Глава 4.
- Ну… У меня была мечта. Вы уже о ней спрашивали. – я положила подбородок на колени и оперлась спиной о холодную стену. – Я думала исполнить её хотя бы на летних каникулах, но сложилось так, что возможность появилась раньше. Мы с классом поехали во Францию, ну, весной… И…
- Ты сбежала оттуда в Иерусалим? – подражая внимательному слушателю, спрашивает врач. Мне кажется, что в его глазах и вправду зажглись огоньки интереса, но я отталкиваю эту мысль. Ему всё равно, и не нужно строить иллюзий. Я хочу представить, что рассказываю всё самой себе, но понимаю – нужно высказать свою историю кому-то другому. Именно собеседнику, который бы пережил это вместе со мной… А смог бы он выслушать так?
- Да. Именно сбежала. Один человек купил мне билет до Израиля и полетел со мной, а мой класс вернулся домой.
- Они ведь искали тебя. – ни тени укора. Лишь любопытство – задумывалась ли об этом я?
- Я знаю. Но мне было всё равно! Я должна была исполнить свою мечту. Случая лучше не представилось бы…
- А где тот, кто летел с тобой? – вопросы, вопросы, вопросы. Но.. вдруг ему и вправду интересно?
- Не знаю. Если честно, мне безразлично. Теперь мы никто друг другу. – огорчённо произношу я. – То, что было в Париже – лишь случайность. Я не его там полюбила, а сам город… Просто вещи зачастую происходят не так, как мы их планируем. Например, я ожидала от себя других чувств тогда… Но я загадала просто – полюбить, не подразумевая «кого». А от вас ждала других вопросов.
- Я знаю. – он спокойно, уверенно улыбается. У него хорошая улыбка, раньше и я так умела. Но искренняя улыбка – это та вещь, которую легко потерять. Я могу лишь растянуть губы и создать ямочки на щеках, но глаза не заблестят. Это маска, а под ней – лишённая эмоций больная душа. Не больше. – Но понимаешь, что дежурными вопросами я не добьюсь истины?
- Разве она вам нужна? Вам нужно выполнить план и идти домой, а не помочь мне. – конечно, мне плевать, что он там ответит. Лучше бы он и вправду ушёл, а я погрузилась в сон. Но пока остаться одной нельзя, можно и спросить.
- Это нужно больнице, а я хочу, чтобы ты не теряла себя. Если бы судьбы моих пациентов не касались меня, я не стал бы работать здесь. – размеренно объясняет врач, и его глубокий голос действует, как снотворное. Я хочу спать. Я устала, я не хочу ничего рассказывать! Но…
- Ладно, неважно. – несколько грубо оборвав доктора, я приступаю к прерванному рассказу…
Студёный февраль. Зима подходит к концу, но по погоде и не скажешь. Стёкла на ощупь будто лёд, и я прислоняюсь к окну, чтобы унять головную боль. Холод всегда помогал лучше любых таблеток, и на этот раз спасает снова. Мне становится легче, и я уже хотела вернуться в прежнее положение, как бодрый голос нашей классной заставляет вздрогнуть.
- Дети! Сейчас к нам зайдёт женщина из тур-агентства. Она предлагает нашему классу путёвку в Париж на несколько дней. Есть желающие?
Рука сама собой взметается вверх, повинуясь одному-единственному слову.
Париж.
Париж, Париж, Париж! Моя мечта так близко! Разве я могу колебаться хоть секунду? Над чем ещё размышлять!
Следом за мной соглашаются ещё несколько ребят, в том числе и Лика – дочка моего дяди и одновременно мой лучший друг. Она знает о том, как сильно я мечтаю попасть туда, впрочем, чего не знает обо мне Лика? Ей известно, пожалуй, даже больше, чем самой мне. Она читает по глазам и понимает без слов.
Составляют список предполагаемой группы, начинают говорить о подробностях поездки, проживании, стоимости, продолжительности… Стоимости. Уже после этого урока я звоню родителям и получаю отказ именно из-за неё. Но кто бы сомневался? Конечно, мама уверяет меня, что они и слова бы не сказали, стой это всё хотя бы тысяч на десять дешевле, но…
Где взять эти деньги, вот в чём вопрос?
Я выхожу из школы помятая, расстроенная. Лика молча идёт рядом, не нарушая моего угнетённого состояния. Она знает, что даже будь такая возможность, я не согласилась бы поехать вместо неё. Но и утешения мне вовсе не нужны, они только разозлят. И так ясно, что исполнение мечты вновь откладывается на неопределённый срок. Если только не найти недостающую сумму, что я и собираюсь делать.
Это решение приходит в голову совершенно неожиданно, как молния, но быстро пускает корни и вот уже я готова держаться за него до последнего. Я не могу отступить, не имею права – да и попросту не хочу. С какой стати я должна упускать такую возможность, если есть хоть малейший шанс?
- Лика, помнишь, ты говорила, что какой-то твой знакомый хотел купить мой мопед? – озорно спрашиваю я, и по моему взгляду сразу видно – пытаться отговорить меня теперь лишь пустая трата времени. Я тверда, будто кремень. Лика хохочет, приходя в восхищение от моей затеи.
