Глава 9
Боль под заказ
Я испугалась.
Рус сидит, ощупывая свою щеку. На ней постепенно появляется крупное красноватое пятно. Антон с недовольством потирает костяшки пальцев на правой руке.
– Антон?! – воскликнула я. Даже, скорее, взвизгнула.
Неожиданно. Осознание произошедшего понемногу приходило ко мне. Резкими толчками.
Антон ударил Руслана.
Рус поднялся на ноги. Тоша не двигался.
– И что это было? – как всегда, спокойным голосом спросила… Виолетта.
На этой полянке уже собрались все мои знакомые мортесы. Руслан и Антон, Алекс, Маша и Арина, Егор и Диана. И, как оказалось, мы, не сговариваясь, стали в ровный полукруг. И с удивлением уставились на… предательницу. А она медленно, подолгу задерживая взгляд на каждом из нас, осматривала присутствующих.
– Молодой человек, представьтесь, пожалуйста! – велела она Алексу.
– Алексей, – недоверчиво глядя на Вету, кинул он.
– Значит, Леша. И тебя разве совсем не привлекает сила? Огромная сила! Величайшая сила на земле. Ты будешь тут королем. Даже богом. Твои возможности будут безграничны!
– Что я говорила, – шепнула Маша Арине. – Она хорошо говорит.
– Нет, дорогуша, – отрезал Алекс. – Я останусь здесь.
– Ну ладно, – Вета ничуть не расстроилась. – А вы, если я не ошиблась, Диана? – поинтересовалась она.
Та, помедлив, кивнула.
– Замечательно. А ваш спутник?
– Егор, – пискнула Диана.
– Хорошо. Ну, мое предложение в силе. Вы останетесь здесь, или отправитесь на поиски великой силы? Силы, которая не должна уйти на небеса! Силы, которая достанется вам!
Диана быстро-быстро закачала головой. Егор, посмотрев на нее, сделал тоже самое.
– Жаль. Весьма жаль, – без особой жалости в голосе, протянула она. – У меня, к сожалению, сейчас только две помощницы. И я считаю своим долгом вас познакомить. Алина! – позвала Вета.
Происходящее на лесной поляне напоминало хорошо поставленный спектакль. И режиссером, а по совместительству и исполнительницей главной роли, была Виолетта.
Алина грациозно появилась из глубины леса. Она медленно приближалась к нам. И тишина, хоть и не предусмотренная сценарием, была вполне уместна.
Все моментально обернулись к Арине. Неудивительно – столь велико было ее сходство с сестрой. Я в очередной раз этому поразилась Одинаковые лица, одинаковые прически, одинаковые фигуры. Отличаются лишь выражения лиц. Алина выглядела жестокой. Глаза всегда внимательно прищурены – она готова к любой неожиданности. Арина же была милой и наивной – смотрит открыто и часто улыбается.
– Прекрасно, Алина, прекрасно, – Вета облизала губы, в предчувствии появления следующей актрисы. – А теперь сюрприз. Специально для рокового юноши! – медленно, смакуя каждое слово, произнесла она. – Никуля, дорогая моя, иди сюда!
Появление Вероники было еще более эффектным. В отличие от Алины, она не выходила из лесной чащи. Она возникла практически под самым носом – вышла из-за толстого дерева за Ветиной спиной.
Она была практически такой, как я себе и представляла. Улыбалась лучистой улыбкой. От нее словно исходил свет.
– Всем привет, – мягким голосом сказала она.
Небольшими шажками она прошла мимо Виолетты, не забыв одарить ее своей улыбкой. Кивнула Алине, стоящей рядом с Ветой. И отправилась дальше по нашему полукругу.
– М-м-м, Маша, если я не ошибаюсь? – спросила она у рыжеволосой девушки. Та кивнула. – Мне Алина рассказывала о тебе, – она протянула ей свою маленькую аккуратненькую ручку.
Маша, с недоверием глядя на Нику, все же пожала ладонь. Но как-то вяло и совсем неприветливо.
Веронику это не волновало. Она улыбалась всем. И мне даже казалось, что она действительно рада всех нас видеть.
– О, Ариночка! Тебя не узнать нельзя. Вы с сестричкой похожи, как две капельки воды, – и она рассмеялась смехом, похожим на сотни весенних ручьев.
Арина выдавила легкую улыбку. Но было заметно, что она опасается излишне дружелюбной гостьи.
– Так-так-так. Диана. Мило, – Ника окинула ее взглядом с ног до головы. – А я-то думала, что ты умерла. Ну, ничего. Так даже и лучше! Я рада, что из-за тебя стала полуживой девчонкой, – она, как бы невзначай, оглянулась на Руслана. – Ты Егор, – кивнула она на молчаливого парня и пошла дальше. – А тебя, красавчик, как зовут? – поинтересовалась она.
– Алексей, – сухо ответил «красавчик».
– Красивое имя, – она снова ослепительно улыбнулась. – Думаю, мы станем друзьями. Так, Антоша, – она подошла к очередной «жертве». – Я тебя совсем по-другому представляла! Но я не сомневалась, что у Веты безупречный вкус.
Вероника подошла ко мне. Ее улыбка куда-то пропала. Руслан взял меня за руку. Ника сначала изучила мои ноги, затем остановилась на наших сплетенных руках. Ее взгляд скользнул выше. И когда она посмотрела мне в глаза, привычная улыбка снова заиграла на ее губах.
– А ты, – она остановилась, – Анжела. Я уверена, что не ошиблась.
Она неотрывно смотрела на меня. Я понемногу начинала закипать. И лишь горячая, ободряющая рука Руса таинственным образом охлаждала мой пыл.
– Я тоже очень рада тебя видеть, – медленно и четко проговорила я.
Мой тон явно был далек от дружелюбного. Но Вероника не удивилась. Она продолжала улыбаться.
– Анжела, Анжела, – она покачала головой. – Мы еще познакомимся поближе, хорошо?
Одним шагом она перешла от меня к Руслану. Широким шагом, который был больше ее обычного раза в два. Расстояние между ней и Русом было сантиметров десять. И улыбнулась она совсем по-другому. Не приторно-сладкой улыбкой, а искренне. Уголки губ лишь чуть-чуть приподняты. А вся радость в глазах. И эта радость была как солнечный свет. Она согревала сразу всех.
И меня она согревала. И я готова была взвыть, как волк на луну. Это счастье было невыносимо для меня. ЕЕ счастье от встречи с МОИМ любимым.
И она ничего не говорила вслух. Она только улыбалась глазами.
И Он ее понимал…
Руслан чувствовал все, что она хочет сказать. И в его глазах была та же безудержная радость.
И Я это понимала.
Пытаясь успокоиться, я закрыла глаза.
«Лучше уходи!» – взревел внутренний голос. – «УХОДИ!»
И я хотела послушаться. Я дернулась с места, но… Руслан все еще держал мою руку. Попытки вырваться были безуспешными.
«Давай-давай… Ты должна вырваться! Попробуй еще разок… Еще!»
И наконец-то мне удалось.
Почувствовав свободу, мое тело само рвануло куда-то вперед. Я не контролировала его. Я чувствовала, что бегу куда-то. Бегу так быстро, как не бежала еще никогда. Я даже не спотыкаюсь. Я летела наравне с ветром. Но и он понемногу начинал сдавать. Я раз за разом обгоняла его. А он вновь и вновь догонял меня.
Но это нелепое состязание быстро наскучило мне. Я могла бы бежать вечность. Вот только смысла нет. Я бухнулась под непонятно откуда взявшуюся в хвойном лесу березу. Прямо на семейство грибов-лисичек. Все равно. Мне уже все равно.
Черт… Зачем я так припустила? Какая же я дура!..
«Дура» – согласился голос.
И на что я только надеялась? Что он так быстро забудет Нику? Девушку, с которой давным-давно знаком? Забудет самого лучшего человека в мире?
Он любит ее. Она любит его. Они понимают друг друга без слов.
А то, что было сегодня между нами – лишь недоразумение. Но понял это только Антон. Он хотел как лучше. И он был прав.
Почему я всегда делаю неправильные ставки? Почему именно с Русланом мне так хорошо? Было хорошо… Почему я ничего подобного не испытываю ни с Тошей, ни с Алексом?..
«Потому что даже не пробовала» – шепнул голос.
Но не могу я так! Не могу я обманывать всех… Я не должна дарить надежду сразу троим.
«А как тогда понять, кто действительно тебе подходить?»
Нет, нет, нет. Я не должна крутить романы со всеми. Нет. Это плохо. Я не такая. Они все мне нравятся. Но это еще ничего не значит.
«Подойди и поцелуй» – буркнул голос и замолк.
И мне ведь не с кем больше посоветоваться. У меня нет подруг. Попробовать поговорить с Ветой? Она меня к Тоше на пушечный выстрел не подпустит. Она скажет, что я должна быть гордой. С Ариной? Сомневаюсь, что она сможет мне помочь. Она милая и хорошая. Но… нет, не годится. Маша? Может быть. Но у нас не те отношения. Мы едва знакомы. Диана отпадает сразу. Она даже не внушает мне доверия.
Я так и сидела под деревом. Надо бы вернуться. Только я не знаю, в какую сторону нужно идти. Я легко могу заблудиться. Лучше сидеть и ждать, пока кто-нибудь меня не найдет.
Закон подлости – самый непреложный закон в мире. Все всегда происходит не вовремя. Я целовалась с Русланом, и это увидел Антон. Антон ударил Руслана, и это увидела Виолетта. Виолетта притащила с собой Веронику. Вероника все еще любит Руслана. А он ее. Черт возьми, замкнутый круг! Страхи сбываются. Неприятности валятся на голову целой кучей.
Все. Я выполняю миссию и сваливаю в загробный мир. Все свои желания надо заткнуть куда подальше. Я мертва. Я не имею права на любовь. Я здесь только ради духа паненки. Небольшая армия у меня уже есть. Можно искать глиняный горшочек.
Стоп. Вероника же в Ветиной команде… А она сейчас с Русом.
А почему они вообще все сюда пришли? Что предательницы забыли у нас?
Я вскочила с земли. Надо идти обратно. Куда-то идти.
Везде лес. Одинаковый темный лес. Я прошла немного вперед и попыталась сориентироваться. Черта с два! Я бежала и не смотрела по сторонам. Все. Конец. Я тут точно застряну. Так и буду сидеть на несчастных лисичках и ждать, пока кто-нибудь из мортесов не найдет меня. Пока меня не заберут отсюда и не приведут под белы ручки к черному кабриолету.
К БМВ Руслана… К машине, в которой он когда-то возил Веронику. Он и сейчас будет ее возить. Она будет сидеть на переднем сидении и улыбаться ему. А он будет открыто на нее смотреть. Не украдкой в зеркало заднего вида, как на меня. Он будет гладить ее колени и говорить всякие нежные слова. А она только улыбаться глазами – молча, без единого слова.
Не хочу! Я этого не вынесу! Я бы, наверно, убила ее, если бы она не была мортесом. Я бы вцепилась в ее жиденькие светлые волосы… Я бы рвала их, рвала… Из ее голубых глаз бы текли слезы, она бы кричала от боли… Она бы перестала улыбаться… С огромным удовольствием я бы расцарапала ей все лицо… Я бы даже позаимствовала Ветины методы пыток!
«Сумасшедшая» – кратко вякнул голос.
Черт… Что же я такое придумала?.. Я так отчетливо это все представляла, словно это уже происходит. Такие яркие ощущения… Это даже перестало быть похожим на плод воображения. Это казалось, по меньшей мере, сном…
Еще из человеческой жизни я помню, каково это. Просыпаешься, и пытаешься понять, где же проходит граница между реальностью и сном. Кажется, что все, что произошло с тобой во сне, было на самом деле. И было совсем недавно – настолько свежи воспоминания.
А бывают сны, которые не хочется отпускать. Ты всем своим существом желаешь, чтобы они стали явью. Мечтаешь, что сейчас поднимешься с постели и поймешь, что все это правда.
– Боже, вот ты где! – воскликнула Маша. – Я тебя везде ищу.
– Прости, – только и сказала я.
– Анжела, с тобой сегодня творится что-то невообразимое. Ты то замираешь, то грубишь Нике, то убегаешь в чащу.
– Я ненавижу Веронику, – ответила я. И перед глазами снова возникла радующая глаз картина: Ника, скукожившись, лежит на полу узкой тюремной камере, в рваной изношенной одежде, вся в крови.
«Сумасшедшая» – повторил внутренний голос.
– Мы уже поняли, – вздохнула Маша. – Ты просто ревнуешь. Вокруг тебя столько парней крутится, а ты стремишься за тем, который давно и прочно влюблен.
– Да? – я просто машинально переспросила. Я и так это прекрасно знала. Все мои надежды развеялись слишком быстро.
– Да…
– А что было, когда я уш… убежала?
– Они, ну, Руслан и Ника, долго-долго смотрели друг на друга. Казалось, что они не замечают больше ничего вокруг. Вся Вселенная сжалась до размеров атома. И этот атом у них в глазах.
Маша говорила негромко, почти шепотом. Но ее речь словно вливалась мне в мозг раскаленным свинцом. По отдельности все слова простые и понятные. Но, соединившись, они обретали чудовищный для меня смысл. Что же чувствовали сами Руслан и Вероника, если это со стороны так смотрелось?..
– А дальше?.. – поторопила я. Я чувствовала себя мазохисткой. Этот рассказ причинял мне боль. Сладкую боль. Боль от осознания собственной ненужности.
– А дальше… Дальше Ника сказала: «Я так долго ждала этого. С момента твоей смерти. И я умерла не совсем из-за Дианы. Я умерла для тебя. Моя мечта сбылась. Я такая же, как и ты. И знаешь, зачем мне нужна сила? Чтобы мы смогли вечно быть вместе». Может, я не дословно передала…
Маша неожиданно замолчала и с тревогой уставилась на меня.
Я не знала, как сейчас выгляжу. Я кусала губы, я жмурилась, пытаясь задержать слезы. Во рту пересохло. Я не чувствовала тела. Оно стало каким-то чужим и абсолютно бесполезным…
– Анжела, может, я не буду больше рассказывать? – поинтересовалась Маша, осторожно коснувшись моего плеча.
– Продолжай, – крикнула я. Мой голос был подобен птичьему крику. Отчаянный.
– Он… Обнял ее. И поцеловал…
– Подробнее! Расскажи подробнее!
Мне хотелось пережить всю эту боль сполна. Я истязаю себя. Я хочу этого. Мне нужна эта боль.
– Он… Сначала погладил ее по волосам… – Маша смущалась. – Ну и… руки остановились на талии… Он обнимал так нежно… нежно-нежно… И крепко. А она… Она уткнулась лицом в его грудь, потом поцеловала… Сначала легко… А потом их губы… слепились… Обняла за шею… А потом долго-долго гладила руками по голове…Ну и… они целовались…
Еще боли… Еще дозу боли… Так плохо. Так обидно. Так унизительно.
Я наркоманка. Нет, хуже. Я мазохистка. Я полюбила эту боль. Она живая. Она настоящая. Боль физическая для меня уже не существует. А вот боль душевная… Она есть. И она нужна мне сейчас больше всего на свете.
– Продолжай, – выдохнула я.
По щекам катилось что-то горячее… Слезы… И я вспомнила, как в ту лесную грозу Рус вытирал с моего лица капельки дождя.
Сердце взвыло… Я и не думала, что такое может быть. Сердце жило своей собственной жизнью. И это воспоминание для него даже болезненнее, чем Машин рассказ. Сердце, мое безжизненное сердце, страдало, застыв в грудной клетке. Оно навеки неподвижно. Но оно не утратило способности чувствовать. И эти чувства захлестнули всю меня. Я рушилась изнутри.
– Они… Они долго целовались… Там… столько любви, столько нежности, – Маша сама чуть не плакала. Но я не могла понять, от чего. То ли от умиления, то ли из зависти. – Он поднял ее на руки… Они ушли куда-то… А я… пошла искать тебя. Больше никто тебя и не… вспомнил. Все…
– Еще, Машенька, еще, – взмолилась я.
– Они что-то шептали… Они любят… Черт возьми, Анжела, чего ты хочешь?
– Боли. Я хочу боли. Помоги мне. Расскажи все. Чтобы мне было больно-больно…
– Анжела…
– Прошу тебя!..
– Ладно. Он и не вспомнил о тебе, – резко сказала Маша.
Как я была ей благодарна за это! Она говорит как раз то, что мне нужно. Самое обидное, самое ужасное.
Мертвое сердце всеми силами пыталось сорваться с места. Оно хотело лететь… Оно хотело сбежать из этого глупого мазохистского тела. Мертвое не может умереть. Но сердце умирало снова и снова. От каждого слова, от каждой горькой мысли оно сжималось. Оно скоро исчезнет… Не вынесет этой боли. Тогда исчезну и я. Всем станет проще. И мне, и Руслану, и Веронике.
– Они… они наслаждались своими чувствами, – теперь уже и Маша плакала. Слезы катились, но она упрямо вытирала их. – Они вдвоем, и больше уже ничего не нужно. Не важно, что происходит вокруг. Им плевать, каково сейчас тебе… Анжела… все, я больше не могу.
Маша решительно замолчала. Она достала из кармана куртки платок, протерла глаза.
Сердце все рвалось. Оно боялось продолжения этой пытки. Добровольной пытки. Душевные мучения.
Я закрыла глаза. Наверно, хватит. Я сполна наказала себя.
«За что?» – ужаснулся внутренний голос.
За глупость. За доверчивость. За нереальные мечты. За самоуверенность.
Я знаю, что теперь стану умнее. Я больше не стану так растворяться в другом человеке. Я больше не буду такой ужасной дурой.
– Анжела, ты в порядке? – тихо спросил Маша.
– Да, – я кивнула. – Дай, пожалуйста, платок.
Голос звучал неплохо. Почти ровный. Вот только хрипотца появилась. Но это из-за того, что я плакала.
Девушка протянула мне сиреневый платок. Надо же, точно такой же был у мамы. Ее любимый платочек.
Как же в мире все сплетено. В других людях мы находим то, что так любили в своих родных. Кто-то напоминает нам братьев, кто-то родителей. И эти милые, знакомые с детства черты характера становятся чем-то очень значимым. И это человек тоже понемногу становится близким для тебя.
