки с каштановыми мягкими волосами, недлинными волнами падавшими на плечи, с милым личиком правильной формы и изумрудно-голубоватыми глазами, пронизывающими насквозь, всегда вызывал самые приятные воспоминания. Всегда понимающая и чуткая, с врождённым чувством такта, девочка всюду становилась всеобщей любимицей. Иногда она была слишком робкой и молчаливой, но Катя научилась читать по её немного грустным проницательным глазам, в которых отражались, точно в книге, испытываемые чувства. Они были похожи, но всё же дополняли друг друга – спокойная, немного меланхоличная Влада уравновешивала Катины порывы, а та, в свою очередь, оживляла подругу и выводила её внутренние яркие качества наружу. Владимир как-то заметил, что дружба Арины и Лизы походила на дружбу младшей дочки с Владой. Он оказался отчасти прав. Различие заключалось в том, что Арина скорее верховодила подругой и была главной в их паре, а вторые девочки неизменно были на равных. Лиза подстраивалась под Арину, терпеливо выслушивала её критику и принимала почти все предложения, чего никогда не приходилось делать Владе. Её желания чаще всего совпадали с желаниями подруги, а если это было не так, они всегда находили компромисс.
Наконец, в комнату вошёл сначала Саша, а спустя минуту Эдик. Катя разом оживилась, вскочила со стула и бросилась навстречу первому.
- Я очень-очень хотела извиниться! – нетерпеливо выпалила она, останавливая мальчика в дверях. – Я совсем не думала над тобой издеваться, так что не думай… И то, что ты запачкался, ничего не значит! Любой может испачкаться, хоть и не поросёнок, даже очень аккуратный человек может! Так что прости, пожалуйста…
На этом чувственная тирада девочки закончилась, сама она смущённо замолчала, и только в тёмно-сапфировых глазах светилась глубокая искренность, гораздо проникновеннее слов завершавшая её монолог. Саша несколько растерялся, но, встретив насмешливую улыбку Эдика, быстро кивнул.
- Да я и не обижался. Рубашку долго чистил, вот и не шёл.
- Чистая? – с видом заботливой хозяйки осведомилась Катя и даже заставила гостя обернуться кругом и продемонстрировать то место, где находилось пятно, потом радостно кивнула и потащила его вновь за стол.
Красноречивый взгляд Эдика не омрачил весёлого настроения Саши; он будто позабыл об их разговоре и за весь вечер ни разу не отлучился от девочки. Он сидел напротив неё за чаепитием и изредка взглядывал, когда Катя смотрела в другую сторону. Её густые и длинные, ниже пояса, белокурые волосы, свободно струились по спине. Саша впервые заметил, какая у девочки тонкая, будто лебединая шея, острые выступающие ключицы и удивительные ресницы – загнутые кверху, совсем чёрные и пушистые, они едва-едва касались тоненьких бровей и походили на оправу для сверкающих чистых сапфиров. Правда, только мальчик чувствовал, как свет от сапфиров исходит в его сторону, как тут же быстро отводил глаза.
Сама Катя постоянно поворачивалась то в одну сторону, то в другую и одинаково смотрела на всех вокруг, совсем не замечая пристальных взглядов Саши. Она чувствовала себя в центре своего маленького круга, где никто не указывал ей, что и как нужно делать. В этот день для девочки наступила долгожданная свобода, а вместе с нею – счастье. Она понимала, что завтра иллюзия разрушится, но это имело место быть лишь во вселенски далёком завтра. Сегодня же был праздник, который и не собирался кончаться.
***

Аватара пользователя
Маша Соболева
Сообщения: 603
Зарегистрирован: Вт мар 15, 2011 7:29 am
Откуда: Россия, Омск