- Ну да, он и сейчас не против… Но что ты будешь потом будешь делать? Без мопеда? Ты совсем сдурела?
- Потом я разберусь! Главное – устроить сейчас. Звони ему! – и я подхватываю нотки её звенящего смеха, тоже заливаясь им. Мне весело, до безумия весело – такое чувство, что лечу ввысь, и подо мной остаются мигающие огнями города, горы и крылья со свистом разрывают небо… Всё уже сделано, и никакие препятствия не посмеют встать на моём пути. Можно считать, билет у меня в кармане, а самолёт Омск-Париж уже поднимается по взлётной полосе.
Не помню, как продала мопед, как, захлёбываясь истеричным счастливым смехом, рассказывала об этом папе, как мы окончательно договорились. Эти воспоминания размыты переполнявшей меня эйфорией, от которой сейчас не осталось и следа. Но тогда я была даже слишком счастлива, чтобы трезво оценивать обстановку. Будто пьяная, я хохотала дни напролёт и зачёркивала в календари дни, отделявшие заветной даты. Счастье было не просто рядом; оно уже наступило. Даже ожидание поездки приводило меня в восторг. И никогда раньше не была я более солнечной, чем тогда.
***
- Странно слышать от тебя такие радостные рассказы. – признаётся врач, и его слова болезненно отзываются в моём сердце. Впрочем, это естественно. – Сейчас ты совсем не похожа на… ту себя.
- Да.
- Ты была как свечка. – это комплимент? В любом случае, раньше я не слышала ничего подобного. Иногда мама говорила, что я солнышко. Но это мама… Меня называли красивой, остроумной, необыкновенной, понимающей, сумасшедшей, чудесной. Однако «свечкой» - впервые.
- Что, простите?
- Как свечка. – повторяет он без тени раздражения. – Не мне судить о характере, но судя по тому, что ты говоришь, ты вела всех за собой, как огонёк. Это редкий дар.
- Видимо, моя свечка догорела. – мрачно усмехаюсь я, осознавая, насколько прав доктор. За какой-то час этот человек превратился для меня в странного безличного собеседника, которому можно было свободно открыть всю душу. Если он – пустота, то какое значение имеют выброшенные в никуда слова? Я не могу побороть в себе заблуждение. Это человек, ему нельзя так просто выложить всю боль и радость, что я свято хранила внутри себя. Но я не знаю даже его имени, так что пока он остаётся никем. Но если…
- Как вас зовут? – эти слова слетают с языка прежде, чем я окончательно принимаю решение. В моём случае узнать имя – значит разрушить неведение, возвести стену, как между любыми незнакомыми людьми. Да, мы незнакомы - но порой легче довериться вовсе неизвестному человеку, чем малознакомому.
- Алексей Михайлович. Но, если тебе будет проще – можно без отчества.
Как просто. Два слова – и я уже не в силах так же легко разговаривать с ним. Зачем, зачем, зачем я спросила?! Я лишилась своего единственного спасения – неизвестности, и больше назад ничего не вернуть. Меня охватывает досада, но я неожиданно осознаю, что ничего не изменилось.
Вот, он сидит передо мной, спокойный, молчаливый, с проницательным взглядом. Всего лишь врач, который готов выслушать мою историю. Как пустой лист бумаги, ждущий, чтобы его заполнили, только немного лучше. И какая разница, каким именем его нарекли. Имена вообще ничего не значат, важны лишь те, кому они принадлежат.
- Так что было дальше? Ты продолжишь?
- Да.
***
Я собираю вещи, вот уже готов чемодан. Он стоит у моего окна, из которого открывается вид на огромный заснеженный ещё двор. Я сажусь на подоконник в своей любимой позе – поджав колени и положив на них подбородок. На улице весело носятся ребятишки, играя в догонялки и издавая радостные возгласы. Мне и самой хочется выбежать на снег, зажмурить глаза, и широко открыв их, запеть. Да, запеть одну из своих любимых песен, которую я шёпотом напеваю по ту сторону дворика.
Tried to take a picture
Of love
Didn’t think I’d miss her
That much
I want to fill this new frame
But its empty
Yes, it’s empty. But the only reason is that I’m going to fill it. Right now, - добавляю я уже от себя. Скоро предстоит заполнить впечатлениями огромную часть своего сердца, но я полностью готова к этому. Скорей бы уже!...
Звонит сотовый телефон, и я по привычке стремительно хватаю трубку – не люблю заставлять других ждать.
- Алло?
А дальше… Дальше?...
***
- О… - сама не веря в происходящее, я растерянно смотрю на Алексея. Тот недоумённо вскидывает брови:
- Что? Что-то слишком личное?
- Нет… Понимаете, я не помню, что было дальше! – измученно прорывается из меня, будто стон. Нет, только не это! Я не могу забыть это, ведь помнила же в мельчайших подробностях остальное! Как так? Воспоминания – единственное, что у меня осталось. Потерять даже часть их практически равносильно смерти теперь. – Я пытаюсь… Но там пустота. Ничего больше. Наверное, после падения потеря памяти… ну, самолёт в Россию, знаете же… Это навсегда?
От ответа на этот вопрос зависит моя будущая жизнь, и я готова молиться, чтобы он был отрицательным.
***