А этот платочек… Эта маленькая вещица… Чудесное напоминание о былых временах. Временах, когда я могла сидеть у мамы на коленях, а она рассказывала мне сказки. И если я плакала после очередной сказки с грустным концом, мама вытирала мои слезы этим самым платком. Я помнила его с детства. И мне сложно представить себе маму без этого милого аксессуара.
Более-менее приведя себя в порядок и успокоившись, я сказала Маше:
– Ты прости меня. Глупо так. Я не должна была впутывать тебя в свои проблемы.
– Но тебе стало легче? – спросила она.
– Да.
– А это главное.
Вроде бы я и сказала правду. Но немного соврала. Легче мне стало, да – я утолила свою потребность в боли. Подобная голоду, сегодня она возникла неожиданно. А с другой стороны, мне болела душа. Я поняла, что это значит.
Раньше, когда я смотрела в фильмах или читала в книгах, что «болит душа», я думала, что это просто пафосное выражение. Я была уверена, что это лишь для красоты. А теперь я точно знаю, что это значит. Вроде бы душа – это призрачное явление. Но тем сложнее, когда болит невидимое. Больную руку или ногу вылечить относительно легко. Душа же всегда рядом, но где-то далеко. Невозможно ее забинтовать или смазать йодом. Не существует лекарства от душевной боли. Некоторые используют в этих целях спиртное, но мертвые не пьянеют. Да и нет смысла. Лучше носить эту боль с собой. Пусть она всегда напоминает о том, что душа есть даже у мортесов. Даже у тех, чье сердце остановилось навсегда, а внутренние органы находятся в бездействие. Душа болит. Значит, она есть. А если есть душа – то еще не все потеряно.
Маша неторопливо, оглядываясь по сторонам, шла по лесу. Она явно искала дорогу обратно. Я тиха шла за ней. Я хочу вернуться. Я хочу доказать всем, что не сошла с ума. Доказать, что я еще хоть немножко жива.
Народа на полянке поубавилось. Предательницы уже куда-то ушли. Диана и Егор явно пошли искать себе теплую уютную норку. Не было и Руслана. А вот Антон и Алексей, к моему удивлению, спокойно разговаривали, сидя под высокой толстой елью.
– Анжела! – воскликнули они разом.
– Да, я жива, – ответила я и попыталась улыбнуться. Вроде получилось.
– Ну, Маша, мы твои должники. Ты вернула нам живую мертвую Анжелу! – Антон выглядел оживленным. Видимо, много чего произошло, пока меня не было.
– Спасибо, Маша, – Алекс улыбнулся открытой дружелюбной улыбкой.
– Ну, ребята, я пойду, – поспешно сказала она. – Думаю, вам есть, о чем поговорить.
Она быстро куда-то ушла.
– Где ты была? – спросил Алекс. – Мы жутко волновались!
– Я устроила себе пробежку по лесу, – самым безразличным тоном, на который я только была способна, ответила я.
– А я не верю, – заявил Тоша. – Ты выглядишь, как выжатый лимон.
– Спасибо за комплимент, – фыркнула я. – А как, по-твоему, должен выглядеть человек после пробежки?
– Анжела, актриса из тебя плохая, – подытожил Алекс. – Я не буду у тебя ничего выпытывать, но выглядишь ты, действительно неважно.
– Да уж. У меня все прекрасно.
– И снова не верю, – настаивал Антон. – Не пытайся меня обмануть. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.
– Замечательно! А куда делись наши охотницы за великими силами?
– Виолетта закатила скандал, – начал Алекс. – Алина поругалась с Ариной. Э-э-э… третья охотница убралась без лишнего шума. В общем, все ушли на поиски глиняного горшочка. Я думаю, что нам тоже следует заняться тем же.
– Согласна, – я кивнула. – Мы должны их опередить. Зовите всех.
– Слушаюсь и повинуюсь! – Антон без промедления отправился собирать по лесу остальных мортесов.
– Точно всех звать? – негромко поинтересовался Алекс.
– Да… И Руса тоже. От призвания мортеса его никто не освобождал. А без его машины мы все тут пропадем, – ответила я.
– А я верю, – Алексей усмехнулся. – Если что – я буду рядом.
Он подмигнул и ушел бродить по ближайшим окрестностям в поисках разбредшихся кто куда недоумерших людей.
Я думала, что им всем сказать. У меня должен быть какой-то план, обязательно.
– Анжела! – раздался из-за спины озорной голос.
– О, привет! – поприветствовала я карлика. Я безумно рада была его видеть.
– Этой армии тебе хватит, – проговорил он. – Но только четверо из них будут с тобой до конца. Только четверо мортесов… хи-хи-хи… будут всегда помогать тебе.
– Где найти горшочек? – выпалила я.
– В этом лесу. Кто ищет – тот всегда найдет.
– Как выпустить дух?
– Ты сама это поймешь. Хи-хи-хи-хи-хи!
– Вета со своей компанией смогут найти дух раньше нас?
– Вета?! Не напоминай! – взвыл карлик. В его глазах притаился страх.
– Ладно, прости… А можно один вопрос… не по теме? – осторожно спросила я.
– Ладно, Анжела… хи-хи-хи. Только потому, что ты меня спасла!
– Я смогу сделать правильный выбор? Ну… из парней?
– Сможешь… – пообещал карлик. – И очень скоро… хи-хи-хи-хи-хи!
– А после выполнения миссии мы все исчезнем?
Не успела я до конца произнести вопрос, как карлик исчез. Вот всегда он исчезает в самый неподходящий момент! Ну, ничего, ответы на свои главные вопросы я получила.
А на поляне уже собрались мои мортесы. Я доведу это дело до конца. Любой ценой.
Не жизнь
Модераторы: Валерия Ильященко, ЮльчиК, Елена
Re: Не жизнь
Глава 10
Поцелуи на закате
Мортесы, моя команда, уже собирались на уютной, окруженной деревьями со всех сторон, лесной полянке. А я думала, что же им сказать. Если карлик и прояснил ситуацию, то совсем чуть-чуть. Ни точных координат, ни каких-нибудь ориентиров он не оставил. "Ищите в этом лесу". И все. А вот КАК ищите, одному богу известно.
– Анжела, все собрались, – шепнул мне Антон. – Начинай!
Я обвела взглядом присутствующих. Точно все. Семь человек, не считая меня. Ну очень большая армия.
– Э-э-э... Все уже знают о нашем предназначении? – спросила я.
"Огромнейшая" толпа дружно закивала.
– Карлик снова приходил. Минуты две назад.
– Что за карлик? – подала голос Диана.
– Карлик, который и дал нам это задание. Он приходит ко мне, чтобы подсказать, что нам нужно делать, – пояснила я. – Горшочек с духом, как ни странно, находится в этом лесу. Нам остается только найти его!
– И как же мы это будем делать? – с выражением крайнего непонимания протянула Арина.
– Очень просто. Но одновременно чертовски сложно. Мы должны будем ходить по лесу. Заглядывать под каждое дерево, под каждый кустик! Если никто не будет лениться, то, рано или поздно, мы его найдем. Главное – опередить Ветину компанию. И не забывайте поддерживать связь. Надеюсь, телефоны есть у всех. Только вместе мы справимся с этим заданием. И еще: как только найдете горшочек, не разводите никакой самодеятельности, сразу зовите меня!
– А с какой стати ты возомнила себя нашим командиром? – это был, наверно, первый раз, когда я услышала низкий и глухой, медленный голос Егора.
Вопрос застал меня врасплох. Действительно, чем я могу это объяснить? Но мне на помощь пришел, как ни удивительно, Руслан:
– Карлик являлся лишь двоим из нас, мортесов. Но, так как Виолетта теперь стала нашим врагом, ее кандидатуру мы исключаем сразу. Оставить наш милый табун без руководителя тоже невозможно. Поэтому Анжела и взялась за это нелегкое дело. И ведь неплохо справляется! Или кто-то из вас сам хочет занять ее место?
Желающих, конечно же, не оказалось. Егор снова погрузился в себя. Диана задумалась. А остальные с интересом уставились на Руса.
Я молчала. Я так понимаю, это он пытается загладить вину. Хотя, и заглаживать-то в принципе нечего. Сердцу не прикажешь.
– Прекрасно, – чувствуя собственную неуверенность в голосе, сказала я. – Давайте сейчас разделимся на пары. Маша, ты пойдешь с Ариной, хорошо?
Они кивнули.
– Егор и Диана, вы, как всегда, вместе.
Не спорят. Это и так понятно. Больше никто их не вытерпит.
А мне осталось самое сложное. Разделить на пары Руса, Антона, Алекса и себя. Руслан и Тоша, надеюсь, еще не сильно испортили отношения. Алекса они оба на дух не переносят. Решено.
– Антон и Руслан, вы пойдете вместе, ладно? – осторожно, готовясь к любой реакции с их стороны, поинтересовалась я.
Тоша был чернее тучи. Он со странно спокойным сдержанным гневом смотрел на меня. Он злился. Но ничего не говорил. Руслан же невесело улыбнулся. Он и не сомневался, что пару мне составит не он. Алекс, догадываясь, с кем пойдет он, заулыбался. Как же контрастно выглядела его радость и Тошино разочарование!
– Возражений нет… – протянула я. – Мы пойдем с Алексом. Все. С наступлением темноты возвращайтесь на эту поляну. Думаю, можно приступать к поискам.
По толпе пролетел шепоток. Никто не был удивлен. Только Антон был обижен. Но он ничего не сказал мне. Позвал за собой Руса, и они первыми покинули полянку.
За ними потянулись Егор и Диана. Они, как вечные, но очень медлительные двигатели не могли долго находиться на одном месте. Они из разряда тех людей, которые всегда хоть что-то, да делают. Криво, плохо, медленно – но делают. Егор тихо, Диана всячески привлекая к себе внимание. Но эту странную парочку даже можно назвать идеальной. Они нашли друг друга.
Арина боялась. Маша всячески убеждала ее, что ничего страшного в этом нет, что все будет хорошо. Но если вспомнить, что Арина погибла прямо в этом лесу от зубов волка, девочку становилось жаль. Она совсем не приспособлена к жизни в этом мире. Она как фарфоровая кукла – милая и бесполезная. Арина беспомощна и наивна, как ребенок. Всю жизнь ее тащила на себе цепкая Алина. Теперь роль сестры бедной девочки исполняет Маша. И очень даже хорошо исполняет. Маша не такая, как Алина. Она другая. Она честная и справедливая. И умная. Умная не в каких-то точных науках, а в житейских делах. Она может быстро и точно оценить ситуацию и принять правильное решение. Но при всех этих качествах она остается просто девушкой.
– А почему ты сейчас выбрала меня? – спросил Алекс.
– Ты чем-то недоволен? – слишком резко спросила я.
– Всем доволен. Просто интересно.
– С тобой легко, – ответила я. Порой правда бывает удобнее любой лжи. – Ты меня не грузишь. А если не будешь задавать ненужных вопросов, то цены тебе не будет, – я улыбнулась.
Мы не спеша отправились в путь. Я чувствовала себя грибником. Ничего необычного – просто ищу что-то в лесу. Стараюсь рассмотреть все, ничего не упустить.
Вдалеке все еще мелькали силуэты мортесов, не успевших отойти далеко. Вот тонкие фигурки Маши и Арины. А вон Антон. Злиться, по движениям видно. Руслан идет метрах в двух от него. Он о чем-то задумался. Вроде бы он здесь, но как-то не очень похоже. Ушел в себя. Диана перебегает от одного дерева к другому. Как горная коза перепрыгивает поваленные деревья. Егор, с упорством танка следует за ней. Для него словно не существует препятствий. Он везде находит самый легкий путь.
А фигуры все отдалялись и отдалялись. Сами собой как-то рассеивались по бескрайнему лесному пространству. Алекс так и норовил вырваться вперед, но я специально шла медленно. Я не хотела больше никого видеть.
Непонимание самой себя уже стало привычным состоянием. Я не знала, почему я прямо сейчас отправила всех на поиски. Почему я не успела задать карлику другие, более важные вопросы. И, в конце концов, почему я сейчас выбрала Алекса?
То, что я ему ответила, было правдой. В принципе. С ним действительно легко. Но с таким же успехом я могла выбрать и Руслана, и Антона. Но Рус бы пытался объясниться. Однозначно. А мне совсем этого не хотелось. Пусть все будет так, как есть. Не хочу слушать его оправданий, не хочу снова загораться надеждой. Не хочу опять думать о Нике. Мне надоело ее ненавидеть. Ненависть – неплодотворное чувство. От него не становится легче. Без ненависти легко можно было бы обойтись. Вот только не получается. Антон наверняка взялся бы за старое. Я нужна ему. Он так решил. Ну и пусть. Только я боюсь потерять над собой контроль. Боюсь, что действительно отдамся ему. По собственной воле.
Почему возле меня сейчас сразу три парня? Три парня, которые безумно мне нравятся? Это наказание или подарок? Проклятие или благословение? Непонятно. Приятно пользоваться вниманием. Но сложно выбирать. Мне нравится, что они помогают мне, готовы защитить. Но я боюсь обидеть их. Боюсь причинить им боль.
А они сами вступили в эту борьбу. Каждый мог бы отказаться в любой момент. Каждый мог бы сдаться, свернуть назад. Но никто этого не сделал. Из упрямства ли, из самолюбия – неизвестно.
Наверно, у мортесов времени больше, чем у живых людей. Мы знакомы совсем недолго. А мне кажется, что прошла уже целая вечность. Разве простой человек успел бы столько всего за каких-то пару-тройку дней? Нет, конечно. Люди бездарно тратят время на сон. Мы же ночами бодрствуем. Значит, и свободного времени у нас больше в два раза. Времени, которого с лихвой хватило на то, чтобы узнать друг друга.
Природа вокруг жила своей собственной, скрытой ото всех жизнью. Солнце уже клонилось на запад. Прощальным светом, словно оно уже никогда не появится здесь, оно озаряло верхушки сосен и елей. Его золотистый и невероятно яркий свет разливался по всему лесу. Солнце навевало тоску. Его заход означал смерть очередного дня. Бездарно прожитого дня. Дня, непохожего на сотни других. Дня, принесшего огромное количество самых разнообразных эмоций. И я наверно никогда не забуду этот день. А так хотелось бы…
– Солнце скоро сядет, – не прикрывая глаз, Алекс уверенно смотрел на застрявший в верхушках желтый блин.
– Не скоро, – ответила я. – Мы возвращаемся лишь с наступлением темноты. Еще пару часов придется побродить.
– Наверно, ты права, – протянул он. – Раньше я редко наблюдал за закатами. Точнее, никогда не наблюдал. Жизни для этого не хватило.
– Бывает. Людям всегда чего-то не хватает. Кому-то славы, кому-то денег. Кажется, что вот получишь еще чуть-чуть, и будет тебе счастье. А потом нужно будет еще что-то, и еще… Тебе вот не хватило жизни.
– По сути дела, жизнь-то продолжается, – Алекс усмехнулся. – Я же двигаюсь, думаю, разговариваю. Хотя и ощущения весьма странные.
– Да? – что-то я не припоминаю ничего необычного.
– Это все кажется сном. Таким м-м-м… качественным. Захватывающим и интересным. Словно я сам управляю всем, что происходит. Я захотел – получилось!
– Интересно… Например?
– Когда я только оказался в поле, моей мечтой было найти кого-то. Лишь бы скрасить одиночество. И появилась ты. И вот сейчас, я очень-очень хотел, чтобы ты выбрала меня. Так и вышло.
– А проснуться не боишься? – тихо спросила я.
– Боюсь. Боюсь, что это действительно окажется сном.
– Это не сон. Честно.
– Я хотел, чтобы ты это сказала, – он улыбнулся и остановился.
Я стала рядом с ним.
– Ты красивая, – сказал он.
Я промолчала. Мне редко говорят комплименты. А тут… Такая ситуация. Да уж.
– Ты не такая, как другие. В тебе есть что-то большее… Ты настоящая.
Я смотрела в эти темные глаза. Темные, с невероятно отчетливым бликом и незаметным зрачком. Не было никаких переливов радужки – однотонная черная бездна. Хотя нет, не бездна. Глаза Алекса теплые. Они согревают. Они дарят душевный комфорт.
– Алекс, мне сейчас очень тяжело, – проговорила я. – Я запуталась. Я уже совсем ничего не понимаю.
– Не надо ничего понимать, – он мягко коснулся губами моей щеки.
Это был словно летний ветерок. Легкое мимолетное касание. Его губы едва ощутимо скользнули по моей щеке. Потом отпрянули. Но лишь на миг. И он совсем легонько коснулся моих губ.
Нежность… Нежность и ничего более. Так ласково и мягко… Я не могла оттолкнуть его. Мне было приятно. И я просто стояла не шевелясь.
Из головы улетучились все мысли. Словно налетел ветер и все сдул. Ветер по имени Алекс.
– Все в порядке? – осторожно поинтересовался он.
– Да… – я кивнула. – Мне хорошо.
– Ты всегда говоришь только то, что хочется услышать?
– Не всем… – коротко ответила я.
Я знала, что надо идти дальше. Разбросанные ветром обрывки мыслей медленно и неохотно возвращались обратно. Нужно продолжить поиски. Пока не стемнело. А вот в темноте можно будет уже разобраться в себе. Но потом, все потом. Пусть эта легкость и умиротворенность никуда не уходят.
– Романтика, – протянул Алекс. – Поцелуи на закате.
Да… Я совсем забыла про закат. Небо окрасилось в нежно-розовый цвет. Полоска перистых облаков светлым росчерком разрезала простор неба на две неравные части. Словно лист бумаги, щедро закрашенный неведомым художником в невероятную розовую краску. Такую естественную, такую прекрасную. И тот же художник случайно обронил на лист баночку белой краски. И она, попав на невысохшую розовую бесконечность смешалась, растеклась продолговатыми полосками. Полосками неровными, с рваными краями, но такими совершенными. И эта полоса медленно плывет по небу, пытаясь закрыть собой грустное солнце.
