Возрождение/Rebirth

[Аннабет=)]

Я тоже придерживаюсь мнения Сони, но частично. С парнями встречаться, я считаю, нельзя раньше 9-ого класса. Я в этом старомодна. Не считаю, что нужно менять парней как перчатки ради статуса. И еще называть это любовью. Это пародия.
Но Соня все равно как-то слишком уж бурно отреагировала.
Жду следующей главы)))

[Валерия Ильященко]

Согласна с девочками,зачем так рано начинать встречаться. Совсем детства люди себя лишают.
Больше всего меня раздражает в сейчашней молодежи(особенно в девочках), что они пытаются выглядеть и вести себя старше своих лет,и во многих случаях, это выглядет очень убого. Смотришь на такую и думаешь:дете детем, а все туда же.
Не скажу, что поведение Сони одобряю тоже. Она ка запуганные зверь какой-то. Будто ей 11, а не 13 лет. еще ребенок)Хотя может это и правильно.Но ее реакция на Марка меня рассмешила)
Как Кристина не обиделась на то что, когда они говорили о поцелуях, она заявила, что является какой-то шлюхой, чтобы целоваться. Это камень в огород всех девочек, мне так кажется)

[Маша Соболева]

Совсем детства люди себя лишают

- многие сейчас уже не считают себя детьми и в 5 классе, к сожалению(

Она ка запуганные зверь какой-то. Будто ей 11, а не 13 лет. еще ребенок)

- ну в общем-то так и есть. Только про запуганного зверя не совсем поняла.

Но ее реакция на Марка меня рассмешила)

- а что именно рассмешило?))

Как Кристина не обиделась на то что, когда они говорили о поцелуях, она заявила, что является какой-то шлюхой, чтобы целоваться.

- она просто не воспринимает всерьёз ни Сонино мнение, ни само Соню. Ей вообще наплевать, что та думает. Она относится к ней, как маленькому ребёнку, которого надо воспитывать и поучать. Потому и не обиделась).

С парнями встречаться, я считаю, нельзя раньше 9-ого класса. Я в этом старомодна.

- Соня ещё старомоднее). До того, как устроишься на хорошую работу, получив высшее образование - даже общаться и просто дружить категорически нельзя.

Жду следующей главы)))

- скоро будет).

[(Полина.П)]

А мне этот Марк понравился. Не помню, какие эмоции он вызывал у меня внутри в предыдущем варианте книги (стоп. а он там был вообще? а то память девичья ) , но сейчас он до жути мне напоминает одного одноклассника, даже по описанию внешности. И привычки, и действия, и сидение за одной партой, и отвлечение от уроков, и сильно раздутое самомнение, и обаятельность... Одноклассник этот мне нравится, всмысле, он очень сильно располагает к себе, поэтому будет интересно следить за этим персонажем.
Однако, хочу сказать, что сомневаюсь, что в седьмом классе есть такие мальчики-донжуаны, которые привыкли быть в центре внимания женского пола. Плюс ко всему, разве развитие у парней не отстрает на 2 года?
.Такие, как Кристина находятся, по-моему, в каждой школе. Из нее пока вырисовывается довольно примитивный персонаж. Может, тебе стоит сделать в ее характере что-то необычное? Цепляющее?
Соня хорошая девочка, правда ее позиция мне не близка - я еще классе в третьем уже задумывалась о мальчишках. Глупо конечно, по-детски наивно, но все равно задумывалась...
Жду продолжения!

[Маша Соболева]

стоп. а он там был вообще? а то память девичья

- был-был)

Однако, хочу сказать, что сомневаюсь, что в седьмом классе есть такие мальчики-донжуаны, которые привыкли быть в центре внимания женского пола.

- есть. И много, и даже в шестом классе есть. Так что сомнваться не надо, я седьмой класс закончила))

Из нее пока вырисовывается довольно примитивный персонаж. Может, тебе стоит сделать в ее характере что-то необычное? Цепляющее?

- Кристина не особо важный персонаж, даже третьестепенный скорее). Но в принципе - а что в ней цепляеющего сделать можно?

[Маша Соболева]

Глава 2.