Re: Кинолента жизни

Сообщение Маша Соболева » Пн июл 09, 2012 10:08 am

Глава 17
x_9e6c8dd4.jpg
Владимир резко хлопнул дверью кабинета, запирая его на ключ. Из приёмной послышался услужливый голос секретарши:
- Владимир Николаевич, на обед уходите?
- Да, - отозвался он, надевая пальто. – Я буду часа через полтора, к моему приходу распечатайте бумаги… ну те, по договору.
- Я помню, помню. – она покивала головою, вытащила из шкафчика толстую папку с документами и принялась искать в ней нужные листы. – До свидания! Приятного вам аппетита, - добавила девушка, вновь углубляясь в изучение папки.
- До свидания. – у самого входа попрощался мужчина, одновременно щёлкнув ключами для машины.
Уже через минуту автомобиль мчался по трассе, пересекая мост. Несмотря на запрещение говорить по телефону во время езды, Владимир не отнимал трубку от уха. Только он заканчивал один разговор, как ему вновь звонили по другому, не менее важному делу. За дорогу от офиса до ресторана, продлившуюся меньше получаса, он уже назначил две встречи и перенёс третью – на десять вечера. Раздосадованный и сердитый сам на себя, за то, что не отключил телефон и таким образом, не оттянул неприятные переговоры, мужчина припарковался и зашёл в своё любимое заведение, где обедал практически каждый день.
За столиком его уже ждал отец Влады, с которым Владимир делил не только общий бизнес, но иногда и недолгий отдых. Когда они вместе ходили на обеденный перерыв, предоставлялась редкая возможность поговорить не только о делах за трапезой, чему оба были только рады.
- Ну как твоя сделка? – с довольной улыбкой поинтересовался Константин, по лицу которого можно было заключить – его дела явно шли отлично.
- Сегодня в десять вечера они приедут. – мрачно заявил Владимир, вешая пальто на спинку мягкого стула. – Одни неприятности сегодня! Что здесь, что дома..
- Опять с Натальей что-то? – серьёзно взглянул на него друг. Мужчина неопределённо пожал плечами:
- Да что с Натальей… По-старому с ней всё. Вечерами развлекается, ну или дома сидит, редко правда, а днём Катериной занимается. Замучила девочку совсем, я и не знаю, что делать. Было бы время, придумал хоть что-то, но мне и поговорить ведь с ней некогда почти. Всё звонят, звонят – приедь туда, забери это, подпиши то… Но раньше успевал как-то всё, а сейчас другой раз лучше на работе остаться, чем с Наташей побыть. Чужие мы стали, вот что.
- Так мы же вот собирались с семьями на Новый год на Мальдивы… или куда? –нахмурился, силясь вспомнить, Константин.
- На Мальдивы, - кивнул Владимир. – Там сам Новый год отметить, а потом в Париж на неделю.
- Да, да, точно. – припомнил тот, быстро закивав головой. – Ну, там и помиритесь, может? Вы толком не общались уже полгода, если не больше… С нашей работой домой к половине одиннадцатого вернуться – и то хорошо.
- Не нужно мне уже это общение с ней. – устало признался мужчина. – Я и без него Наташу насквозь вижу. Куда всё делось?... Ведь была же простая, терпеливая, ко всему готовая. А теперь ей подавай всё самое лучшее – это самое дорогое значит, - и ничего не надо больше. Ничего!
- Да… деньги Наталью испортили. С этим спорить не могу. Но она душевная ещё, наивная, что ли. Может, и волнуется сильно из-за чего-то мелочного, но вот мать она… нет, не хорошая. Но любящая всё-таки.
- Кажется, Катя – единственная, кого она действительно любит. – хмуро заметил Владимир. – А Арина и вовсе от рук отбилась, не узнаю её.
- Ну, это вы её избаловали. – не сведущий в вопросах воспитания, Константин не знал, что сказать. –Мне Оксана всегда говорит, что детей нельзя баловать.
- Потому ты ей наперекор и балуешь Владу, наверное! – нервно рассмеялся он, и тут же посерьёзнел. – Нет, здесь другое… Ну да неважно, разберёмся. Через столько мы там улетаем?
- Гм, ну сегодня седьмое декабря, а билеты на утро двадцать восьмого. Около трёх неделей уже, не так уж и много. Знаешь, как ребёнок этот отпуск жду! Никакой работы, только отдых, отдых, отдых… - Константин блаженно прикрыл глаза, представляя себе эту прекрасную, почти фантастическую картину.
Уже по дороге в офис Владимир вновь вспомнил об Арине, и её поведение стало ему ясно, как день. Ей не хватало внимания, любви, доверия, того, что было в избытке у сестры. То, что скоро девочке исполнится тринадцать лет, ничего не значит – она по-прежнему нуждается в этом, как нуждалась в десять лет и будет нуждаться в пятнадцать. У потребности в любви нет срока годности, как нет его и у самой любви.