И это был, пожалуй, лучший закат в моей жизни. А я повидала немало закатов. Сидя на крыше, я часто наблюдала, как садиться солнце. Я встречала конец дня и на озере, и у реки, и на море. И каждый новый был непохож на десятки других. С каждым разом закаты становились все прекраснее. Цвета совершенствовались. Они были все глубже и глубже, ярче и ярче. А солнце все грустнело. Оно так боялось, что каждый день будет последний. Тревога солнца все нарастала. И в каждый закат несчастное светило вкладывало все свои силы, всю свою странную космическую любовь к этой бедной маленькой планете, к каждому крохотному человечку, живущему на ней.
– Алекс, слушай, – начала я и остановилась. – Ты не думай… ай, ладно…
Нет, лучше промолчу. Не стоит сейчас ничего говорить.
– Анжела, что ты хотела сказать? – негромко спросил он.
– Нет, уже ничего.
– Сказала А – говори и Б.
– Думаешь?
– Да.
– Ну… Только правильно пойми, ладно? Ты мне очень нравишься, честно… Но… Не ты один, так сказать… – я тщательно старалась подобрать правильные слова. Но, видимо, у меня плохо получалось. – И я просто не могу вот так сразу все бросить… Хотя, хочется конечно… Но нет.
– Честно говоря, я ничего не понял, – улыбнулся Алекс. – Успокойся и повтори.
Боже, вот зачем я вообще начала?
Я набрала в легкие побольше воздуха и заговорила:
– Я должна разобраться в себе. Ты мне нравишься. Руслан мне нравится. Антон мне нравится. И я не могу решить, кто же нравится больше, понимаешь?
Господи, что за ахинею я несу?
– Анжела. А теперь соберись и открыто скажи то, что хочешь. Не пытайся быть деликатной.
– В общем… Не принимай мои поступки близко к сердцу! Все эти поцелуи на закате ничего не значат, – ну вот, опять что-то не то сказанула. – Алекс, прости. Я даже сказать ничего толком не могу!
«Заткнись!» – буркнул внутренний голос. «Замолчи, пока не наломала дров. Будь на месте Алекса кто-то другой, было бы намного хуже. Больше никто не будет терпеть твои странности!»
Отлично. Мой внутренний голос уже, похоже, определился.
«Конечно. Нет смысла тянуть».
Но и торопиться не стоит.
«А если найти горшочек сегодня-завтра, выполнить миссию и – фуух! Раствориться в бесконечности».
А так будет проще…
«Людям всегда чего-то не хватает».
Так не честно.
«Кому-то не хватает мозгов».
Докатилась. Свой собственный внутренний голос уже грубит. Хотя… Он же прав. Пока я не исчезла, нужно жить по-максимуму. Я должна успеть все, что не успела до смерти.
Мортес – самое странное существо в мире. Особенно с точки зрения биологии. Вот как такое вообще может быть? Сердце не бьется. Но кровь есть. И кровь вполне свежая, не загустевшая. Погибнуть заново нельзя. Но можно пораниться. Будет течь настоящая кровь. И все зарастет в несколько раз быстрее. Мы не едим. Но и не устаем. Мы чувствуем температуру. Но не испытываем от нее дискомфорта. Парадокс за парадоксом!
«На то мы и мортесы» – снова заговорил внутренний голос.
Что-то много сегодня говорит!
«Тебя что-то не устраивает?»
– Анжела! – о, это уже не внутренний голос. Это Алекс.
– А? – отозвалась я.
– Ушла в себя, просьба не беспокоить?
– Ну да, – я кивнула.
«Он тебя понимает. Всегда. Видишь, вы просто созданы друг для друга!»
– Анжела, ты здесь или нет?
– Не совсем… Сама с собой разговариваю. Мысленно.
– И о чем же вы так напряженно говорите?
– Как ни странно, о тебе, – в очередной раз сказала правду я.
Все удивляюсь, как же с ним легко. Можно говорить все, о чем думаешь. Он все правильно поймет. Он всегда поддержит.
Голос в голове довольно захихикал.
– Прислушайся, – тихо сказал Алекс и остановился.
Полная тишина. Странно для леса. Абсолютная пустота. Ни шороха ветвей, колышущихся от ветра. Ни щебетания мелких птиц. Ни стрекотания цикад, заранее выбирающихся из своих дневных укрытий. Но… Вой. Нет, плач.
Алекс выжидающе смотрел на меня. Я кивнула, и мы отправились на звук.
В густых зарослях папоротника сидел ребенок. Девочка лет шести. С чудесными кудрявыми волосами, золотом покрывающими вздрагивающие от рыданий плечики. Заслышав наши шаги, она подняла голову. В ярко-синих, как лазурит, глазах застыли хрустальные капли чистых детских слез. Она снова спрятала маленькое личико в белых ладошках. Плакала. Отчаянно и безнадежно.
– Крошка, что с тобой? – тихо, чтобы не спугнуть малютку, спросил Алекс.
– Я не знаю… – всхлипнула она.
– Как ты тут оказалась? – продолжил он.
– Я проснулась, а вокруг поле, – несмотря на страх, девочка говорила довольно спокойно. Ее речь прерывали лишь всхлипы. – И я просто пошла вперед. Я долго шла. И оказалась в лесу, – она с надеждой посмотрела на нас.
Нехорошие подозрения закрадывались в мою голову. Такая знакомая схема… Забытье, поле, страх, лес.
– А что было до этого, ты помнишь? – поинтересовалась я.
– Плохо помню, – девчушка покачала головой. Золото волос блеснуло в свете почти спрятавшегося солнца.
– Расскажи, пожалуйста, что помнишь, – попросила я.
– Уже было темно, – наморщив лобик, начала она. – Я почти заснула, но услышала шум. Встала из своей постели, пошла посмотреть, что же там такое, – девочка остановилась.
– А дальше? – поторопил Алекс.
– На кухне были мама и папа. Папа кричал на маму, – слезинка скользнула по ее неестественно бледной щеке. – Мама плакала и молчала. А он ее… ударил.
Крошка пыталась бороться со своими слезами. Вот только ничего не получалась. Предательские капельки рождались в уголке глаз и бесшумно падали вниз, на подол голубого платья.
– Я хотела помочь ей, – малютка тяжело вздохнула. – Но он был очень зол. Он замахнулся на меня. Все, я больше ничего не помню!
Девочка резко отвернулась. Ее спина сотрясалась плачем. Но теперь она молчала. Заглушала все всхлипы. Тщетно пыталась успокоиться.
– Малыш, а у тебя получается… дышать? – бестактно встряла я. Зря конечно. Но любопытство оказалось сильнее вежливости.
Она отчаянно замотала головой. Золотые кудри заметались в разные стороны.
– Я ничего не могу! – взвыла девочка. – Я не могу дышать! Я не могу вернуться обратно! Я потерялась! Я боюсь…
– Милая, как тебя зовут?
– Настя…
– Настюша, вставай. Пойдем с нами, я все тебе объясню, – я протянула девочке ладонь.
И она поверила. Выжидающе посмотрела в глаза, попыталась улыбнуться, и, крепко ухватившись за руку, встала.
Солнце уже почти закатилось за горизонт. Если бы не непредвиденные обстоятельства, можно было бы еще побродить до наступления полной темноты. Но так как наши ряды пополнились еще одним мортесом, да еще и ребенком, пришлось срочно возвращаться на место нашей временной стоянки.
К моему приятному удивлению, никого из наших там еще не было. Можно понадеяться, что в данный момент они честно выполняют свое задание. Приятно.
– Настюша, ты стала мортесом, – негромко сказала я.
– Мортесом? – недоверчиво переспросила она.
– Да. Ты умерла.
– Это царство мертвых? Ты ангел?
– Нет, крошка. Ты осталась в этом мире, потому что не все дела закончила. Так же как и все мы.
– Вас много?
– Восемь человек. Меня зовут Анжела. Это Алекс, – я указала на него, сидящего рядом со мной, рукой. – Мы должны освободить один заплутавший дух. Только сначала нужно его найти.
– Понятно, – малышка кивнула. Она уже успокоилась. – Вы сейчас его ищете?
– Да. И ты нам поможешь, хорошо?
– Конечно! – Настюша улыбнулась. – Ты меня спасла.
– Оба-на! – воскликнул Антон. Кто бы сомневался, что он вернется первым. – Что это за юная леди?
– Настя? – выдохнул подошедший Руслан. – Анжела, как она здесь оказалась?
Я оставила девочку с Алексом и Тошей и отошла с Русом подальше.
– Откуда ты ее знаешь? – тихо, чтобы больше никто не услышал, спросила я.
– Она моя двоюродная сестра, – Рус, видимо, сам не мог в это поверить. – Где ты ее нашла?
– В лесу. Она тоже стала мортесом. И ты ее узнал.
– А она меня нет.
– Обратная связь. Сначала узнали тебя, потом узнал ты, – протянула я, не до конца уверенная в своей теории.
– Что с ней случилось?
– Ее убил собственный отец, – сказала я и невольно зажала рот ладонью. Боже, как же ужасно это звучит!
– Дядя Толя… – Руслан запустил руку в свои волосы. – Не ожидал. Ты знаешь, как это случилось?
– Со слов Настюши. Она уже легла спать, но услышала шум на кухне. Побежала посмотреть, что случилось. Ее отец ругался с мамой, а потом ударил ее. Малышка хотела помочь маме, но отец замахнулся на нее. Настюша больше ничего не помнит. Очнулась, как и все мы, на поле.
– Я не понимаю, почему она, совсем еще ребенок, стала мортесом?
– Знаешь, я тоже не могу этого понять. Слишком запутано все.
Руслан вернулся на поляну. Я решила остаться наедине с собой, чтобы обдумать произошедшее за сегодня. Стоя в зарослях молодых елей, я наблюдала, как Рус разговаривал с Настюшей. Она сама тянулась к нему. Потом вернулись Арина и Маша. Парни кратко ввели их в курс дела. Самыми последними пришли Егор и Диана. Лишь мельком взглянув на девочку, они отошли к дальней сосне и уселись там.
Рус успел развести в центре поляны небольшой костерок. Настюша уже ни на шаг не отходила от него.
Все. Хватит наблюдать за бытом мортесов. С каждым днем загадок все больше! Надо просто спокойно подумать в тишине и темноте.
Мой внутренний голос сделал свой выбор. А я сама еще нет. Но чувствую, что думать об этом бесполезно. Мое решение все равно будет, как всегда, принято экспромтом.
Поцелуи на закате
Мортесы, моя команда, уже собирались на уютной, окруженной деревьями со всех сторон, лесной полянке. А я думала, что же им сказать. Если карлик и прояснил ситуацию, то совсем чуть-чуть. Ни точных координат, ни каких-нибудь ориентиров он не оставил. "Ищите в этом лесу". И все. А вот КАК ищите, одному богу известно.
– Анжела, все собрались, – шепнул мне Антон. – Начинай!
Я обвела взглядом присутствующих. Точно все. Семь человек, не считая меня. Ну очень большая армия.
– Э-э-э... Все уже знают о нашем предназначении? – спросила я.
"Огромнейшая" толпа дружно закивала.
– Карлик снова приходил. Минуты две назад.
– Что за карлик? – подала голос Диана.
– Карлик, который и дал нам это задание. Он приходит ко мне, чтобы подсказать, что нам нужно делать, – пояснила я. – Горшочек с духом, как ни странно, находится в этом лесу. Нам остается только найти его!
– И как же мы это будем делать? – с выражением крайнего непонимания протянула Арина.
– Очень просто. Но одновременно чертовски сложно. Мы должны будем ходить по лесу. Заглядывать под каждое дерево, под каждый кустик! Если никто не будет лениться, то, рано или поздно, мы его найдем. Главное – опередить Ветину компанию. И не забывайте поддерживать связь. Надеюсь, телефоны есть у всех. Только вместе мы справимся с этим заданием. И еще: как только найдете горшочек, не разводите никакой самодеятельности, сразу зовите меня!
– А с какой стати ты возомнила себя нашим командиром? – это был, наверно, первый раз, когда я услышала низкий и глухой, медленный голос Егора.
Вопрос застал меня врасплох. Действительно, чем я могу это объяснить? Но мне на помощь пришел, как ни удивительно, Руслан:
– Карлик являлся лишь двоим из нас, мортесов. Но, так как Виолетта теперь стала нашим врагом, ее кандидатуру мы исключаем сразу. Оставить наш милый табун без руководителя тоже невозможно. Поэтому Анжела и взялась за это нелегкое дело. И ведь неплохо справляется! Или кто-то из вас сам хочет занять ее место?
Желающих, конечно же, не оказалось. Егор снова погрузился в себя. Диана задумалась. А остальные с интересом уставились на Руса.
Я молчала. Я так понимаю, это он пытается загладить вину. Хотя, и заглаживать-то в принципе нечего. Сердцу не прикажешь.
– Прекрасно, – чувствуя собственную неуверенность в голосе, сказала я. – Давайте сейчас разделимся на пары. Маша, ты пойдешь с Ариной, хорошо?
Они кивнули.
– Егор и Диана, вы, как всегда, вместе.
Не спорят. Это и так понятно. Больше никто их не вытерпит.
А мне осталось самое сложное. Разделить на пары Руса, Антона, Алекса и себя. Руслан и Тоша, надеюсь, еще не сильно испортили отношения. Алекса они оба на дух не переносят. Решено.
– Антон и Руслан, вы пойдете вместе, ладно? – осторожно, готовясь к любой реакции с их стороны, поинтересовалась я.
Тоша был чернее тучи. Он со странно спокойным сдержанным гневом смотрел на меня. Он злился. Но ничего не говорил. Руслан же невесело улыбнулся. Он и не сомневался, что пару мне составит не он. Алекс, догадываясь, с кем пойдет он, заулыбался. Как же контрастно выглядела его радость и Тошино разочарование!
– Возражений нет… – протянула я. – Мы пойдем с Алексом. Все. С наступлением темноты возвращайтесь на эту поляну. Думаю, можно приступать к поискам.
По толпе пролетел шепоток. Никто не был удивлен. Только Антон был обижен. Но он ничего не сказал мне. Позвал за собой Руса, и они первыми покинули полянку.
За ними потянулись Егор и Диана. Они, как вечные, но очень медлительные двигатели не могли долго находиться на одном месте. Они из разряда тех людей, которые всегда хоть что-то, да делают. Криво, плохо, медленно – но делают. Егор тихо, Диана всячески привлекая к себе внимание. Но эту странную парочку даже можно назвать идеальной. Они нашли друг друга.
Арина боялась. Маша всячески убеждала ее, что ничего страшного в этом нет, что все будет хорошо. Но если вспомнить, что Арина погибла прямо в этом лесу от зубов волка, девочку становилось жаль. Она совсем не приспособлена к жизни в этом мире. Она как фарфоровая кукла – милая и бесполезная. Арина беспомощна и наивна, как ребенок. Всю жизнь ее тащила на себе цепкая Алина. Теперь роль сестры бедной девочки исполняет Маша. И очень даже хорошо исполняет. Маша не такая, как Алина. Она другая. Она честная и справедливая. И умная. Умная не в каких-то точных науках, а в житейских делах. Она может быстро и точно оценить ситуацию и принять правильное решение. Но при всех этих качествах она остается просто девушкой.
– А почему ты сейчас выбрала меня? – спросил Алекс.
– Ты чем-то недоволен? – слишком резко спросила я.
– Всем доволен. Просто интересно.
– С тобой легко, – ответила я. Порой правда бывает удобнее любой лжи. – Ты меня не грузишь. А если не будешь задавать ненужных вопросов, то цены тебе не будет, – я улыбнулась.
Мы не спеша отправились в путь. Я чувствовала себя грибником. Ничего необычного – просто ищу что-то в лесу. Стараюсь рассмотреть все, ничего не упустить.
Вдалеке все еще мелькали силуэты мортесов, не успевших отойти далеко. Вот тонкие фигурки Маши и Арины. А вон Антон. Злиться, по движениям видно. Руслан идет метрах в двух от него. Он о чем-то задумался. Вроде бы он здесь, но как-то не очень похоже. Ушел в себя. Диана перебегает от одного дерева к другому. Как горная коза перепрыгивает поваленные деревья. Егор, с упорством танка следует за ней. Для него словно не существует препятствий. Он везде находит самый легкий путь.
А фигуры все отдалялись и отдалялись. Сами собой как-то рассеивались по бескрайнему лесному пространству. Алекс так и норовил вырваться вперед, но я специально шла медленно. Я не хотела больше никого видеть.
Непонимание самой себя уже стало привычным состоянием. Я не знала, почему я прямо сейчас отправила всех на поиски. Почему я не успела задать карлику другие, более важные вопросы. И, в конце концов, почему я сейчас выбрала Алекса?
То, что я ему ответила, было правдой. В принципе. С ним действительно легко. Но с таким же успехом я могла выбрать и Руслана, и Антона. Но Рус бы пытался объясниться. Однозначно. А мне совсем этого не хотелось. Пусть все будет так, как есть. Не хочу слушать его оправданий, не хочу снова загораться надеждой. Не хочу опять думать о Нике. Мне надоело ее ненавидеть. Ненависть – неплодотворное чувство. От него не становится легче. Без ненависти легко можно было бы обойтись. Вот только не получается. Антон наверняка взялся бы за старое. Я нужна ему. Он так решил. Ну и пусть. Только я боюсь потерять над собой контроль. Боюсь, что действительно отдамся ему. По собственной воле.
Почему возле меня сейчас сразу три парня? Три парня, которые безумно мне нравятся? Это наказание или подарок? Проклятие или благословение? Непонятно. Приятно пользоваться вниманием. Но сложно выбирать. Мне нравится, что они помогают мне, готовы защитить. Но я боюсь обидеть их. Боюсь причинить им боль.
А они сами вступили в эту борьбу. Каждый мог бы отказаться в любой момент. Каждый мог бы сдаться, свернуть назад. Но никто этого не сделал. Из упрямства ли, из самолюбия – неизвестно.
Наверно, у мортесов времени больше, чем у живых людей. Мы знакомы совсем недолго. А мне кажется, что прошла уже целая вечность. Разве простой человек успел бы столько всего за каких-то пару-тройку дней? Нет, конечно. Люди бездарно тратят время на сон. Мы же ночами бодрствуем. Значит, и свободного времени у нас больше в два раза. Времени, которого с лихвой хватило на то, чтобы узнать друг друга.