Когда прозвенел звонок с последнего урока, Соня молча вышла из кабинета и спустилась по лестнице. Девочка с одной стороны была рада, что избавилась от противных ей взглядов Корнеева и возни постоянно болтавшей с Нелли Покальчук, которые к тому же требовали помогать им и отвлекали от урока. Впрочем, и дома никакие особенные удовольствия её не ждали. Каждый день повторял предыдущий, словно в театре актёры играли одну и ту же пьесу, время от времени внося в неё какие-то поправки. Хоть она и любила что-то в своей жизни, она казалась ей настолько однообразной и скучной, что легко можно было всё в ней перечеркнуть и без сожаления начать заново. Девочку не держали какие-то ошибки, на ней не висел какой-то грех, но она не сделала ещё чего-то особенного, чем можно было гордиться перед собою. Иногда она чувствовала себя нулём. Просто эдаким жалким нулём. «Но ведь это не нуль, это новая точка отсчёта, это начало!» - убедила однажды себя Соня, и поняла, что и в самом деле это являлось для неё истиной. Она привыкла жить так – в обычном и вроде бы понятном искать какой-то скрытый смысл, задумываться о мелочах, таких незаметных, незначительных, но от этого только приобретавших для неё особенный смысл. Мысли и мечты о неясном, туманном, необъятном, уносили её далеко. Иногда девочке казалось, что совсем недавнее прошлое было старым, забытым этапом, когда всё, вплоть до воздуха, было другим…

Теперь же Соня вдыхала пряный аромат прелых листьев и осеннего ветра. Ей казалось, что даже свинцовое, тяжело нависшее небо пахло особенно. По мокрому асфальту ползли гладкие длинные лужи, размывавшие влажную землю; края дорожки все потонули в грязи, и девочка семенила меленькими шажочками, опасаясь испачкать сапожки. Замша и без того плохо оттиралась, а ещё больше пятна виднелись на светлой ткани. Соня, которая за свою коротенькую жизнь уже научилась практичности, выбрала бы совсем другую обувь, зная предстоящую дорогу в школу, но никто её не спрашивал. Сапожки достались ей от двоюродной сестрёнки – страшной модницы, которая однако, быстро росла, и к тому же одежда быстро надоедала ей. Таким образом, большинство вещей миниатюрной и худенькой Сони были хоть не новыми и далеко «непрактичными», как выражалась она сама, зато красивыми и почти бесплатными. Иногда девочка смотрела на своих одноклассниц, то и дело менявших наряды и расстраивалась, что она вынуждена донашивать, что оставалось от сестры. Но всё же, она считала одежду не главным. Были гораздо более важные проблемы…

Она не знала, что рано или поздно выступит самой важной, той, на чём сосредоточится вся жизнь. Девочке просто хотелось нового дыхания, чего-то внезапного и неизведанного, которое вдруг появилось бы и перевернуло всё, чтобы только не стоять на месте. Что она сама могла сделать, совершить такого особенного? Если только вред… Соня перебежала дорогу и остановилась на перекрёстке, ожидая автобус. Как ей надоели эти автобусы! Люди всё лезли к ним, протискиваясь сквозь толпу и видимо, потеряв чувство собственного достоинства, набивая транспорт так, что едва закрывались двери. То, как толпа бросалась на подъезжавшие автобусы, напоминало девочке голодных, кидавшихся на кусок хлеба. Это было, разумеется, глупо и нелепо, даже жестоко, но не выходило у неё из головы. Она не любила эту сторону жизни; ту сторону, к которой она относилась и принадлежала против своей воли и к которой питала отвращение. Мир, в котором ездили в переполненных автобусах, носили ту одежду, которую придётся, говорили о чём-то, жалко усмехаясь: «ну, это не для нас… дороговато. Это пусть другие покупают, а нам попроще надо.» Там не было высоких идеалов, больших надежд и умных мыслей. Везде всё делилось на две половины; и именно в её глупой половине жизнь была пустой и текла так однообразно… Хуже всего девочке казалось то, что люди здесь не хотели больших надежд. Иногда Соня думала, что от мышления зависит многое. Что человек посчитает обычным, нормальным для себя – такой и будет его судьба. Небо не делает из жизни праздник. Если для кого-то являлось нормой водить дорогую иномарку, жить в огромном коттедже и бывать на морском побережье, то он, несомненно, получал это. Если другой человек мог довольствоваться и меньшей долей, то ему она и доставалась. То, чего ты хочешь, чего ты считаешь для себя достаточным, не видя, что имеют другие – и будет твоей жизнью. Так считала девочка, и не могла понять одного – почему именно на ней её «теория» - при этом слове на лице её появлялась насмешка над самой собою – терпела крах. Она чувствовала себя исключением из своего же правила, что было ещё обиднее. Только с ней этот закон не работал. Она питала отвращения к обшарпанному салону автобусов, семейным застольям, на которым все ели салаты, и прочему, и прочему… Так почему же она жила здесь?