- Арина, ты меня слышишь? – только послышалось заспанное «привет» на другом конце города, проговорил в телефон мужчина. – Как ты?
- Нормально. – с трудом отрывая голову от подушки, просипела девочка. Взволнованные огромные глаза Лизы и поданный Андреем стакан воды с лимоном и льдом привели её в чувство.
- Ты извини, что мы набросились на тебя с мамой утром. Поверь, мы хотели всего лишь объяснить тебе всё! – попытался уверить дочь Владимир. – Просто… такие вещи нужно было согласовать с нами или хотя бы заранее предупредить. Ты не сердись, хорошо?
- Окей, пап. – даже чтобы произнести такую короткую фразу, Арине потребовалась масса усилий. Но на этот раз по другой причине.
- Я люблю тебя, дочка. – мужчина тяжело вздохнул – в этих словах выражалось всё противоречие. Он ненавидел её поступки, исполненные злого протеста, клялся себе быть строгим и не уступать ей ни в чём, но всё же горячо любил свою маленькую девочку. Ту, которой купил всё мороженое в магазине. Ту, с которой гулял поздними вечерами по набережной, вырываясь ради этого пораньше с работы. Ту, которой играл на гитаре, когда только учился – потому что только она одна всерьёз воспринимала его увлечение. Ту, которая когда-то любила его и может, и сейчас…
- И я тебя. – Арина сглотнула комок в горле, и, чувствуя, что не в силах справиться с нахлынувшей лавиной чувств, быстро добавила. – У меня… батарейка садится. Я сегодня вечером уже домой приду, передай это маме. И ещё кое-что… ну, что я люблю её тоже. Ладно. Пока, пап.
Девочка шумно всхлипнула и уткнулась в подушку, в который раз за этот день заплакав. Но на сей раз слёзы её были светлыми. Она поняла, что обязательно вернётся домой, где всё наладится. И, может, если приложить усилия, то изменятся отношения и с мамой, и даже с сестрой… Всё должно быть так. Ведь они могли быть семьёй, они должны были! Когда-нибудь семейные фото оправдают себя, и жизнь станет другой. На свете существует столько прекрасных семей, почему же их не может быть такой же?
- Всё будет хорошо. – успокаивающий голос Лизы прозвучал пророчески. Арина откинула волосы с лица и взглянула на подругу. Несколько круглое личико с блеклыми редкими веснушками на скулах и у носа; серовато-голубые глаза, вздёрнутый нос и пухлые губы – обыкновенная девочка, совершенно обыкновенная снаружи. Но внутри… Арина присела, поджав колени и крепко обхватив Лизу за шею, нервно проговорила:
- Ты, чёрт побери, самая замечательная!
- Ты чего? – удивилась девочка, но не отстранилась, а лишь сильнее прижалась в ответ.
- Да просто, если по-честному то, это ведь так. – просто призналась Арина и тихо засмеялась. Надежда – это хрупкая вещь, зачастую просто мираж. Но миража достаточно, чтобы поверить в себя, чтобы сдвинуться с места и приблизиться в реальности к этому всему. Гораздо страшнее, когда надежда оказывается обманчивой, и всё рассыпается в прах. Ты снова стоишь на том же месте, только теперь ещё и без всякой веры в будущее. Но Арине было это безразлично; она готова была лететь за счёт своей иллюзии и поплатиться, если надежда не оправдается.
Время пошло, быстро тикая стрелками и приближая время к заветной дате на календаре – двадцать восьмому декабря. Арина действительно вернулась домой и старалась просто жить. Жить, как это принято у нормальных людей, а ей давалось с трудом. Девочка натолкнулась на странную, не желавшую рушиться, преграду – ни мать, ни даже расчувствовавшийся было отец, не хотели сразу прощать ей все скандалы, ссоры, обиды, брошенные в приступе гнева слова и вести себя, как прежде. Арина не понимала, что в этом сложного, ведь сама она забыла всё или хотя бы сделала вид, что забыла. Она терпеливо расспрашивала родителей об их делах, радостно и долго рассказывала о своих в ответ, даже начала убираться в своей комнате и порой мыть за собой посуду. Но от стены между ними по-прежнему веяло холодом, гнавшим девочку прочь и заставлявшим возвращаться порой к старым привычкам. То и дело в стильной кожаной сумке появлялась пачка тоненьких женских сигарет, а потом исчезала в мусорном ведре на ближайшей улице; учителя то удивлялись и радовались спокойному поведению девочки, то узнавали её обычный нрав. Но, так или иначе, все заметили в Арине перемены к лучшему – даже если не сами перемены, то хотя бы стремление к ним.