Природа вокруг жила своей собственной, скрытой ото всех жизнью. Солнце уже клонилось на запад. Прощальным светом, словно оно уже никогда не появится здесь, оно озаряло верхушки сосен и елей. Его золотистый и невероятно яркий свет разливался по всему лесу. Солнце навевало тоску. Его заход означал смерть очередного дня. Бездарно прожитого дня. Дня, непохожего на сотни других. Дня, принесшего огромное количество самых разнообразных эмоций. И я наверно никогда не забуду этот день. А так хотелось бы…
– Солнце скоро сядет, – не прикрывая глаз, Алекс уверенно смотрел на застрявший в верхушках желтый блин.
– Не скоро, – ответила я. – Мы возвращаемся лишь с наступлением темноты. Еще пару часов придется побродить.
– Наверно, ты права, – протянул он. – Раньше я редко наблюдал за закатами. Точнее, никогда не наблюдал. Жизни для этого не хватило.
– Бывает. Людям всегда чего-то не хватает. Кому-то славы, кому-то денег. Кажется, что вот получишь еще чуть-чуть, и будет тебе счастье. А потом нужно будет еще что-то, и еще… Тебе вот не хватило жизни.
– По сути дела, жизнь-то продолжается, – Алекс усмехнулся. – Я же двигаюсь, думаю, разговариваю. Хотя и ощущения весьма странные.
– Да? – что-то я не припоминаю ничего необычного.
– Это все кажется сном. Таким м-м-м… качественным. Захватывающим и интересным. Словно я сам управляю всем, что происходит. Я захотел – получилось!
– Интересно… Например?
– Когда я только оказался в поле, моей мечтой было найти кого-то. Лишь бы скрасить одиночество. И появилась ты. И вот сейчас, я очень-очень хотел, чтобы ты выбрала меня. Так и вышло.
– А проснуться не боишься? – тихо спросила я.
– Боюсь. Боюсь, что это действительно окажется сном.
– Это не сон. Честно.
– Я хотел, чтобы ты это сказала, – он улыбнулся и остановился.
Я стала рядом с ним.
– Ты красивая, – сказал он.
Я промолчала. Мне редко говорят комплименты. А тут… Такая ситуация. Да уж.
– Ты не такая, как другие. В тебе есть что-то большее… Ты настоящая.
Я смотрела в эти темные глаза. Темные, с невероятно отчетливым бликом и незаметным зрачком. Не было никаких переливов радужки – однотонная черная бездна. Хотя нет, не бездна. Глаза Алекса теплые. Они согревают. Они дарят душевный комфорт.
– Алекс, мне сейчас очень тяжело, – проговорила я. – Я запуталась. Я уже совсем ничего не понимаю.
– Не надо ничего понимать, – он мягко коснулся губами моей щеки.
Это был словно летний ветерок. Легкое мимолетное касание. Его губы едва ощутимо скользнули по моей щеке. Потом отпрянули. Но лишь на миг. И он совсем легонько коснулся моих губ.
Нежность… Нежность и ничего более. Так ласково и мягко… Я не могла оттолкнуть его. Мне было приятно. И я просто стояла не шевелясь.
Из головы улетучились все мысли. Словно налетел ветер и все сдул. Ветер по имени Алекс.
– Все в порядке? – осторожно поинтересовался он.
– Да… – я кивнула. – Мне хорошо.
– Ты всегда говоришь только то, что хочется услышать?
– Не всем… – коротко ответила я.
Я знала, что надо идти дальше. Разбросанные ветром обрывки мыслей медленно и неохотно возвращались обратно. Нужно продолжить поиски. Пока не стемнело. А вот в темноте можно будет уже разобраться в себе. Но потом, все потом. Пусть эта легкость и умиротворенность никуда не уходят.
– Романтика, – протянул Алекс. – Поцелуи на закате.
Да… Я совсем забыла про закат. Небо окрасилось в нежно-розовый цвет. Полоска перистых облаков светлым росчерком разрезала простор неба на две неравные части. Словно лист бумаги, щедро закрашенный неведомым художником в невероятную розовую краску. Такую естественную, такую прекрасную. И тот же художник случайно обронил на лист баночку белой краски. И она, попав на невысохшую розовую бесконечность смешалась, растеклась продолговатыми полосками. Полосками неровными, с рваными краями, но такими совершенными. И эта полоса медленно плывет по небу, пытаясь закрыть собой грустное солнце.
И это был, пожалуй, лучший закат в моей жизни. А я повидала немало закатов. Сидя на крыше, я часто наблюдала, как садиться солнце. Я встречала конец дня и на озере, и у реки, и на море. И каждый новый был непохож на десятки других. С каждым разом закаты становились все прекраснее. Цвета совершенствовались. Они были все глубже и глубже, ярче и ярче. А солнце все грустнело. Оно так боялось, что каждый день будет последний. Тревога солнца все нарастала. И в каждый закат несчастное светило вкладывало все свои силы, всю свою странную космическую любовь к этой бедной маленькой планете, к каждому крохотному человечку, живущему на ней.
– Алекс, слушай, – начала я и остановилась. – Ты не думай… ай, ладно…
Нет, лучше промолчу. Не стоит сейчас ничего говорить.
– Анжела, что ты хотела сказать? – негромко спросил он.
– Нет, уже ничего.
– Сказала А – говори и Б.
– Думаешь?
– Да.
– Ну… Только правильно пойми, ладно? Ты мне очень нравишься, честно… Но… Не ты один, так сказать… – я тщательно старалась подобрать правильные слова. Но, видимо, у меня плохо получалось. – И я просто не могу вот так сразу все бросить… Хотя, хочется конечно… Но нет.
– Честно говоря, я ничего не понял, – улыбнулся Алекс. – Успокойся и повтори.
Боже, вот зачем я вообще начала?
Я набрала в легкие побольше воздуха и заговорила:
– Я должна разобраться в себе. Ты мне нравишься. Руслан мне нравится. Антон мне нравится. И я не могу решить, кто же нравится больше, понимаешь?
Господи, что за ахинею я несу?
– Анжела. А теперь соберись и открыто скажи то, что хочешь. Не пытайся быть деликатной.
– В общем… Не принимай мои поступки близко к сердцу! Все эти поцелуи на закате ничего не значат, – ну вот, опять что-то не то сказанула. – Алекс, прости. Я даже сказать ничего толком не могу!
«Заткнись!» – буркнул внутренний голос. «Замолчи, пока не наломала дров. Будь на месте Алекса кто-то другой, было бы намного хуже. Больше никто не будет терпеть твои странности!»
Отлично. Мой внутренний голос уже, похоже, определился.
«Конечно. Нет смысла тянуть».
Но и торопиться не стоит.
«А если найти горшочек сегодня-завтра, выполнить миссию и – фуух! Раствориться в бесконечности».
А так будет проще…
«Людям всегда чего-то не хватает».
Так не честно.
«Кому-то не хватает мозгов».
Докатилась. Свой собственный внутренний голос уже грубит. Хотя… Он же прав. Пока я не исчезла, нужно жить по-максимуму. Я должна успеть все, что не успела до смерти.
Мортес – самое странное существо в мире. Особенно с точки зрения биологии. Вот как такое вообще может быть? Сердце не бьется. Но кровь есть. И кровь вполне свежая, не загустевшая. Погибнуть заново нельзя. Но можно пораниться. Будет течь настоящая кровь. И все зарастет в несколько раз быстрее. Мы не едим. Но и не устаем. Мы чувствуем температуру. Но не испытываем от нее дискомфорта. Парадокс за парадоксом!
«На то мы и мортесы» – снова заговорил внутренний голос.
Что-то много сегодня говорит!
«Тебя что-то не устраивает?»
– Анжела! – о, это уже не внутренний голос. Это Алекс.
– А? – отозвалась я.
– Ушла в себя, просьба не беспокоить?
– Ну да, – я кивнула.
«Он тебя понимает. Всегда. Видишь, вы просто созданы друг для друга!»
– Анжела, ты здесь или нет?
– Не совсем… Сама с собой разговариваю. Мысленно.
– И о чем же вы так напряженно говорите?
– Как ни странно, о тебе, – в очередной раз сказала правду я.
Все удивляюсь, как же с ним легко. Можно говорить все, о чем думаешь. Он все правильно поймет. Он всегда поддержит.
Голос в голове довольно захихикал.
– Прислушайся, – тихо сказал Алекс и остановился.
Полная тишина. Странно для леса. Абсолютная пустота. Ни шороха ветвей, колышущихся от ветра. Ни щебетания мелких птиц. Ни стрекотания цикад, заранее выбирающихся из своих дневных укрытий. Но… Вой. Нет, плач.
Алекс выжидающе смотрел на меня. Я кивнула, и мы отправились на звук.
В густых зарослях папоротника сидел ребенок. Девочка лет шести. С чудесными кудрявыми волосами, золотом покрывающими вздрагивающие от рыданий плечики. Заслышав наши шаги, она подняла голову. В ярко-синих, как лазурит, глазах застыли хрустальные капли чистых детских слез. Она снова спрятала маленькое личико в белых ладошках. Плакала. Отчаянно и безнадежно.
– Крошка, что с тобой? – тихо, чтобы не спугнуть малютку, спросил Алекс.
– Я не знаю… – всхлипнула она.
– Как ты тут оказалась? – продолжил он.
– Я проснулась, а вокруг поле, – несмотря на страх, девочка говорила довольно спокойно. Ее речь прерывали лишь всхлипы. – И я просто пошла вперед. Я долго шла. И оказалась в лесу, – она с надеждой посмотрела на нас.
Нехорошие подозрения закрадывались в мою голову. Такая знакомая схема… Забытье, поле, страх, лес.
– А что было до этого, ты помнишь? – поинтересовалась я.
– Плохо помню, – девчушка покачала головой. Золото волос блеснуло в свете почти спрятавшегося солнца.
– Расскажи, пожалуйста, что помнишь, – попросила я.
– Уже было темно, – наморщив лобик, начала она. – Я почти заснула, но услышала шум. Встала из своей постели, пошла посмотреть, что же там такое, – девочка остановилась.
– А дальше? – поторопил Алекс.
– На кухне были мама и папа. Папа кричал на маму, – слезинка скользнула по ее неестественно бледной щеке. – Мама плакала и молчала. А он ее… ударил.
Крошка пыталась бороться со своими слезами. Вот только ничего не получалась. Предательские капельки рождались в уголке глаз и бесшумно падали вниз, на подол голубого платья.
– Я хотела помочь ей, – малютка тяжело вздохнула. – Но он был очень зол. Он замахнулся на меня. Все, я больше ничего не помню!
Девочка резко отвернулась. Ее спина сотрясалась плачем. Но теперь она молчала. Заглушала все всхлипы. Тщетно пыталась успокоиться.
– Малыш, а у тебя получается… дышать? – бестактно встряла я. Зря конечно. Но любопытство оказалось сильнее вежливости.
Она отчаянно замотала головой. Золотые кудри заметались в разные стороны.
– Я ничего не могу! – взвыла девочка. – Я не могу дышать! Я не могу вернуться обратно! Я потерялась! Я боюсь…
– Милая, как тебя зовут?
– Настя…
– Настюша, вставай. Пойдем с нами, я все тебе объясню, – я протянула девочке ладонь.
И она поверила. Выжидающе посмотрела в глаза, попыталась улыбнуться, и, крепко ухватившись за руку, встала.
Солнце уже почти закатилось за горизонт. Если бы не непредвиденные обстоятельства, можно было бы еще побродить до наступления полной темноты. Но так как наши ряды пополнились еще одним мортесом, да еще и ребенком, пришлось срочно возвращаться на место нашей временной стоянки.
К моему приятному удивлению, никого из наших там еще не было. Можно понадеяться, что в данный момент они честно выполняют свое задание. Приятно.
– Настюша, ты стала мортесом, – негромко сказала я.
– Мортесом? – недоверчиво переспросила она.
– Да. Ты умерла.
– Это царство мертвых? Ты ангел?
– Нет, крошка. Ты осталась в этом мире, потому что не все дела закончила. Так же как и все мы.
– Вас много?
– Восемь человек. Меня зовут Анжела. Это Алекс, – я указала на него, сидящего рядом со мной, рукой. – Мы должны освободить один заплутавший дух. Только сначала нужно его найти.
– Понятно, – малышка кивнула. Она уже успокоилась. – Вы сейчас его ищете?
– Да. И ты нам поможешь, хорошо?
– Конечно! – Настюша улыбнулась. – Ты меня спасла.
– Оба-на! – воскликнул Антон. Кто бы сомневался, что он вернется первым. – Что это за юная леди?
– Настя? – выдохнул подошедший Руслан. – Анжела, как она здесь оказалась?
Я оставила девочку с Алексом и Тошей и отошла с Русом подальше.
– Откуда ты ее знаешь? – тихо, чтобы больше никто не услышал, спросила я.
– Она моя двоюродная сестра, – Рус, видимо, сам не мог в это поверить. – Где ты ее нашла?
– В лесу. Она тоже стала мортесом. И ты ее узнал.
– А она меня нет.
– Обратная связь. Сначала узнали тебя, потом узнал ты, – протянула я, не до конца уверенная в своей теории.
– Что с ней случилось?
– Ее убил собственный отец, – сказала я и невольно зажала рот ладонью. Боже, как же ужасно это звучит!
– Дядя Толя… – Руслан запустил руку в свои волосы. – Не ожидал. Ты знаешь, как это случилось?
– Со слов Настюши. Она уже легла спать, но услышала шум на кухне. Побежала посмотреть, что случилось. Ее отец ругался с мамой, а потом ударил ее. Малышка хотела помочь маме, но отец замахнулся на нее. Настюша больше ничего не помнит. Очнулась, как и все мы, на поле.
– Я не понимаю, почему она, совсем еще ребенок, стала мортесом?
– Знаешь, я тоже не могу этого понять. Слишком запутано все.
Руслан вернулся на поляну. Я решила остаться наедине с собой, чтобы обдумать произошедшее за сегодня. Стоя в зарослях молодых елей, я наблюдала, как Рус разговаривал с Настюшей. Она сама тянулась к нему. Потом вернулись Арина и Маша. Парни кратко ввели их в курс дела. Самыми последними пришли Егор и Диана. Лишь мельком взглянув на девочку, они отошли к дальней сосне и уселись там.
Рус успел развести в центре поляны небольшой костерок. Настюша уже ни на шаг не отходила от него.
Все. Хватит наблюдать за бытом мортесов. С каждым днем загадок все больше! Надо просто спокойно подумать в тишине и темноте.
Мой внутренний голос сделал свой выбор. А я сама еще нет. Но чувствую, что думать об этом бесполезно. Мое решение все равно будет, как всегда, принято экспромтом.
Re: Не жизнь
Глава 11
Легенды у костра
Теперь я полностью уверена, что Руслан и паненка в горшочке как-то связаны. Слишком много совпадений для случайного человека. Сначала легенда о мортесах, которая из поколения в поколение передавалась в семье Руса. Каждые сто лет, совсем как по легенде, в его семье люди погибали молодыми. Теперь его маленькая сестренка стала мортесом. Да и вообще, только его одного кто-то узнал! Только на нем заклятие дало сбой. Он действительно роковой юноша.
Завтра с рассветом вновь отправимся на поиски. В темноте искать нет смысла. И, скорее всего, остальным мортесам есть, что обдумать. А ведь для этого тоже нужно время.
Я не знаю, когда сделаю свой выбор. Я, наверно, жуткая трусиха. Так боюсь ошибиться. Так боюсь причинить боль кому-то. Но это неизбежно. Я не могу угодить сразу всем.
«И не обязана» – фыркнул голос.
Да. Но так хочется. Хочется сделать хорошо сразу всем.
«Глупо. Думай, в первую очередь, о себе».
Какая-то эгоистичная моя вторая часть! Не ожидала. Хотя порой мы с ней вообще становимся противоположностями.
Все, все, все! Больше о выборе не думаю! Все решится само собой.
Паненка. Вот что сейчас самое важное. Я должна найти этот горшочек. Я должна ее освободить – и дело с концом. Все будут счастливы.
«И мертвы. Совсем мертвы».
Ну да… Это меня пугает. И пугает не из-за того, что я боюсь смерти. Просто страшно осознавать, что дорогих мне людей скоро просто не станет.
«Зато не придется делать никакого выбора!» – ехидно шепнул голос. «Ты же так этого хотела!»
Нет. Если честно, я жить хочу.
Окружающий мир таит в себе много интересного. И чем дольше живешь, тем больше этому удивляешься. Каждый новый день приносит свои вопросы и ответы, тайны и разгадки. С каждым прожитым днем ты становишься все мудрее, осознаешь ты это или нет. Это неизбежно. Любой человек совершенствуется. Хоть в чем-то. Просто становится лучше. И неважно, умнее или циничнее – он совершенствуется. Можно хвалить или осуждать, от этого ничего не изменится. Окружение влияет на человека меньше, чем он думает. Он гораздо крепче изнутри, чем кажется на первый взгляд. Каждый человек подобен алмазу. Чем старше он – тем тверже. А при жизни, если повезет, его ограняют. Да-да, он не сам ограняет себя, это делают другие люди. Но только с его позволения. Нельзя запретить близким совершенствовать себя. Это глупо. Если другой человек может сделать тебя лучше – надо это позволить ему. И по-возможности отплатить тем же.
Все мы рождаемся беспомощными и, прямо говоря, никчемными. Но мы растем. Мы сами определяем для себя ценности, сами выбираем авторитеты. Мы следуем им. Мы позволяем им влиять на себя. Мы закаляем свой характер. Мы меняем себя. Сами. Окружение лишь помогает нам в этом.
Мы не обязаны адаптироваться под внешний мир. Мир сам адаптируется под людей. И тогда говорят, что эти люди изменили ход истории. Поколения различны между собой. И эпохи различны. Поколения и эпохи неразрывно связаны. Но именно поколение имеет власть над эпохой, а не наоборот.
Люди придумывают что-то новое. И именно изобретения людей меняют привычный уклад жизни. Изобретатель меняет сознания миллионов. Он убеждает, что без его детища действительно невозможно обойтись. И люди верят. Сами. Некоторые упираются, но против большинства все-таки не попрешь.