«Так и доживёшь, что в самом деле какую-то гадость сделаешь.» - решила Соня. Ноги её дрожали, и она уже совсем замёрзла, но упорно продолжала ждать. Перед её носом проехало четыре подходящих автобусов, но они все были набиты, а она упрямо ждала тот, в котором можно сесть и не ехать, как униженный человек, придавленный жизнью и покорный всему. – «Вот скучно же до чего! И каждый день одно и то же… Чуда не дождёшься, я в них не верю… надо или придумать что-то, или и вправду подожгу что-нибудь. Тогда-то начнётся что-то новое!» - идиотская идея поджечь какое-нибудь здание появилась с месяц назад и всё не исчезала. Девочке чуть не снились пылающие костры и пляшущие языки пламени, дразнившие своей яркостью и неуловимостью. Она понимала, что не сделала бы этого, это было жестоко для неё и преступно, она не хотела мучить кого-то. Но ничего не менялось, а значит, самой надо было что-то менять. А как изменить, чтобы вышло хорошо, Соня ещё не придумала. Она просто понимала, что её особенно-то ничего не держит, и за ней всё было так пусто, что запросто можно было взобраться на крышу и смотреть, как соберутся под нею люди, или уйти, в любую сторону и ничего не ждать.
Поток размышлений прервало маленькое чудо – прямо к остановке подходил почти пустой троллейбус, который ожидался почти двадцать минут, учитывая то, что от школы до дома ездило огромное количество транспорта. Заскочив внутрь, девочка быстро показала придирчивому кондуктору проездной; её заставили показать и школьную справку. Заняв место у окна, Соня размотала наушники и воткнула их в телефон, хоть и не слишком навороченный; зато он по крайней мере был, и в него можно было загружать музыку. Впрочем, мобильник также был подарком от двоюродной сестры, чья обеспеченная семья могла позволить покупать хорошие телефоны и менять их, когда старые надоедали. Поёжившись от холода, девочка включила любимый, «заслушанный до дыр» «Реквием по мечте» и вытащила из сумки книгу. Оградив себя от окружающего мира со всех сторон, она погрузилась в чтение. Хотя один из главных героев раздражал её, он не мог особенно испортить впечатление.
Соня не признавала глупого, по её мнения, нигилизма, он казался ей не просто отрицанием всех авторитетом, а чем-то бессмысленным и бесполезным. Хоть нигилисты и считали себя чем-то важным, по сути, они абсолютно ничего не делали.
А что делала она? Ничего особенного, ничего выдающегося… она просто пыталась. Ей хотелось вырваться из узкого круга обычных вещей и людей, которые были ей не нужны, но едва ли знала, как сделать это. Гнетущая обстановка душила её, и из-за смрадного запаха дышать, казалось, было нечем. Почему она не могла относиться к жизни так же просто, как другие? Она не отличалась от других людей; она просто замучила себя этими мыслями и не позволяла себе от них освободиться. Мелодия набирала высоту, и начался любимый момент девочки. Тоненькая музыкальная ниточка поднималась до предела, а потом подобно океанской волне, обрушивалась вниз, но не чтобы разбиться, а чтобы вновь набрать силу. Напряжение Сони отдавалось в надрывной мелодии, и она забывала, где находилась. Иногда ей казалось, что и вправду свои мечты придётся захоронить глубоко-глубоко, не будоража ими душу. «Ты всего лишь глупая девочка. Ты никогда не сможешь смириться, неужели ты сама не знаешь этого?» - спрашивала себя она, и тут же находила ответ. – «Нет. Даже если придётся жить не по мечте, я сохраню внутри себя её осколки и буду надеяться, что когда-нибудь мне удастся её осуществить.»
Троллейбус резко затормозил, оборвав плавное течение мыслей. Соня вскочила, быстро запихнув книгу в сумку и спрыгнула на землю. Вот и всё. Доехала. Её остановка, которая избавит её и от ненавистной детали её жизни, и от тепла, которое она там получила. В который раз одёрнув себя и приказав не заморачиваться, девочка повернула в сторону продуктового магазина. Теперь наступала та часть дня, которая определённо принадлежала не ей….
Это был маленький магазинчик, состоявший из двух отделов – один, в котором мерзко пахло кошками и продавались обычные продукты, и второй – овощной, весь заставленный лотками в фруктами и зеленью. Пройдя к прилавку, Соня пересчитала мелочь и хотела было попросить пакет молока, но увидела, что продавщица болтала с кем-то по телефону, вовсе не желая отвлекаться на неё. Вечная сцена, которая уже обижала её; откуда брали начало истоки этого игнора, девочка не знала. Ей уже надоела вечные разговоры продавщиц, занятых не своим делом.