Все, кроме одного человека. Андрей был единственным, кто знал побочный эффект стараний подруги и на ком она срывала свою злость и усталость. Он понимал, как сложно было ей измениться сразу, перечеркнуть прошлое и вернуться к нормальной жизни, потому и мог объяснить причины такого поведения. Но простить, что со всеми другими Арина пыталась стать милой и учтивой, и лишь с ним отчуждённой, сердитой, раздражительной, постоянно жаловавшейся и искавшей поддержки, а потом выливавшей весь запас скопившейся за день желчи, было слишком трудно для него. Вскоре их отношения достигли настолько максимальной странности, что и вовсе перестали быть понятными не то что окружающим, но и им самим.
Сразу после занятий в школе Арина редко возвращалась домой, только в том случае, когда её забирали на машине родители. Чаще всего девочка с компанией направлялась в находившийся через дорогу «Ростикс», куда в это время шли все, кому не лень. Андрей и сам не знал, должен ли он ходить туда с друзьями и с ней или нет, но из соображений гордости обычно игнорировал все приглашения. До «того» дня.
Шестой «1» после урока биологии, продлившегося будто не сорок минут, а все два с половиной часа, с чувством долгожданной свободы высыпал в фойе. Андрей, пробиваясь сквозь толпу спешащих школьников, упорно двигался к гардеробной. Шум и суета стояли невообразимые, бедные дежурные едва успевали подавать куртки и удерживать поток ломящихся ребят, которые хотели прорваться через дверцу. Все пихались, толкались, крепко прижимая к груди верхнюю одежду, чтобы не потерять её в толпе. Лица слились в непонятную сплошную массу, и Андрей никогда не заметил бы одно из них, если не радостный возглас.
- Андрей! - Арина, со счастливой улыбкой на пухлых ярких губах и сияющими глазами, схватила его за локоть. Она уже была одета и видимо, вернулась только за ним. Мальчик давно не видел её настолько счастливой – без притворства и фальши, по-настоящему.
- Что такое?
- Ты сегодня, надеюсь, идёшь с нами? – девочка наигранно-сурово нахмурила брови, но победный блеск в глазах не тускнел, выдавая её безграничную радость. – И не вздумай отказываться! Я тебя приглашаю. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
И она придала своему лицу умоляющий жалобный вид. Раньше эмоции постоянно хлестали, а она их не сдерживала и такой и была – стремительной, шустрой, меняющейся, но каждый раз говорившей то, что было на уме.Тогда её вторым «я» была искренность, а теперь стала фальшь, но в этот день настоящая Арина будто бы вернулась.
- Хорошо… а что это ты вдруг вспомнила? – мстительно ответил Андрей; лицо девочки испуганно вытянулось.
- Ты чего такой сердитый? Мы ведь друзья, вот и позвала… А вообще, я хочу тебя познакомить кое с кем!
И глаза заблестели ещё ярче.
Эти чёрные, как спелые черешни после летнего ливня, глаза, миндалевидные и чуть раскосые, безвозвратно затягивали. Они не были похожи ни на одни другие, и даже будучи банально тёмно-карими, казались в тысячи раз лучше даже самых ярких голубых глаз. И сама Арина, хоть и не была совершенством, была гораздо красивее любых других. Её несколько хрипловатый голос, одновременно звучащий будто нараспев. Её цитрусовые привычные духи, запах которых стал неотделимым от неё. Её три родинки на щеке, которые, если приглядеться, образовывали сердечко. Её густые жёсткие волосы, всегда идеально уложенные. Её прожигающий насквозь взгляд. Она вся была необыкновенной, уникальной в своём роде. Каждая мелочь, вроде смеха, или этих самых родинок, западала Андрею в душу и не выходила из головы. То отчаявшаяся, то счастливая, Арина всегда жила сама по себе и никому не принадлежала. Девочка могла любить кого-то, кем-то дорожить, но привязать её к себе было невозможно. Влюбляются чаще не в тех, кто всегда рядом, а в тех, кто постоянно ускользает. Со стороны создавалось ощущение, что Арина привязана к Лизе; но сама Лиза удивилась бы, скажи ей кто такое, потому что подруга, находясь с ней, стремилась к кому-то другому. И так было со всеми.
И с Андреем в том числе.
- И кто же этот кое-кто? – недовольно вздохнул он. Арина интригующе улыбнулась.
- Вот увидишь! Я очень хочу, чтобы он был знаком с моим хорошим другом.
- Это ты про меня, что ли? – хмуро уточнил мальчик, и получив утвердительный кивок головой, чуть не произнёс вслух: «А я не хочу быть твоим хорошим другом. Я вообще не хочу, чтобы мы были просто хорошими друзьями, как ты не понимаешь этого?»