– Анжела, чего ты там сидишь? – крикнул Тоша.
– Думаю, – ответила я.
– Лучше иди к нам! – позвал он. – Не пожалеешь!
Заманчиво, конечно. И я, естественно, пробралась сквозь еще мягкие молодые еловые лапки и оказалась на полянке.
Каким-то таинственным образом костер значительно вырос в высоту. Атмосфера на нашей стоянке царила поистине волшебная. Словно собирается какой-то безумно важный совет. И эти посиделки у костра – уже торжество.
Мортесы сидели кругом возле огня. Настюша жалась к Руслану. Он мягко поглаживал ее по блестящим, рыжеватым от отблесков пламени волосам. Маша то и дело подбрасывала в костер добытые на скорую руку дрова. Арина негромко переговаривалась о чем-то с Егором и Дианой. Уже интересно. Алекс грустно смотрел на огонь. Я села справа от него.
– Вот ты где, – он улыбнулся. – Без тебя скучно.
– Я была совсем недалеко. Считала елки, – ответила я.
– И много насчитала?
– Много. Но еще не закончила.
В его черных глазах плясали язычки пламени. В каждом зрачке – копия великого огня мортесов. Только в несколько раз теплее.
С другой стороны ко мне подсел Тоша, куда же без него.
– Эх, были бы мы живыми! – вздохнул он. – Нажарили бы сала на костре!
Я хихикнула.
– Анжела, что смешного? – спросил он.
– Да так, – я попыталась сдержать смех. Не получилось. – Единственная проблема мортеса – невозможно нажарить сала!
– И не говори! – усмехнулся Антон. – А если бы еще картошечки в мундирах… И хлеба черного. И воды из колодца. Ледяной, чтобы челюсти сводило!
– Ну ты размечтался, – протянула я.
– Я тоже по человеческой еде тоскую, – признался Алекс.
– Ну вы даете! Нашли по чему тосковать.
– Это вы, девчонки, на диетах всяких сидите, – фыркнул Тоша. – А мы любим хорошо поесть.
– Я не сижу, – возразила я. – Еда – это далеко не самое важное. Так даже проще, когда нет голода. Больше свободного времени.
Парни ничего не ответили. Да и все вокруг затихли.
– Сейчас роковой юноша будет рассказывать сказки, – шепотом пояснил Тоша, и его рука, как бы невзначай, с удобством устроилась на моем колене.
– Легенду о мортесах, – голосом, подходящим, скорее, для страшилок, начал Руслан, – знают все, кроме Насти. Думаю, вы сможете выслушать ее еще раз ради этого прекрасного создания, – он с любовью посмотрел на девочку, которая сидела у него на коленях и начал свой рассказ.
Алекс накинул на меня свою куртку.
– Зачем? – тихо спросила я. – Мы же не мерзнем…
– Мне просто приятно заботиться о тебе, – шепнул он и поцеловал меня за ухом.
Так мы и сидели. Высокий костер, Вокруг него девять человек. Руслан, загробным голосом рассказывающий известную всем легенду. Я, зажатая между двумя парнями. Один то и дело наклоняется, чтобы поправить на мне свою куртку, а заодно и поцеловать. Рука второго по-хозяйски лежит на моем колене.
– Расскажи еще! – в восторге попросила Настя.
– Что тебе рассказать? – поинтересовался Рус.
– Еще легенду! Хоть какую-нибудь!
Присутствующие поддержали Настюшину просьбу.
– Ладно. Это легенда связана с легендой мортесах. Хоть она и вряд ли нам чем-то поможет, но сможете поломать на досуге головы, – Рус усмехнулся. – Может, и придумаете что-нибудь дельное.
В стародавние времена, когда небо было голубое-голубое, а трава зеленая-зеленая, жил-был один князь. Был тот князь могучим, да и просто уважаемым человеком. Правил тот князь городом-крепостью, и жили в том городе честные и трудолюбивые люди. Жили – не тужили, прекрасно ладили меж собой. И князь тот жил припеваючи. Не было на земле той войн уже почти сто лет. И готовились горожане к великому празднику.
И вот, когда шатры на площади уже были расположены, когда люд на веселую ярмарку сходился, когда все собиралась погудеть да отдохнуть, огласила город страшная весть: соседи с войной на них идут.
И понял князь, что пришел конец спокойной жизни. Собрал он свою дружину и отправился навстречу грозной армии. Ехал он на коне своем добром три дня и три ночи. Встретился князь с вражеским войском. Полчища воинов неспешно топтали дорожную пыль. И было врагов так много, что в князевом городе и жителей в три раза меньше.
И говорит ему воевода вражеский: «Сдавайся, князь, ибо не одолеть тебе нас. Сдавайся, ибо сожжем город твой. Сдавайся, ибо всех жителей погубим».
Но не мог князь сдаться врагу. Расседлал он коня своего, отпустил его в чисто поле. Сам же князь припал к земле ниц и взмолился: «Господи, спаси народ мой от грозного врага. Что угодно отдать готов, только бы не пасть от меча врага». И молился он так долго-долго.
И донесся до князя голос с небес: «Добрый князь, велика любовь до народа твоего. Не сдашься ты грозному врагу. Но город твой станет пшеничным полем. Жители его станут добрыми колосьями. А каждый обидчик ваш в поле то придет и поймет, какую беду он сотворить хотел. Каждый раскается в грехах своих. И будет это поле плодородным долгие столетия. А ты, князь, станешь валуном посреди того поля. Видать тебя будет за многие версты. И каждый, кто за урожаем на поле явится, тебе преклониться. Смелость твою в песнях и легендах воспоют».
И согласился князь. Вернулся он в свой город, и только ступила нога его в княжеский замок, застыл он навечно в камне. И город тот исчез с лица земли. А на поле том и по сей день пшеницу садят, добрый урожай собирают и велик-камень прославляют.
– То есть, ты считаешь, что это поле и есть то, на котором появляются все мортесы? – задала я вопрос, который уж слишком навязчиво крутился в голове.
– Не исключено, – Рус улыбнулся.
– Хм. А ведь можно будет поискать камень, – предложил Алекс, в очередной раз поправляя на мне куртку. – Мало ли, может там есть какие-то ответы на наши вопросы.
– В нашем мистическом мире все возможно, – без доли юмора произнесла Маша.
– Ага. Нам бы еще вертолет, – Антон мечтательно улыбнулся.
– А может, мы ангелы? – Арина задумалась. – Стоит захотеть, и у нас появятся крылья… Тогда никакой вертолет не понадобиться.
– Ну-ну, – фыркнула Диана. – Получится – дай знать.
– Цыц! – остановила дискуссию я. – Камень найти нужно. Но справимся без вертолета. Он же «за многие версты виден». Меня смущает другое: мы все надеемся на легенды. У нас нет никакой достоверной информации.
– Найди ее, в чем проблема, – буркнул Егор. Похоже, ему понравилось подтрунивать надо мной.
– Я бы с удовольствием. Руслан, как ты думаешь, твои легенды достаточно достоверны?
– Да, – чуть помедлив, кивнул Руслан. – Они из поколения в поколение передавались в моей семье. Тем более что легенда о мортесах полностью нашла свое подтверждение. Думаю, остальным легендам мы тоже можем доверять.
– И много у тебя «остальных легенд», роковой юноша? – поинтересовался Антон.
– Еще одна. Она связывает легенду о мортесах с легендой о пшеничном городе.
– Чего же ты ждешь? – поторопила Настюша. – Рассказывай!
– Один бродячий музыкант со своими гуслями решил обойти весь мир. Положил он в торбочку буханку хлеба, взял жбан молока и отправился в странствие. Оставил одну молодую жену, оставил хозяйство – ушел.
Долго бродил. В каждом селе развлекал люд своей музыкой. В каждой хате встречали музыканта как желанного гостя. Хлебом-солью потчевали, на мягкой соломе спать укладывали.
И встретился раз на его пути город-сад. На каждой улице – цветущие деревья: яблони, груши, вишни. И жители довольные ходят, песни поют. Зашел он в один дом – лишь краюха хлеба досталась. А хозяин веселый, песни поет. Зашел он в другой дом – дали ему плошку каши на воде. А хозяюшка веселая, песни поет. И во всем городе-саду так – еды нет, а все веселые, песни поют. И спросил он у одного старика, почему это так. И ответил дед ему, мудрый старик: «Чтобы с голоду не помереть, песни поют. Пока поешь – живешь. А как петь перестанешь – быстро в могилу попадешь. Вот ты, музыкант, пока гусли не оставишь, век молодым будешь. А позабросишь-то дело свое, долго не протянешь».
Погостил музыкант в этом странном городке, да отправился дальше. И пришел он в город мастеров. Стучится в одну избу – там кузнец. Подарил тот ему подкову на счастье. Стучится в другую – там кожевенных дел мастер. Подарил тот ему шкуру овечью на согрев. Стучится в третью – там сапожник. Подарил тот ему сапоги новые. А в хате одной женщина жила, вдова. И никаким ремеслом она не владела. Спрашивает у нее музыкант, как же она в этом городе мастеров живет. А она ему и отвечает: «Каждым вечером народ усталый в моей избе собирается. Сказки мои слушают. Ремесло не всегда то, что в руки взять можно. Сказки сказывать – тоже ремесло. И ты, музыкант, на гуслях играешь – чем не ремесло?»
И последним в странствии его был город-крепость. Обнесенный каменной стеной, окруженный рвом. Остановился музыкант и там. Сидит он в замке у князя, медовушку пьет, на гуслях наяривает. И спрашивает у князя, чего это город его защищен так крепко. И отвечает князь ему: «Мы – мирный народ. Но завидя стену высокую всяк враг бояться нас начинает. Задержись, музыкант, у нас, на празднике нашем сыграешь! Сто лет, как войны у нас не было!»
И согласился бы музыкант. Но сердце по родному дому заныло. Распрощался он с князем, надел сапожки свои новые, накинул шкуру овечью на плечи, засунул счастливую подкову за пазуху и отправился в обратный путь.
И долетели слухи до него, что исчез с лица земли город-крепость. Что осталось там лишь поле чистое. И крикнул он что есть мочи: «Не может такого быть! Кому скажи – не поверят. Будь я проклят, будь семья моя проклята, если правдою это окажется!»
Возвращается музыкант домой. Встречает на пороге его тесть расстроенный, говорит, что умерла дочь его в поле, за три села отсюда. И понял музыкант, что сам он жену свою молодую погубил неосторожным словом. Проклял он несчастную паненку, груз на душе своей непомерный оставив. И по сей день дух проклятой паненки в мире подлунном томится.
На этот раз на поляне воцарилась тишина. Все переваривали очередную легенду.
Как же все-таки они связаны! Невероятно. Разные легенды, разные герои, а рассказывают об одном и том же.
Только с паненкой я что-то не очень поняла. В одной легенде говорится, что она сама прокляла душу свою несчастную, во второй – что муж ее проклял. А может, двойное проклятие?
Хотя, это не важно. Нужно найти камень. Возможно, стоит наведаться в соседние села. Чем больше информации – тем лучше.
– И что нам это дает? – серьезно спросила Маша. – По окрестностям побродить можно. Подкову искать? Вряд ли.
– Наш план не меняется. Ищем горшочек. Но и в поле к велик-камню наведаться надо, – сказала я. – Я очень надеюсь еще раз поговорить с карликом.
– А позвать его как-нибудь можно? – поинтересовалась Арина.
– Хм. Я не пробовала. Как его звать? «Карлик, иди сюда»?
Если бы хотя бы его имя знать…
– С рассветом снова отправляйтесь на поиски, – велела я. – Руслан, мы с тобой поедем на поле искать камень. А пока можете заняться своими делами.
Мортесы, правильно истолковав мою речь, стали расходиться от костра. Кто-то просто уходил в тень, кто-то скрывался за ближайшими деревьями. Возле огня остались, как ни странно, только я, Антон, Алекс, Руслан и Настюша, пристроившаяся около него.
– А у меня был брат Руслан, – неожиданно сказала девочка. То ли решила похвастаться, то ли вспомнила об этом только что. – И ты очень на него похож.
Я видела, что Руслан напрягся. Наверно думает, сказать ей или нет, что это он и есть.
– Он тоже был очень хорошим. Но потом он умер, – продолжила Настюша. – Мама говорит, что теперь он на небесах. Там очень-очень хорошо.
Все молчали. Руслан ничего не говорил. А глаза у него были такие грустные, что казалось, эта печаль сейчас разольется бескрайним океаном.
– А он же тоже мог стать таким же, как и мы, – Настюша улыбнулась. – Мы же можем его найти, правда?
– Настенька, – осторожно начала я, – мортеса невозможно узнать. Для всех, кто знал тебя раньше, ты стала чужим человеком. И ты никогда не узнаешь своего брата, даже если он будет рядом с тобой.
Девочка печально кивнула и больше уже ничего не говорила. Она все так же сидела, прижавшись к Русу. Казалось, что она заснула. Глазки были закрыты, и пушистые длинные ресницы чуть вздрагивали на бледных щечках. Руслан выглядел потерянным. Он рассеянно поглаживал ее по спине.
– Руслан, она чувствует тебя, – тихо сказала я. – Она не узнает в тебе прежнего Руслана, но ты заново стал ее братом.
Рус кивнул. Настюша словно и не слышала ничего.
Я молча скинула с плеч куртку и поднялась с земли. Вернусь к своим недосчитанным елкам.
Кошмар. Как же все сложно.
Никогда бы не подумала, что ребенок может стать мортесом. И не представляю, что бы она делала, если бы не встретила нас. Куда бы делась несчастная малышка? Осталась бы в лесу?
И почему Рус Настюшу узнал, а она его нет? Так странно. Но девочка увидела сходство. Она сказала, что Руслан очень похож на ее погибшего брата. И надеется, что он стал мортесом. Наивная. И она любит теперешнего Руса. Может сама и не догадывается, но любит. Из всей армии она выбрала именно его. Ходит за ним хвостиком, не отстает ни на шаг. И ему это нравится.
Хотя, мне не понять, что он чувствует. У меня нет младших сестренок и братишек. Я всегда была одна, и меня это полностью устраивало. Я была довольна, что мне не приходится ни с кем делить комнату, какие-то вещи, да и просто внимание родителей. Но теперь, глядя на Руса и Настюшу, я начинаю им завидовать. Такая любовь может быть только между братом и сестрой. Такая чистая и бескорыстная. Это прекрасно.
Мне так и не довелось испытать настоящей любви. Любви, которая кажется материальной. Которая переполняет тебя изнутри и находит выход в сиянии глаз. Любовь, которая согревает, но не сжигает. Она подобна свету в ночи, теплой шубе в лютую стужу, глотку студеной воды в жаркий полдень. Она необходима, как воздух. И она является для тебя сразу всем, что даже забываешь дышать.
И я всю жизнь мечтала это испытать. Одно дело читать о любви в книгах или смотреть фильмы о ней. Совсем другое – чувствовать. Даже самые искусные поэты и писатели не могут передать всю полноту чувства. Это невозможно.
Черные-черные елки на фоне черного-черного неба. А под ногами черная-черная трава. А на черной-черной поляне за черными-черными елками сидят черные-черные мортесы и смотрят на рыжеватый огонь.
Бр-р-р. Да уж.
Мне скучно. Мне лень думать. Мне нечего делать. Хочется опять сдохнуть.
Даже самой противно, что меня воспитали такой ответственной. Я бы с удовольствием бросила эту чертову миссию, отправилась бы вплавь на Мальдивы и кормила бы с рук бананами обезьянок. Но нет же, я должна закончить начатое. Тем более, что нужно руководить этой мини-армией. Черт. Влипла…
Какое-то странное у меня сейчас настроение… Лениво-рассеянное. Бестолковое, по сути дела. Такое настроение бывает тогда, когда просыпаешься уже после полудня и понимаешь, что опоздал на все, на что только можно было опоздать. И захлестывает такое безразличие, что пальцем пошевелить – и то в лом. Вот лежишь так в постели и думаешь, как же тепло и уютно. Так приятно, что больше никуда не надо торопиться. И охватывает совсем непонятно удовлетворение оттого, что потом тебе устроят головомойку. Потом. А сейчас ты лежишь в своей кроватке. Сейчас ты соберешься с силами и приготовишь себе кофе. Сейчас. И это «сейчас» растягивается на пару сладких бездарно потерянных часов.
Но я сейчас никуда не опаздываю. Я просто бездельничаю. Мысли, которые беспокоили меня целый день, сейчас, наверно, уже легли спать. Они-то, в отличие от меня, живые.
«Лучше ни о чем не думай!» – пискнул внутренний голос.
Действительно. Какая-то такая ерунда в голову приходит.
«Слава богу, хоть с ума еще не сошла!»
Откуда такая уверенность?
«Ну, ты же понимаешь, что в голову приходит только ерунда, верно?»
Да. Точно. Ужас.
Но все-таки, наверно, сошла с ума. Вечно разговариваю сама с собой. Вот только внутренний голос с некоторых пор уже стал для меня совсем другим человеком. Бр-р-р, как запутано. Этот голос, эта скрытая половинка меня часто говорит такие вещи, о которых я даже не думаю. Он живет собственной жизнью. Но внутри меня. Смотрит на окружающий мир моими глазами, слышит все, что слышу я, чувствует то же самое. Вот только реагирует совсем по-другому. И нет, чтобы спокойно помолчать! Обязательно надо вставить свое слово!..
– Опять елки считаешь? – вздохнул Алекс, тихонько присев рядом со мной. Я и не услышала, как он подошел. Как он только догадался, где меня искать?
– Ага. Считаю, – протянула я.
– Ты выглядишь расстроенной.
– Наверно… Мне тоскливо.
– А мне очень-очень хорошо, когда ты рядом, – он провел рукой по моим волосам.
– Алекс, я не знаю, радоваться мне этому или нет… Мне страшно, – я сама поняла это только что.
– Чего ты боишься? – он повернул мое лицо к себе. Такие теплые ладони. Впрочем, как и всегда.
– Я боюсь за всех вас. Боюсь, что когда миссия будет выполнена, вы все отойдете в иной мир.
– Но ведь ты тоже умрешь, – он нахмурился.