Наконец, та оторвалась от своей увлекательной беседы и нехотя кинула на прилавок два пакета. Расплатившись, Соня снова вышла на холод, обогнула здание и поднялась к себе домой. На минуту остановившись у двери, девочка мысленно попрощалась с тишиной. «Господи, - подумала она, - если Ты и правда можешь сделать что-то для меня, то сделай так, чтобы я хоть раз осталась в этом доме одна и узнала, что такое спокойствие и тишина, пожалуйста! Наверное, я уже надоела Тебе с моей извечной просьбой, но всё-таки… хоть раз помоги мне. Это же моя мечта.» Вздохнув, Соня тряхнула головой и открыла дверь; замёрзшие пальцы с трудом сгибались, но наконец ключ повернулся и щёлкнул в замке.
Девочку сразу оглушил шум, царивший в небольшой квартирке, так и скребнув по привыкшему к былой тишине слуху. Быстро разувшись и повесив в шкаф на плечики куртку, Соня стремительно заглянула на кухню. Как она и подозревала, младшие братья затеяли потасовку, а сестрёнка пыталась разнять, из-за чего они кричали ещё громче. Гриша, крепкий мальчик лет пяти, с взъерошенными светлыми волосами, и пронзительными синими глазами кидался на Тёму, невозмутимо отбивавшегося от брата. Пухленький, с покрытым веснушками голубоглазым лицом, семилетний Артём был удивительно спокойным для своих семи лет, но обид не терпел, и если уж младший брат злил его, то без сожаления кидался в драку. Между ними с визгом бегала высокая девочка лет десяти-одиннадцати, румяная, с растрепавшимися каштановыми волосами и задорно блестевшими карими глазками. Хватая то одного, то другого брата за руки и пытаясь, крича, оттащить друг от друга, она ещё больше распаляла их. Драка настолько захватила троих, что вошедшую Соню дети даже не заметили.
Девочка растерялась и в нерешительности застыла на пороге. Ей не хотелось с визжанием разнимать их всех, не хотелось и кричать. Выручила её сестра, неожиданно заметившая её появления, и радостно кинувшаяся навстречу:
- Соня, Соня, они дерутся! Это всё из-за Гришки, он…
- Хватит. Неужели такая радость выяснять, кто из-за чего подрался? Замолчите уже. – недовольно пробурчала Соня, и вымыв руки, вернулась на кухню. Теперь уже братья молча сидели друг напротив друга, насупившись, но не смея снова подраться. Гриша теребил в руках бумажку, разрывая её на мелкие клочки.
- Вы обедали, Анют? – обратилась девочка к сестре.
- Нет, мы тебя ждали.
- Зачем? Я могла бы и не есть. – пожала плечами она. – Всего лишь лишняя грязная тарелка.
- А тебе не хочется кушать? – с удивлением спросила Аня.
- Нет. Ладно, неси тарелки, сейчас положу и погрею. – попросила Соня, и быстро поставила еду в микроволновку.
Через несколько минут все сели за стол. Девочка оглядела проголодавшихся детей, уплетавших за обе щеки лапшу с мясом, и лениво подцепила макаронину вилкой. Ей и вправду совершенно не хотелось кушать; она просто хотела смотреть на этих копошившихся весёлых ребят. Она любила их; возможно, настолько сильно и искренне, как только могла любить сестра. Она не понимала людей, которые говорили, что ненавидели свою родню. Эти дети давали ей какой-то свет и простую, беспричинную, но настоящую радость. В отличие от других.
Мобильник затрезвонил, и Соня увидела очередную пустую смс-ку. Зачем же звать подругу на прогулку, если сама через пять минут отказываешься и говоришь, что не успеваешь? Какой в этом смысл? Возможно, Наташа какой-то и видела. Зачем-то изводить её своим молчанием в ответ на её разговоры, зачем-то давать дурацкие ссылки, хотя по её она никогда не проходила, зачем-то врать об отсутствии времени… Между ними вставало Наташино равнодушие, и преодолеть эту стену Соня не могла; это даже не равнодушие было, а упрямая иллюзия ответа. Видимость диалога, в котором один выражает чувства, а другой ставит смайлики. Ей это надоело. Она просто хотела понять, что происходило. Сжав в руках мобильник, девочка написала:
«Зачем ты меня зовёшь? Ты ведь всё равно не сможешь. Так всегда, я уже наперёд знаю.»
Через секунду пришёл ответ, наиболее предсказуемый и даже ожидавшийся:
";-)"
«Ты можешь ответить или нет? Я не понимаю твои смайлики!»
«:-)»
«Ты издеваешься?»
«Ты же знаешь, я не умею много говорить.»
«А я не умею понимать твои краткие ответы. И твоё отношение ко мне.»