- Ну…. Придёшь? – в голосе девочки послышалась непритворная надежда, которая вкупе с сияющими глазами заставила Андрея, пусть и нехотя, согласиться.
- Отлично! Через двадцать минут тогда в кафе! – и она убежала к выходу.
Андрей, наконец, получил свою куртку и направился на улицу. Настроение его снова испортилось, впрочем, как обычно после разговора с Румянцевой. Когда она уходила, всё меркло и казалось ему пустым и никчёмным. Пиная снег под ногами, мальчик смотрел вниз, и ничего не замечая перед собою, двигался вперёд. Эта дорога была настолько знакома ему, что он мог пройти её и с закрытыми глазами. Раньше они с Ариной так и ходили – оба закрывали глаза, смеясь друг над другом, вытягивая руки. Прохожие косились на странную парочку, но им ни до кого не было дела, словно на улице находились они одни. Люди превращались в части пейзажа, чьи-то фразы, обращённые к ним – в нотки многоголосой мелодии, и всё смешивалось и путалось, образуя только декорации, детали, постамент… А главным были они сами. Простой мальчишка с надёжным характером и неизменной честностью и необычная, немного запутавшаяся, яркая девочка. Как-то Лиза поэтично заметила, что Арина – как блуждающая яхта, для которой он, Андрей, стал идеальной спокойной гаванью. Похоже, Арина была из тех яхт, какие не нуждаются в покое – им бы только «обняться с бурей» или как-то там… Конечно, она неизменно будет возвращаться в эту самую гавань, но без особого энтузиазма, а чтобы передохнуть и снова отправиться в плавание. По-настоящему она полюбит только бушующее море, а он будет ждать, надеяться, скучать, сомневаться – а если не придёт, ну, там разбилась, не дай Бог, или ещё что-то? – и так всегда. Сравнила, нечего сказать. В самую точку попала.
Андрей неожиданно поднял глаза и замер, как вкопанный. Светловолосая стройная девочка в чёрной модой куртке прижималась к высокому крепкому парню с русыми волосами, лет пятнадцати-шестнадцати на вид. В девочке легко угадывалась Арина, а в парне – известный в школе спортсмен Стас Загадкин, в которого не была влюблена редкая девчонка. До «мелких» шестиклассниц, вроде Арины, ему вообще не было дела. Но Арина выделялась из всех – и внешностью, и поведением, и кругом общения, и легко находила общий язык даже с десятиклассниками, где её принимали за ровню. Однако, больше всего поразило Андрея не то, что они шли рядом и смеялись неизвестно чему. Нет, его едва не подкосило то, как Стас держал девочку за руку, как обнимал её и… неважно. Андрею всё стало ясно. Вот тот самый кое-кто, с которым Арина собиралась познакомить своего «хорошего друга»! Разумеется, её новый парень, как он сразу не догадался? Неудачник. Да она всегда его только использовала! А нравились ей такие, как Стас – которые обращаются с людьми, как с грязью под ногами. Стал бы этот Стас утешать её и успокаивать, как он тогда? Конечно, нет. Он слишком горд, чтобы быть жилеткой, потому Арина и выбрала его. А он, Андрей, слишком любит девочку, чтобы упрекнуть за этот выбор.
Он резко развернулся и побрёл прочь, чтобы избежать неприятной встречи – а к чему она теперь? Гавань не берут с собой в плавание, а сейчас Арина хотела развлекаться. Ну, так пусть идёт к чёрту.
***

Аватара пользователя
Валерия Ильященко
Сообщения: 2611
Зарегистрирован: Вт окт 26, 2010 8:44 pm

Re: Кинолента жизни

Сообщение Валерия Ильященко » Пн июл 09, 2012 5:16 pm

Блииин жалко Андрея!Он мне больше нравится!Хм,меня немного удивил выбор Арины.Стас-спортсмен.я думала она на таких не западает.Ты меня удивила.
Почему Константин Тату Натальей называет,а не Наташей?Как-то официально.
Радует,что Арина пытается надладить отношения с семьей,жаль только семья это не понимает толком.

В предыдущей главе меня смутило слово "влюблен". Какой влюблен?Саша всего нечего.Ребенок совсем.Он даже и не понимает,что это за чувство.Ты как-то взрослишь Катю с ее друзьями.То,что Эдик беспокоится за Катю похвально,но их общение с Сашей-это общение 14-15 летних парней,а им не столько лет.В общем меня это смущает и я не верю,что такие герои существуют.Извини,если что.Но я вижу так.
Надеюсь поездка за границу будет интересной и веселой.Она как-то улучшит отношения в семье.)

Ответить

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 19 гостей