– Самой умирать не страшно. Тяжело терять дорогих людей. И еще сложнее жить в ожидании их смерти.
– Анжела, не грусти, – Алекс погладил меня по щеке. – Все будет хорошо. Мы же исчезнем все вместе. Вместе отправимся на небеса. Верь мне.
– Я верю, – а что мне еще оставалось делать? – Но все равно боюсь.
– Это пройдет. Обещаю, – и он поцеловал меня.
Не легонько, как раньше, а настойчивее, что ли? Он управлял мною, как марионеткой. И мне нравилось быть слабой. Нравилось чувствовать его губы, сильные, но нежные руки. Мне нравилась его спокойная мощь. Как у океана. С виду тихо и спокойно. А в глубинах скрывается неведомое могущество.
И я тонула в этом океане. И даже не пыталась сопротивляться. Глупо сопротивляться тому, что заведомо сильнее. И в тысячу раз глупее сопротивляться тому, что нравится.
Внутренний голос бурно радовался. Но ничего не говорил.
В кои-то веки он смолчал. И эта странная перемена ничуть не волновала меня.
Пусть все так и будет. Пусть Алекс будет рядом. Пусть скрытая частичка меня будет довольна. Пусть я буду счастлива.
«Ведь это главное, не правда ли?»
Глава 12
Родственников не выбирают
Ночь пролетела как-то уж слишком незаметно. Разговоры и поцелуи. Замечательно.
И я уже жалела, что сегодня еду на поле с Русланом. Слишком хорошо мне было с Алексом. С ним так просто быть собой. Так легко и приятно общаться. Чувствуешь себя отдохнувшей. А это радует вдвойне, если учесть, что я не устаю.
Но рассвет все-таки прокрался и к нам. Он плавно разрезал черноту и осветил деревья. Лес озарился мягким золотистым светом. Таким осторожным и деликатным. Всем своим видом он говорил «Я ненадолго. Извините меня, я сейчас исчезну». Но он задерживался на целый день. Видимо, ему здесь нравится.
Тьма неохотно отступала. Ей не привыкать. Каждый раз одно и тоже. Только успеешь расположиться, снова нужно уходить. Бессмысленная суета.
С первыми лучами утреннего солнца мы с Алексом выбрались из-за елок.
Костер в центре полянки уже затух. От внушительной кучи углей вился тонкий, почти прозрачный серый дымок. Руслан с Настюшей сидели на том же месте. Лениво вышел Антон, недовольно оглядел все вокруг и сел у самых наших елок.
– Всем привет, – поздоровался Алекс.
– Доброе утро, – довольно громко сказала я.
– Для кого доброе, а для кого и не очень, – буркнул Тоша.
– Привет, – дружелюбно кивнул Рус.
– Привет, Анжела! – радостно воскликнула Настенька и подбежала ко мне. Я обняла девочку. – Привет Алекс! – с ним она ограничилась лишь рукопожатием. – Так здорово, что мне теперь не надо спать, – Настюша радостно улыбалась. – Жаль лишь, что нельзя смотреть сны. Но Руслан целую ночь рассказывал мне сказки. Мне так понравилось!
– О, все уже здесь, – растерянно протянула Маша. Выглядела она, мягко говоря, помятой. – Приветствую…
– Маша, что с тобой? – поинтересовалась я.
– Все нормально. Просто как-то… Нет, все действительно нормально, – повторила она. – Еще не вернулась в реальный мир.
Сразу за Машей подошли Арина и неразлучная парочка – Диана и Егор. Последний ничего не говорил, угрюмо всем кивнул и начал с серьезным видом перебирать уголь на кострище. Диана оглядела каждого и сухо кинула:
- Доброе утречко, доброе. Кто куда, а мы с Егором сейчас же отправляемся на поиски.
Вытерев об штаны испачканные сажей руки, Егор поднялся и последовал за Дианой. Они сразу же скрылись в лесной чаще.
- Я так рада, что все живы, - мечтательно улыбнулась Арина. – Это замечательно! Приходить утром на чудесную лесную поляну и видеть милые дружелюбные лица, - ее взгляд остановился на Тоше, и она заулыбалась еще счастливее.
- Блондиночка моя, откуда столько радости? – язвительно выдавил Антон.
- Я ночью много думала…
- Ух ты! – Антон притворился удивленным.
- …много думала о всех нас, - сказала Арина. – И поняла, что в любой момент каждого из нас может просто не стать! Мы мортесы, да. Мы бессмертны. Но мы подвластны… кому-то. И этот кто-то без труда может нас уничтожить.
Антон притих.
- И мир станет гораздо беднее, если мы потеряем хоть кого-то. Мне кажется, что мортесами становятся лишь лучшие, - продолжила Арина. – Самые сильные, самые умные, самые выносливые. Те, кто представляет хоть какую-то ценность. Маша, - она посмотрела на свою подругу, - ты самый лучший в мире человечек! Ты заменила мне сестру. И как не тяжело мне это осознавать, ты намного лучше ее. Анжела, - она перевела взгляд на меня, - ты глубокий человек. Ты способна смотреть на все со стороны. И ты стараешься помочь каждому. Ты часто жертвуешь собой. Антон, - она снова улыбнулась. – Хоть ты и прикидываешься гаденышем, ты хороший парень. Ты целеустремленный. Без тебя в мире было бы намного меньше радости. Алекс, я почти не знаю тебя, - Арина пожала плечами. – Но вижу, что ты честный человек. Ты терпеливый и заботливый. И я желаю тебе удачи. Руслан, - она чуть нахмурилась. – Если честно, то ты – мой идеал парня. Ты слишком хороший, слишком добрый, слишком отзывчивый. Ты преданный. И тебе невозможно не доверять. Таких людей, как ты, часто сравнивают с ангелами. С добрыми ангелами. И встретить такого человека на своем пути – это подарок судьбы. И я хочу сказать о Диане и Егоре, хоть они и отошли. На самом деле они хорошие люди. Хорошие люди-ежики. Они такие, какие есть. А быть самим собой – это искусство. Настенька, милая, ты тоже ангел, - она посмотрела на девочку. - Вы очень похожи с Русланом. - Арина замолчала. – Почему я начала эту речь, спросите вы. Потому что я многое не успела до смерти. И я поняла, что не стоит откладывать на потом то, что легко можно сделать сейчас. Вдруг у меня уже не будет такой возможности? Я ценю всех вас. И благодарна судьбе, что она свела меня с вами. Хоть мы и мертвы, но мы остаемся людьми. Самыми лучшими и необычными людьми на этом свете.
Но никто ничего не говорил.
Я не ожидала такого от Арины. Я, честно говоря, считала ее не очень умной девушкой. Каюсь. Но она милый и добрый человек.
А сейчас… Такое ощущение, что она прощается.
- Друзья, - нарушая затянувшееся тягостное молчание, начала я. – Арина права. Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас? Я думаю, всем вам есть, то обдумать. Но думать можно и тогда, когда гуляешь по лесу в поиске горшочка с духом. Мы с Русланом отправимся в поле искать велик-камень. Арина и Маша, вы прекрасно ладите, можете отправляться в путь. А вот Антону и Алексу придется срочно налаживать отношения, - я улыбнулась. – Сегодня вы целый день будете бродить по лесу вместе. Всем удачи!
Девушки, не теряя времени даром, покинули полянку. Тоша и Алекс обменялись недовольными взглядами и, все еще приглядываясь друг к другу, последовали в совершенно другую сторону. Они сами разберутся. Мне же нужно на поле.
- Чего ждем? – поторопила я Руса.
- А что мне делать? – расстроено спросила Настюша.
- Милая, ты, конечно же, едешь с нами, - ответила я. – Глупо будет разлучать тебя с Русланом.
- Пойдем, - Рус взял за руку Настеньку и пошел прочь с полянки, видимо, в сторону машины.
Мне не оставалось больше ничего, как последовать за ними.
К счастью, кабриолет долго искать не пришлось. Он понуро стоял под высокой сосной, самые нижние ветви которой терялись где-то высоко-высоко над головой. На кожаную крышу за ночь успели нападать пожелтевшие хвоинки, и даже пустые шишки. Рус осторожно смахнул весь мусор и, усадив Настюшу на заднее сидение, сел за руль. Я устроилась на переднем пассажирском.
Автомобиль неторопливо поехал по чуть видневшейся лесной дорожке.
Я, как всегда бывает в машине, задумалась. Арина меня озадачила.
Этой девочке удалось то, что удается совсем немногим. Она в каждом нашла что-то хорошее. Даже запрятанное куда-то далеко внутри не скрылось от ее внимательных глаз. А ведь знакомы мы с ней совсем недолго. И даже близко не общались. Она лишь наблюдала. Совсем незаметно наблюдала. И делала свои выводы.
Ее амплуа симпатичной простушки было ей лишь на руку. Никто и подумать не мог, что Арина провела такой глубокий анализ. Все верили, что она действительно «блондинка из анекдотов». Как оказалось, зря.
Она так же, как и я, боится потерять своих новых друзей. Людей, которые за столь короткий срок успели стать почти родными. Общее несчастье и общая цель объединили нас. Мы по-настоящему стали одной командой.
Разногласия между нами – ничто. Мы связаны чем-то большим, чем дружеские отношения. Словно кто-то бесконечно мудрый соединил нас тонкими, но прочными нитями. Мы как звенья одной неразрывной цепи. Сломается один – пострадают все. Поэтому мы должны поддерживать друг друга. И стараться отдать больше, чем дают нам.
Каждый из нас, я уверена, сейчас думает о том же. Арина не могла не зацепить. Ее речь была такой простой и понятной, пронизанной чувствами, что невозможно было просто послушать и забыть. Никаких красивых слов – все они не что иное, как ложь. Кристально чистая правда, сказанная от самого сердца.
А ведь мы, действительно, такие разные. Такие непохожие между собой. Но нашли общий язык. Мы стали единым целым. И каждый вложил что-то свое.
Человек за свою жизнь встречает тысячи людей. Большинство из них те, которых мы видели лишь однажды – мельком. Много случайных знакомых, на уровне «- Привет. – Привет. – Как дела? – Нормально». Около сотни людей, с которыми легко можно завязать разговор. Если бы было больше времени, если бы не было так страшно, если бы не свои предубеждения – могли бы стать друзьями. Десяток друзей – своя компания, которым хорошо быть вместе. Друзья, которые всегда помогут, с которыми есть общие увлечения и темы для разговоров. И со временем их становится все больше и больше. Но практически у всех есть парочка Настоящих Друзей. Они – твое второе я. Их понимаешь без слов. Они понимают тебя с полувзгляда. Это те люди, с которыми тебя связала судьба. Вам предначертано быть вместе.
И такими Настоящими Друзьями стали для меня мортесы. Хоть мы и плохо знаем друг друга. Хоть некоторые могут и выпендриваться, если их о чем-то попросить. Но они не оставят в трудную минуту, я точно знаю. Мы связаны. Крепко связаны. И этой связи противится невозможно.
С кем-то из армии отношения у меня лучше, с кем-то хуже. Но связь одинакова везде. Просто надо познакомиться поближе.
«Если будет время».
Ну да. Каждая минута на вес золота. А каждая минута, проведенная с Другом – в три раза дороже.
- Вероника знает легенду о мортесах? – спросила я. Вопрос как-то так неожиданно родился в моей голове.
- Да, - кивнул Руслан, не отвлекаясь от дороги. – Моя матушка несколько раз рассказывала ее на похоронах.
- Плохо. Вета ее не знает.
- Ника действует в своих интересах, - Рус нахмурился. – Она вряд ли станет помогать Виолетте.
- По-моему, все они действуют в своих интересах. Хоть Вета и старается их убедить, что силу разделят поровну.
- Сомневаюсь, что это возможно.
- Не знаю. Лично мне эта сила не нужна.
- Тебя совсем не привлекает всемогущество?
- Нет. На самом деле это чертовски сложно. Власть радует совсем недолго. Большую часть времени она угнетает. А зачем Веронике эта сила?
- Она хочет вернуть нас у к жизни, - неохотно проговорил Рус.
- Нас – это тебя и ее?
- Да. И, надеюсь, Настюшу.
- И ты готов на это? Готов оставить нас всех и стать снова человеком? – чуть ли не крикнула я.
- Если бы был готов, ушел бы вместе с Никой. Я стану человеком, только если они найдут горшочек первыми. А я в этом сомневаюсь.
- Так почему же ты не отправился с ней? Ты же любишь ее!
- Я обещал помогать тебе. И я сдержу обещание, я буду делать все, чтобы справиться с заданием карлика.
- А Вероника… Она не обидится?
- Она любит. Она понимает.
Боже, как же нежно он это говорит! Черт возьми, моя ненависть к этому ангельскому созданию снова вынырнула!
- Что с тобой? – встревожено спросил Рус.
- Я ненавижу ее, - просто ответила я. Хоть я и пыталась говорить спокойно, злость так и клокотала в горле.
- Анжела, что случилось? – поинтересовалась Настюша, высунув голову вперед.
- Детка все хорошо, - ответил за меня Руслан. – Ты очень хорошо тихо сидела. Молодец.
Девочка затихла.
- Энжи… - осторожно позвал Руслан.
Черт! Вот зачем он меня так назвал! Лучше бы вообще ничего не говорил!
- Отстань от меня! Зачем было дарить надежду, если ты все это время верил в воскрешение своей Никусеньки! Зачем ты пытался ухаживать за мной, а? Ты же любишь ее, будешь любить всегда! Да ты, ты! Ты за ней бегать готов, как жалкая собачонка! – выпалила я. – Да какого хрена я вообще верила тебе! Был таким добрым, таким ласковым! Черт! Ты же хотел ее забыть, помнишь? Помнишь, как мы целовались, помнишь?
Я затихла. В голове крутилось столько разных обвинений, что я и не знала, с чего начать. Обида заполнила всю меня. Мне хотелось кричать, хотелось молотить руками по его твердой груди, хотелось придушить Веронику. Но я не могла ничего этого сделать. Вложенные с детства в голову нормы приличия не давали выпустить пар.
Мы уже ехали по трассе, и вокруг то и дело мелькали машины. Руслан сосредоточенно смотрел на дорогу. Он закусил нижнюю губу и прищурился – плохой знак.
- Энжи…
Черт!
«ЧЕРТ!»
В кои-то веки мой внутренний голос со мной согласился.
- Я действительно хотел ее забыть, - медленно и четко произнес он. На его лбу блестела испарина. – Но она появилась…
- Я была лишь средством для забывания? – взвыла я.
Боже мой, веду себя, как истеричка.
- Нет, Энжи…
- Не называй меня так!
- Анжела, ты мне действительно очень нравишься, но…
- Ты предпочел старую любовь новой, верно? – я сама удивилась, насколько холодно сейчас звучал мой голос. Холодно и ровно.
- Нет, Анжела. Прости. Вы совершенно разные и…
- С ней тебе лучше. Я все поняла. Разговор окончен.
Я отвернулась к окну. Сейчас едем по кольцевой. Странно как-то. Вроде же должны были просто из леса выехать на поле…
«Радуйся, тебе облегчили выбор» - совсем невесело проговорил внутренний голос.
Да. Осталось только двое. Роковой юноша сошел с дистанции. Как бы я не хотела его выбрать, уже ничего не выйдет.
«А что, хотела разве?»
Какая теперь разница.
Обидно. Просто-напросто обидно. Теперь я понимаю, что почувствует тот, кого я не выберу. Чувствуешь себя неполноценным. Словно у тебя нет чего-то того, что есть у счастливчика. Жалкая калека.
Действительно, старая любовь лучше новых двух. Зачем что-то менять в своей жизни? Все и так чудесно! Потерянная пару раз девушка объявилась вновь. И скоро она достанет дух паненки, чтобы вернуть себя и любимого к человеческой жизни.
А вот и нет! Ни черта она не достанет! Мы найдем горшочек и выпустим силу. Пусть обломится.
И плевать, что Руслан останется мортесом. Не страшно. А мне это вообще уже не важно.
Связанные тонкими нитями Друзья. Не более. Но я обиделась на своего друга, такое бывает. Это временно.
А вот Вероника мой самый лютый враг. С каждой секундой я ненавижу ее все сильнее. Ненависти во мне становится больше, чем всех остальных чувств. И я думаю только о ней – безграничной ненависти к этому ангелочку.
«Таких людей часто сравнивают с ангелами. С добрыми ангелами. И встретить такого человека на своем пути – это подарок судьбы» - напомнил мне внутренний голос слова Арины.
Так как же я могу сравнивать Нику с ангелом?.. Глупо как-то…
Ужас… Я окончательно запуталась.
И боюсь, что когда увижу Веронику, действительно ее убью.
- Анжела… - тихо позвала с заднего сидения Настенька.
Я обернулась.
- Анжела, не злись на него, пожалуйста, - чуть не плача попросила она. – Он сам не понимает, что говорит. Вероника плохая, я видела ее. Она только притворяется доброй.
- Но она любит Руслана… - возразила я. Сам Рус делал вид, что ничего не слышит.
- Любит. А вот он ее?
Настюша говорила как взрослая. Так серьезно. И я начинала ей верить. А что, если эта малышка действительно права? Она понимает Руса, как никто другой.
«Зачем ты сама себе даришь надежду? Чтобы потом реветь в подушку?»
Нет, конечно. Я просто хочу хоть чему-то поверить.
«Может, Настенька просто защищает своего братца? Он ей дороже, чем ты».
Оно-то верно. Но девочка не может оказаться такой расчетливой. Она ребенок. И если и защищает брата, то лишь желая ему счастья.
- Не обижайся на него, - продолжила Настюша. – Он сам не понимает, что творит.
- Девочка моя, может хватит шептать за моей спиной? – недовольно спросил Рус.
- Руслан, я хочу тебе помочь, - заявила девчушка. – Анжела хорошая. Вероника плохая. Когда ты умер, она грустила. До этого она всегда была веселой. Но потом она сама умерла.
- Это я знаю, - кивнул Рус. – Ты знаешь о ней что-то такое, чего не знаю я?
- Нет, - малышка покачала головой. – Я знаю о тебе что-то такое, чего ты не знаешь.
- Весь во внимании.
- Ты убеждаешь себя, что любишь Нику только потому, что хочешь ожить, - обстоятельно проговорила Настенька.