[Валерия Ильященко]

Я конечно тоже не люблю автобусы, но так отзываться о них, как-то высокомерно с ее стороны. Будто ее Высочество Соне не пристало ездить на таких грязных автобусах. Девочке вообще ничего не нравится. Продавщица тоже. Я тоже не люблю таких, но что поделать, но не говорить же о них с таким пренебрежением. В общем не знаю, но Соня в этой главе мне не понравилась. Не любит одноклассниц,которые высокомерно себя ведут, считая их глупыми, а сама не лучше...
Ну может позже мое мнение изменится)))
А так глава, мне очень понравилась, так все описано, люблю твой стиль написания

[Маша Соболева]

Спасибо.)
Соня не идеальный человек. Ей не нравится то, как она живёт. Обычно она проще к этому относится, но сегодня-то Марк настроение ей подпортил))

[(Полина.П)]

Ну знаете, а я понимаю Соню. Тоже бывает в раздражении могу срываться на все подряд, в том числе и на автобусы, не понимая этого абсолютно дурацкого разделения на богатых и бедных, и вытекающие из этого последствия. Сонино спокойствие итак пошатнули, а тут еще и эта несправедливость, которая давно ее мучает и на что у нее имеется своя теория... Ее не трудно понять, если часто вращаешься в абсолютно разных кругах общества.
А вот продавщиц таких я никогда не понимала) Ладно там в советское время - пофиг, продашь ты или не продашь - зарплата все равно одна и та же, а теперь-то! Странные они)
Конец конечно заставил чему-то в животе перевернуться. Вспоминая ту почву, во время которой ты писала это, становится очень-очень грустно. Зато очень легко представить Наташу как абсолютно живого человека...
Действительно, у тебя свой, интересный и красивый стиль описания. И книги твои необычны тем, что они выдирают истории из жизни, я тебе об этом уже говорила. Не вздумывай так все забрасывать, а то я даже уже забыла, о чем была предыдущая глава - пришлось перечитывать. Миру нужны твои книги!!
Жду продолжения, хотя лучше насядь еще посильнее на Киноленту, пожалуйста!

[Маша Соболева]

Спасибо..
Мне не нравятся такие продавщицы. Ещё и злятся, как у них что попросишь. Я хотела в магазине купить шоколадку с цельным фундуком, мне дают с дробленым. Я попросила поменять, а продавщица ответила - а что, такая тебе не нравится? и со злостью швырнула мне цельный миндаль))
Я стараюююююсь... пишу Киноленту, кстати.)