- Милая, разве ты можешь что-то в этом понимать? – буркнул Рус.
- Я вижу, - просто ответила она. – Ты не любишь ее, нет. Ты говоришь о ней ласково. Приятные воспоминания. Рус, я знаю, что ты мой брат. Я уже поняла это. Ты стал мортесом. И Ника стала.
- Подожди-подожди, а при жизни ты Веронику знала? – спросила я.
- Да. Сегодня ночью она появлялась на поляне. Я узнала ее. И тогда же я узнала Руслана, - пояснила Настя. – Так странно. Я сравнивала этого Руслана со своим братом. А потом в голову стукнуло, что он и есть. Так неожиданно.
- Заклятие дает все больше сбоев, - себе под нос проговорил Рус.
- Ника приходила к Руслану, - продолжила Настя. – Она была такой, как до его смерти – веселой и улыбающейся. Она его еще любит. А ты Руслан, уже не любишь ее. Я точно знаю.
Настюша замолчала. Руслан ничего не отвечал.
Заклятие дает все больше сбоев. А может, оно скоро совсем развеется?
- Куда мы едем? – задала Настенька вопрос, давно тревоживший меня.
- На кладбище, - ответил Рус. – Навестим наши могилы.
Романтично.
- Мы должны ехать на поле, - из упрямства возразила я.
- На кладбище гораздо интереснее, будь уверена, - Руслан как-то подозрительно усмехнулся.
- Поехали на поле! – настаивала я.
- Давай лучше сначала проведаем тех, кто подарил нам все эти легенды.
С МКАДа мы съехали на узкую бетонную дорожку. Так странно было ехать по ней после широкой трассы. На развилке Рус свернул направо, и уже по грунтовой тропе мы въехали в лес.
Вопреки моим ожиданиям, это и кладбищем назвать-то было нельзя. Несколько могилок с покосившимися крестами, грубо вырезанными из камня. Место это выглядело заброшенным, словно много лет тут уже никого не было. За мини-кладбищем располагались руины какого-то здания.
- Наша семья жила здесь пару веков назад, - опережая мой вопрос, сказал Руслан. – Здесь стоял наш дом. С этой стороны, - он указал рукой на ровную площадку, заросшую густым темно-зеленым мхом, - стояла часовенка. Я, конечно же, не застал ничего этого, но мой пра-пра… - он задумался, - много раз «пра» дед неплохо рисовал. До нас дошли его рисунки. Именно по ним мы примерно знаем, как и что здесь располагалось. Мама мечтала отстроить дом на старом фундаменте, но земля эта принадлежит лесному хозяйству, а продавать ее они напрочь отказались. А кладбище, к счастью, не тронули. Видимо, гнева предков испугались.
- И что мы здесь забыли? – поинтересовалась я.
- Увидишь.
Он уверенно направился к покрытой мхом площадке. Взглянул на солнце, наверно, определяя стороны света и, присев на корточки, принялся отрывать мох. Сильно разросшееся растение поддавалось с трудом. Но понемногу из-под зеленого пушистого ковра стали проглядываться белые плиты.
Я внимательно наблюдала за процессом. Рус уже расчистил довольно много, но на достигнутом не останавливался. Теперь я видела, что пол бывшей часовенки уложен белыми и серыми плитами в шахматном порядке.
Настюша стала рядом со мной. Она с недоверием наблюдала за действиями брата, явно смутно догадываясь о его замыслах. Я же, не знакомая с таинственными рисунками его прадеда могла лишь молча смотреть на происходящее.
Наконец Рус остановился. Отряхнул руки, достал из кармана джинсов сложенный листок пожелтевшей бумаги. Лишь мельком взглянул на него и спрятал обратно.
- Под этими плитами скрывается вход в подвал, - сказал он. – Мы лишь должны найти, как его расчистить.
- А что по этому поводу рисует дедушка? – я улыбнулась. Прям детектив какой-то. Таинственный подвал под полом разрушенной часовни.
- Какая-то из плит должна подниматься, - недостаточно уверенно проговорил он. – Тогда можно будет снять все остальные.
- А почему дедушка не сделал нормального входа? – со святым непониманием спросила Настенька.
- Это тайник, - ответил Руслан.
Я наклонилась над плитами. Да уж. Даже если бы я точно знала, какую плиту нужно поднимать, у меня бы это ни за что не получилось. Кусок гранита. Или мрамора – не знаю. Холодные такие. Древностью от них веет.
Рус ходил от плиты к плите, тщетно стараясь их приподнять. Плиты не поддавались. Чем же они так крепко закреплены?
Но одна серая плита, которая была гораздо темнее своих собратьев, с готовностью покинула свое гнездышко.
Пол часовни действительно был хитрым. Все остальные плиты, словно мозаика, были искусно подогнаны друг под друга, и каждая придерживала своих соседей. Опирались они на толстые бревна. Удивительно, как за столько времени лаги не сгнили.
Одна за другой Руслан откладывал в сторону тяжеленную «мозаику». Все больше и больше открывалась перед нами темная пустота подвала. Из него веяло сыростью.
Когда все плиты были убраны, оказалось, что лестница отсутствует.
- Ну что же? Каким бы глубоким подвал ни был, мортесы не умирают, - жизнерадостно сказал Руслан. – Главное не переломать косточки. Только потом желательно будет еще и найти способ вернуться обратно. Прыгаем!
- Ты уверен? – недоверчиво спросила Настюша.
Руслан кивнул и ступил в бездну. Настенька, не задумываясь, последовала за ним.
Я же все решалась. Вглядывалась в этот подвал, кажущийся пропастью. А затем закрыла глаза и сделала большой шаг вперед.
Легенды у костра
Теперь я полностью уверена, что Руслан и паненка в горшочке как-то связаны. Слишком много совпадений для случайного человека. Сначала легенда о мортесах, которая из поколения в поколение передавалась в семье Руса. Каждые сто лет, совсем как по легенде, в его семье люди погибали молодыми. Теперь его маленькая сестренка стала мортесом. Да и вообще, только его одного кто-то узнал! Только на нем заклятие дало сбой. Он действительно роковой юноша.
Завтра с рассветом вновь отправимся на поиски. В темноте искать нет смысла. И, скорее всего, остальным мортесам есть, что обдумать. А ведь для этого тоже нужно время.
Я не знаю, когда сделаю свой выбор. Я, наверно, жуткая трусиха. Так боюсь ошибиться. Так боюсь причинить боль кому-то. Но это неизбежно. Я не могу угодить сразу всем.
«И не обязана» – фыркнул голос.
Да. Но так хочется. Хочется сделать хорошо сразу всем.
«Глупо. Думай, в первую очередь, о себе».
Какая-то эгоистичная моя вторая часть! Не ожидала. Хотя порой мы с ней вообще становимся противоположностями.
Все, все, все! Больше о выборе не думаю! Все решится само собой.
Паненка. Вот что сейчас самое важное. Я должна найти этот горшочек. Я должна ее освободить – и дело с концом. Все будут счастливы.
«И мертвы. Совсем мертвы».
Ну да… Это меня пугает. И пугает не из-за того, что я боюсь смерти. Просто страшно осознавать, что дорогих мне людей скоро просто не станет.
«Зато не придется делать никакого выбора!» – ехидно шепнул голос. «Ты же так этого хотела!»
Нет. Если честно, я жить хочу.
Окружающий мир таит в себе много интересного. И чем дольше живешь, тем больше этому удивляешься. Каждый новый день приносит свои вопросы и ответы, тайны и разгадки. С каждым прожитым днем ты становишься все мудрее, осознаешь ты это или нет. Это неизбежно. Любой человек совершенствуется. Хоть в чем-то. Просто становится лучше. И неважно, умнее или циничнее – он совершенствуется. Можно хвалить или осуждать, от этого ничего не изменится. Окружение влияет на человека меньше, чем он думает. Он гораздо крепче изнутри, чем кажется на первый взгляд. Каждый человек подобен алмазу. Чем старше он – тем тверже. А при жизни, если повезет, его ограняют. Да-да, он не сам ограняет себя, это делают другие люди. Но только с его позволения. Нельзя запретить близким совершенствовать себя. Это глупо. Если другой человек может сделать тебя лучше – надо это позволить ему. И по-возможности отплатить тем же.
Все мы рождаемся беспомощными и, прямо говоря, никчемными. Но мы растем. Мы сами определяем для себя ценности, сами выбираем авторитеты. Мы следуем им. Мы позволяем им влиять на себя. Мы закаляем свой характер. Мы меняем себя. Сами. Окружение лишь помогает нам в этом.
Мы не обязаны адаптироваться под внешний мир. Мир сам адаптируется под людей. И тогда говорят, что эти люди изменили ход истории. Поколения различны между собой. И эпохи различны. Поколения и эпохи неразрывно связаны. Но именно поколение имеет власть над эпохой, а не наоборот.
Люди придумывают что-то новое. И именно изобретения людей меняют привычный уклад жизни. Изобретатель меняет сознания миллионов. Он убеждает, что без его детища действительно невозможно обойтись. И люди верят. Сами. Некоторые упираются, но против большинства все-таки не попрешь.
– Анжела, чего ты там сидишь? – крикнул Тоша.
– Думаю, – ответила я.
– Лучше иди к нам! – позвал он. – Не пожалеешь!
Заманчиво, конечно. И я, естественно, пробралась сквозь еще мягкие молодые еловые лапки и оказалась на полянке.
Каким-то таинственным образом костер значительно вырос в высоту. Атмосфера на нашей стоянке царила поистине волшебная. Словно собирается какой-то безумно важный совет. И эти посиделки у костра – уже торжество.
Мортесы сидели кругом возле огня. Настюша жалась к Руслану. Он мягко поглаживал ее по блестящим, рыжеватым от отблесков пламени волосам. Маша то и дело подбрасывала в костер добытые на скорую руку дрова. Арина негромко переговаривалась о чем-то с Егором и Дианой. Уже интересно. Алекс грустно смотрел на огонь. Я села справа от него.
– Вот ты где, – он улыбнулся. – Без тебя скучно.
– Я была совсем недалеко. Считала елки, – ответила я.
– И много насчитала?
– Много. Но еще не закончила.
В его черных глазах плясали язычки пламени. В каждом зрачке – копия великого огня мортесов. Только в несколько раз теплее.
С другой стороны ко мне подсел Тоша, куда же без него.
– Эх, были бы мы живыми! – вздохнул он. – Нажарили бы сала на костре!
Я хихикнула.
– Анжела, что смешного? – спросил он.
– Да так, – я попыталась сдержать смех. Не получилось. – Единственная проблема мортеса – невозможно нажарить сала!
– И не говори! – усмехнулся Антон. – А если бы еще картошечки в мундирах… И хлеба черного. И воды из колодца. Ледяной, чтобы челюсти сводило!
– Ну ты размечтался, – протянула я.
– Я тоже по человеческой еде тоскую, – признался Алекс.
– Ну вы даете! Нашли по чему тосковать.
– Это вы, девчонки, на диетах всяких сидите, – фыркнул Тоша. – А мы любим хорошо поесть.
– Я не сижу, – возразила я. – Еда – это далеко не самое важное. Так даже проще, когда нет голода. Больше свободного времени.
Парни ничего не ответили. Да и все вокруг затихли.
– Сейчас роковой юноша будет рассказывать сказки, – шепотом пояснил Тоша, и его рука, как бы невзначай, с удобством устроилась на моем колене.
– Легенду о мортесах, – голосом, подходящим, скорее, для страшилок, начал Руслан, – знают все, кроме Насти. Думаю, вы сможете выслушать ее еще раз ради этого прекрасного создания, – он с любовью посмотрел на девочку, которая сидела у него на коленях и начал свой рассказ.
Алекс накинул на меня свою куртку.
– Зачем? – тихо спросила я. – Мы же не мерзнем…
– Мне просто приятно заботиться о тебе, – шепнул он и поцеловал меня за ухом.
Так мы и сидели. Высокий костер, Вокруг него девять человек. Руслан, загробным голосом рассказывающий известную всем легенду. Я, зажатая между двумя парнями. Один то и дело наклоняется, чтобы поправить на мне свою куртку, а заодно и поцеловать. Рука второго по-хозяйски лежит на моем колене.
– Расскажи еще! – в восторге попросила Настя.
– Что тебе рассказать? – поинтересовался Рус.
– Еще легенду! Хоть какую-нибудь!
Присутствующие поддержали Настюшину просьбу.
– Ладно. Это легенда связана с легендой мортесах. Хоть она и вряд ли нам чем-то поможет, но сможете поломать на досуге головы, – Рус усмехнулся. – Может, и придумаете что-нибудь дельное.
В стародавние времена, когда небо было голубое-голубое, а трава зеленая-зеленая, жил-был один князь. Был тот князь могучим, да и просто уважаемым человеком. Правил тот князь городом-крепостью, и жили в том городе честные и трудолюбивые люди. Жили – не тужили, прекрасно ладили меж собой. И князь тот жил припеваючи. Не было на земле той войн уже почти сто лет. И готовились горожане к великому празднику.
И вот, когда шатры на площади уже были расположены, когда люд на веселую ярмарку сходился, когда все собиралась погудеть да отдохнуть, огласила город страшная весть: соседи с войной на них идут.
И понял князь, что пришел конец спокойной жизни. Собрал он свою дружину и отправился навстречу грозной армии. Ехал он на коне своем добром три дня и три ночи. Встретился князь с вражеским войском. Полчища воинов неспешно топтали дорожную пыль. И было врагов так много, что в князевом городе и жителей в три раза меньше.
И говорит ему воевода вражеский: «Сдавайся, князь, ибо не одолеть тебе нас. Сдавайся, ибо сожжем город твой. Сдавайся, ибо всех жителей погубим».
Но не мог князь сдаться врагу. Расседлал он коня своего, отпустил его в чисто поле. Сам же князь припал к земле ниц и взмолился: «Господи, спаси народ мой от грозного врага. Что угодно отдать готов, только бы не пасть от меча врага». И молился он так долго-долго.
И донесся до князя голос с небес: «Добрый князь, велика любовь до народа твоего. Не сдашься ты грозному врагу. Но город твой станет пшеничным полем. Жители его станут добрыми колосьями. А каждый обидчик ваш в поле то придет и поймет, какую беду он сотворить хотел. Каждый раскается в грехах своих. И будет это поле плодородным долгие столетия. А ты, князь, станешь валуном посреди того поля. Видать тебя будет за многие версты. И каждый, кто за урожаем на поле явится, тебе преклониться. Смелость твою в песнях и легендах воспоют».
И согласился князь. Вернулся он в свой город, и только ступила нога его в княжеский замок, застыл он навечно в камне. И город тот исчез с лица земли. А на поле том и по сей день пшеницу садят, добрый урожай собирают и велик-камень прославляют.
– То есть, ты считаешь, что это поле и есть то, на котором появляются все мортесы? – задала я вопрос, который уж слишком навязчиво крутился в голове.
– Не исключено, – Рус улыбнулся.
– Хм. А ведь можно будет поискать камень, – предложил Алекс, в очередной раз поправляя на мне куртку. – Мало ли, может там есть какие-то ответы на наши вопросы.
– В нашем мистическом мире все возможно, – без доли юмора произнесла Маша.
– Ага. Нам бы еще вертолет, – Антон мечтательно улыбнулся.
– А может, мы ангелы? – Арина задумалась. – Стоит захотеть, и у нас появятся крылья… Тогда никакой вертолет не понадобиться.
– Ну-ну, – фыркнула Диана. – Получится – дай знать.
– Цыц! – остановила дискуссию я. – Камень найти нужно. Но справимся без вертолета. Он же «за многие версты виден». Меня смущает другое: мы все надеемся на легенды. У нас нет никакой достоверной информации.
– Найди ее, в чем проблема, – буркнул Егор. Похоже, ему понравилось подтрунивать надо мной.
– Я бы с удовольствием. Руслан, как ты думаешь, твои легенды достаточно достоверны?
– Да, – чуть помедлив, кивнул Руслан. – Они из поколения в поколение передавались в моей семье. Тем более что легенда о мортесах полностью нашла свое подтверждение. Думаю, остальным легендам мы тоже можем доверять.
– И много у тебя «остальных легенд», роковой юноша? – поинтересовался Антон.
– Еще одна. Она связывает легенду о мортесах с легендой о пшеничном городе.
– Чего же ты ждешь? – поторопила Настюша. – Рассказывай!
– Один бродячий музыкант со своими гуслями решил обойти весь мир. Положил он в торбочку буханку хлеба, взял жбан молока и отправился в странствие. Оставил одну молодую жену, оставил хозяйство – ушел.
Долго бродил. В каждом селе развлекал люд своей музыкой. В каждой хате встречали музыканта как желанного гостя. Хлебом-солью потчевали, на мягкой соломе спать укладывали.
И встретился раз на его пути город-сад. На каждой улице – цветущие деревья: яблони, груши, вишни. И жители довольные ходят, песни поют. Зашел он в один дом – лишь краюха хлеба досталась. А хозяин веселый, песни поет. Зашел он в другой дом – дали ему плошку каши на воде. А хозяюшка веселая, песни поет. И во всем городе-саду так – еды нет, а все веселые, песни поют. И спросил он у одного старика, почему это так. И ответил дед ему, мудрый старик: «Чтобы с голоду не помереть, песни поют. Пока поешь – живешь. А как петь перестанешь – быстро в могилу попадешь. Вот ты, музыкант, пока гусли не оставишь, век молодым будешь. А позабросишь-то дело свое, долго не протянешь».
Погостил музыкант в этом странном городке, да отправился дальше. И пришел он в город мастеров. Стучится в одну избу – там кузнец. Подарил тот ему подкову на счастье. Стучится в другую – там кожевенных дел мастер. Подарил тот ему шкуру овечью на согрев. Стучится в третью – там сапожник. Подарил тот ему сапоги новые. А в хате одной женщина жила, вдова. И никаким ремеслом она не владела. Спрашивает у нее музыкант, как же она в этом городе мастеров живет. А она ему и отвечает: «Каждым вечером народ усталый в моей избе собирается. Сказки мои слушают. Ремесло не всегда то, что в руки взять можно. Сказки сказывать – тоже ремесло. И ты, музыкант, на гуслях играешь – чем не ремесло?»
И последним в странствии его был город-крепость. Обнесенный каменной стеной, окруженный рвом. Остановился музыкант и там. Сидит он в замке у князя, медовушку пьет, на гуслях наяривает. И спрашивает у князя, чего это город его защищен так крепко. И отвечает князь ему: «Мы – мирный народ. Но завидя стену высокую всяк враг бояться нас начинает. Задержись, музыкант, у нас, на празднике нашем сыграешь! Сто лет, как войны у нас не было!»
И согласился бы музыкант. Но сердце по родному дому заныло. Распрощался он с князем, надел сапожки свои новые, накинул шкуру овечью на плечи, засунул счастливую подкову за пазуху и отправился в обратный путь.
И долетели слухи до него, что исчез с лица земли город-крепость. Что осталось там лишь поле чистое. И крикнул он что есть мочи: «Не может такого быть! Кому скажи – не поверят. Будь я проклят, будь семья моя проклята, если правдою это окажется!»
Возвращается музыкант домой. Встречает на пороге его тесть расстроенный, говорит, что умерла дочь его в поле, за три села отсюда. И понял музыкант, что сам он жену свою молодую погубил неосторожным словом. Проклял он несчастную паненку, груз на душе своей непомерный оставив. И по сей день дух проклятой паненки в мире подлунном томится.
На этот раз на поляне воцарилась тишина. Все переваривали очередную легенду.
Как же все-таки они связаны! Невероятно. Разные легенды, разные герои, а рассказывают об одном и том же.
Только с паненкой я что-то не очень поняла. В одной легенде говорится, что она сама прокляла душу свою несчастную, во второй – что муж ее проклял. А может, двойное проклятие?
Хотя, это не важно. Нужно найти камень. Возможно, стоит наведаться в соседние села. Чем больше информации – тем лучше.
– И что нам это дает? – серьезно спросила Маша. – По окрестностям побродить можно. Подкову искать? Вряд ли.
– Наш план не меняется. Ищем горшочек. Но и в поле к велик-камню наведаться надо, – сказала я. – Я очень надеюсь еще раз поговорить с карликом.
– А позвать его как-нибудь можно? – поинтересовалась Арина.
– Хм. Я не пробовала. Как его звать? «Карлик, иди сюда»?
Если бы хотя бы его имя знать…
– С рассветом снова отправляйтесь на поиски, – велела я. – Руслан, мы с тобой поедем на поле искать камень. А пока можете заняться своими делами.
Мортесы, правильно истолковав мою речь, стали расходиться от костра. Кто-то просто уходил в тень, кто-то скрывался за ближайшими деревьями. Возле огня остались, как ни странно, только я, Антон, Алекс, Руслан и Настюша, пристроившаяся около него.
– А у меня был брат Руслан, – неожиданно сказала девочка. То ли решила похвастаться, то ли вспомнила об этом только что. – И ты очень на него похож.
Я видела, что Руслан напрягся. Наверно думает, сказать ей или нет, что это он и есть.
– Он тоже был очень хорошим. Но потом он умер, – продолжила Настюша. – Мама говорит, что теперь он на небесах. Там очень-очень хорошо.
Все молчали. Руслан ничего не говорил. А глаза у него были такие грустные, что казалось, эта печаль сейчас разольется бескрайним океаном.
– А он же тоже мог стать таким же, как и мы, – Настюша улыбнулась. – Мы же можем его найти, правда?
– Настенька, – осторожно начала я, – мортеса невозможно узнать. Для всех, кто знал тебя раньше, ты стала чужим человеком. И ты никогда не узнаешь своего брата, даже если он будет рядом с тобой.
Девочка печально кивнула и больше уже ничего не говорила. Она все так же сидела, прижавшись к Русу. Казалось, что она заснула. Глазки были закрыты, и пушистые длинные ресницы чуть вздрагивали на бледных щечках. Руслан выглядел потерянным. Он рассеянно поглаживал ее по спине.
– Руслан, она чувствует тебя, – тихо сказала я. – Она не узнает в тебе прежнего Руслана, но ты заново стал ее братом.
Рус кивнул. Настюша словно и не слышала ничего.
Я молча скинула с плеч куртку и поднялась с земли. Вернусь к своим недосчитанным елкам.
Кошмар. Как же все сложно.
Никогда бы не подумала, что ребенок может стать мортесом. И не представляю, что бы она делала, если бы не встретила нас. Куда бы делась несчастная малышка? Осталась бы в лесу?
И почему Рус Настюшу узнал, а она его нет? Так странно. Но девочка увидела сходство. Она сказала, что Руслан очень похож на ее погибшего брата. И надеется, что он стал мортесом. Наивная. И она любит теперешнего Руса. Может сама и не догадывается, но любит. Из всей армии она выбрала именно его. Ходит за ним хвостиком, не отстает ни на шаг. И ему это нравится.
Хотя, мне не понять, что он чувствует. У меня нет младших сестренок и братишек. Я всегда была одна, и меня это полностью устраивало. Я была довольна, что мне не приходится ни с кем делить комнату, какие-то вещи, да и просто внимание родителей. Но теперь, глядя на Руса и Настюшу, я начинаю им завидовать. Такая любовь может быть только между братом и сестрой. Такая чистая и бескорыстная. Это прекрасно.
Мне так и не довелось испытать настоящей любви. Любви, которая кажется материальной. Которая переполняет тебя изнутри и находит выход в сиянии глаз. Любовь, которая согревает, но не сжигает. Она подобна свету в ночи, теплой шубе в лютую стужу, глотку студеной воды в жаркий полдень. Она необходима, как воздух. И она является для тебя сразу всем, что даже забываешь дышать.
И я всю жизнь мечтала это испытать. Одно дело читать о любви в книгах или смотреть фильмы о ней. Совсем другое – чувствовать. Даже самые искусные поэты и писатели не могут передать всю полноту чувства. Это невозможно.
Черные-черные елки на фоне черного-черного неба. А под ногами черная-черная трава. А на черной-черной поляне за черными-черными елками сидят черные-черные мортесы и смотрят на рыжеватый огонь.
Бр-р-р. Да уж.
Мне скучно. Мне лень думать. Мне нечего делать. Хочется опять сдохнуть.
Даже самой противно, что меня воспитали такой ответственной. Я бы с удовольствием бросила эту чертову миссию, отправилась бы вплавь на Мальдивы и кормила бы с рук бананами обезьянок. Но нет же, я должна закончить начатое. Тем более, что нужно руководить этой мини-армией. Черт. Влипла…
Какое-то странное у меня сейчас настроение… Лениво-рассеянное. Бестолковое, по сути дела. Такое настроение бывает тогда, когда просыпаешься уже после полудня и понимаешь, что опоздал на все, на что только можно было опоздать. И захлестывает такое безразличие, что пальцем пошевелить – и то в лом. Вот лежишь так в постели и думаешь, как же тепло и уютно. Так приятно, что больше никуда не надо торопиться. И охватывает совсем непонятно удовлетворение оттого, что потом тебе устроят головомойку. Потом. А сейчас ты лежишь в своей кроватке. Сейчас ты соберешься с силами и приготовишь себе кофе. Сейчас. И это «сейчас» растягивается на пару сладких бездарно потерянных часов.
Но я сейчас никуда не опаздываю. Я просто бездельничаю. Мысли, которые беспокоили меня целый день, сейчас, наверно, уже легли спать. Они-то, в отличие от меня, живые.
«Лучше ни о чем не думай!» – пискнул внутренний голос.
Действительно. Какая-то такая ерунда в голову приходит.
«Слава богу, хоть с ума еще не сошла!»
Откуда такая уверенность?
«Ну, ты же понимаешь, что в голову приходит только ерунда, верно?»
Да. Точно. Ужас.
Но все-таки, наверно, сошла с ума. Вечно разговариваю сама с собой. Вот только внутренний голос с некоторых пор уже стал для меня совсем другим человеком. Бр-р-р, как запутано. Этот голос, эта скрытая половинка меня часто говорит такие вещи, о которых я даже не думаю. Он живет собственной жизнью. Но внутри меня. Смотрит на окружающий мир моими глазами, слышит все, что слышу я, чувствует то же самое. Вот только реагирует совсем по-другому. И нет, чтобы спокойно помолчать! Обязательно надо вставить свое слово!..
– Опять елки считаешь? – вздохнул Алекс, тихонько присев рядом со мной. Я и не услышала, как он подошел. Как он только догадался, где меня искать?
– Ага. Считаю, – протянула я.
– Ты выглядишь расстроенной.
– Наверно… Мне тоскливо.
– А мне очень-очень хорошо, когда ты рядом, – он провел рукой по моим волосам.
– Алекс, я не знаю, радоваться мне этому или нет… Мне страшно, – я сама поняла это только что.
– Чего ты боишься? – он повернул мое лицо к себе. Такие теплые ладони. Впрочем, как и всегда.
– Я боюсь за всех вас. Боюсь, что когда миссия будет выполнена, вы все отойдете в иной мир.
– Но ведь ты тоже умрешь, – он нахмурился.
– Самой умирать не страшно. Тяжело терять дорогих людей. И еще сложнее жить в ожидании их смерти.
– Анжела, не грусти, – Алекс погладил меня по щеке. – Все будет хорошо. Мы же исчезнем все вместе. Вместе отправимся на небеса. Верь мне.
– Я верю, – а что мне еще оставалось делать? – Но все равно боюсь.
– Это пройдет. Обещаю, – и он поцеловал меня.
Не легонько, как раньше, а настойчивее, что ли? Он управлял мною, как марионеткой. И мне нравилось быть слабой. Нравилось чувствовать его губы, сильные, но нежные руки. Мне нравилась его спокойная мощь. Как у океана. С виду тихо и спокойно. А в глубинах скрывается неведомое могущество.
И я тонула в этом океане. И даже не пыталась сопротивляться. Глупо сопротивляться тому, что заведомо сильнее. И в тысячу раз глупее сопротивляться тому, что нравится.
Внутренний голос бурно радовался. Но ничего не говорил.
В кои-то веки он смолчал. И эта странная перемена ничуть не волновала меня.
Пусть все так и будет. Пусть Алекс будет рядом. Пусть скрытая частичка меня будет довольна. Пусть я буду счастлива.
«Ведь это главное, не правда ли?»
Глава 12
Родственников не выбирают
Ночь пролетела как-то уж слишком незаметно. Разговоры и поцелуи. Замечательно.
И я уже жалела, что сегодня еду на поле с Русланом. Слишком хорошо мне было с Алексом. С ним так просто быть собой. Так легко и приятно общаться. Чувствуешь себя отдохнувшей. А это радует вдвойне, если учесть, что я не устаю.
Но рассвет все-таки прокрался и к нам. Он плавно разрезал черноту и осветил деревья. Лес озарился мягким золотистым светом. Таким осторожным и деликатным. Всем своим видом он говорил «Я ненадолго. Извините меня, я сейчас исчезну». Но он задерживался на целый день. Видимо, ему здесь нравится.
Тьма неохотно отступала. Ей не привыкать. Каждый раз одно и тоже. Только успеешь расположиться, снова нужно уходить. Бессмысленная суета.
С первыми лучами утреннего солнца мы с Алексом выбрались из-за елок.
Костер в центре полянки уже затух. От внушительной кучи углей вился тонкий, почти прозрачный серый дымок. Руслан с Настюшей сидели на том же месте. Лениво вышел Антон, недовольно оглядел все вокруг и сел у самых наших елок.
– Всем привет, – поздоровался Алекс.
– Доброе утро, – довольно громко сказала я.
– Для кого доброе, а для кого и не очень, – буркнул Тоша.
– Привет, – дружелюбно кивнул Рус.
– Привет, Анжела! – радостно воскликнула Настенька и подбежала ко мне. Я обняла девочку. – Привет Алекс! – с ним она ограничилась лишь рукопожатием. – Так здорово, что мне теперь не надо спать, – Настюша радостно улыбалась. – Жаль лишь, что нельзя смотреть сны. Но Руслан целую ночь рассказывал мне сказки. Мне так понравилось!
– О, все уже здесь, – растерянно протянула Маша. Выглядела она, мягко говоря, помятой. – Приветствую…
– Маша, что с тобой? – поинтересовалась я.
– Все нормально. Просто как-то… Нет, все действительно нормально, – повторила она. – Еще не вернулась в реальный мир.
Сразу за Машей подошли Арина и неразлучная парочка – Диана и Егор. Последний ничего не говорил, угрюмо всем кивнул и начал с серьезным видом перебирать уголь на кострище. Диана оглядела каждого и сухо кинула:
- Доброе утречко, доброе. Кто куда, а мы с Егором сейчас же отправляемся на поиски.
Вытерев об штаны испачканные сажей руки, Егор поднялся и последовал за Дианой. Они сразу же скрылись в лесной чаще.
- Я так рада, что все живы, - мечтательно улыбнулась Арина. – Это замечательно! Приходить утром на чудесную лесную поляну и видеть милые дружелюбные лица, - ее взгляд остановился на Тоше, и она заулыбалась еще счастливее.
- Блондиночка моя, откуда столько радости? – язвительно выдавил Антон.
- Я ночью много думала…
- Ух ты! – Антон притворился удивленным.
- …много думала о всех нас, - сказала Арина. – И поняла, что в любой момент каждого из нас может просто не стать! Мы мортесы, да. Мы бессмертны. Но мы подвластны… кому-то. И этот кто-то без труда может нас уничтожить.
Антон притих.
- И мир станет гораздо беднее, если мы потеряем хоть кого-то. Мне кажется, что мортесами становятся лишь лучшие, - продолжила Арина. – Самые сильные, самые умные, самые выносливые. Те, кто представляет хоть какую-то ценность. Маша, - она посмотрела на свою подругу, - ты самый лучший в мире человечек! Ты заменила мне сестру. И как не тяжело мне это осознавать, ты намного лучше ее. Анжела, - она перевела взгляд на меня, - ты глубокий человек. Ты способна смотреть на все со стороны. И ты стараешься помочь каждому. Ты часто жертвуешь собой. Антон, - она снова улыбнулась. – Хоть ты и прикидываешься гаденышем, ты хороший парень. Ты целеустремленный. Без тебя в мире было бы намного меньше радости. Алекс, я почти не знаю тебя, - Арина пожала плечами. – Но вижу, что ты честный человек. Ты терпеливый и заботливый. И я желаю тебе удачи. Руслан, - она чуть нахмурилась. – Если честно, то ты – мой идеал парня. Ты слишком хороший, слишком добрый, слишком отзывчивый. Ты преданный. И тебе невозможно не доверять. Таких людей, как ты, часто сравнивают с ангелами. С добрыми ангелами. И встретить такого человека на своем пути – это подарок судьбы. И я хочу сказать о Диане и Егоре, хоть они и отошли. На самом деле они хорошие люди. Хорошие люди-ежики. Они такие, какие есть. А быть самим собой – это искусство. Настенька, милая, ты тоже ангел, - она посмотрела на девочку. - Вы очень похожи с Русланом. - Арина замолчала. – Почему я начала эту речь, спросите вы. Потому что я многое не успела до смерти. И я поняла, что не стоит откладывать на потом то, что легко можно сделать сейчас. Вдруг у меня уже не будет такой возможности? Я ценю всех вас. И благодарна судьбе, что она свела меня с вами. Хоть мы и мертвы, но мы остаемся людьми. Самыми лучшими и необычными людьми на этом свете.
Но никто ничего не говорил.
Я не ожидала такого от Арины. Я, честно говоря, считала ее не очень умной девушкой. Каюсь. Но она милый и добрый человек.
А сейчас… Такое ощущение, что она прощается.
- Друзья, - нарушая затянувшееся тягостное молчание, начала я. – Арина права. Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас? Я думаю, всем вам есть, то обдумать. Но думать можно и тогда, когда гуляешь по лесу в поиске горшочка с духом. Мы с Русланом отправимся в поле искать велик-камень. Арина и Маша, вы прекрасно ладите, можете отправляться в путь. А вот Антону и Алексу придется срочно налаживать отношения, - я улыбнулась. – Сегодня вы целый день будете бродить по лесу вместе. Всем удачи!
Девушки, не теряя времени даром, покинули полянку. Тоша и Алекс обменялись недовольными взглядами и, все еще приглядываясь друг к другу, последовали в совершенно другую сторону. Они сами разберутся. Мне же нужно на поле.
- Чего ждем? – поторопила я Руса.
- А что мне делать? – расстроено спросила Настюша.
- Милая, ты, конечно же, едешь с нами, - ответила я. – Глупо будет разлучать тебя с Русланом.
- Пойдем, - Рус взял за руку Настеньку и пошел прочь с полянки, видимо, в сторону машины.
Мне не оставалось больше ничего, как последовать за ними.
К счастью, кабриолет долго искать не пришлось. Он понуро стоял под высокой сосной, самые нижние ветви которой терялись где-то высоко-высоко над головой. На кожаную крышу за ночь успели нападать пожелтевшие хвоинки, и даже пустые шишки. Рус осторожно смахнул весь мусор и, усадив Настюшу на заднее сидение, сел за руль. Я устроилась на переднем пассажирском.
Автомобиль неторопливо поехал по чуть видневшейся лесной дорожке.
Я, как всегда бывает в машине, задумалась. Арина меня озадачила.
Этой девочке удалось то, что удается совсем немногим. Она в каждом нашла что-то хорошее. Даже запрятанное куда-то далеко внутри не скрылось от ее внимательных глаз. А ведь знакомы мы с ней совсем недолго. И даже близко не общались. Она лишь наблюдала. Совсем незаметно наблюдала. И делала свои выводы.
Ее амплуа симпатичной простушки было ей лишь на руку. Никто и подумать не мог, что Арина провела такой глубокий анализ. Все верили, что она действительно «блондинка из анекдотов». Как оказалось, зря.
Она так же, как и я, боится потерять своих новых друзей. Людей, которые за столь короткий срок успели стать почти родными. Общее несчастье и общая цель объединили нас. Мы по-настоящему стали одной командой.
Разногласия между нами – ничто. Мы связаны чем-то большим, чем дружеские отношения. Словно кто-то бесконечно мудрый соединил нас тонкими, но прочными нитями. Мы как звенья одной неразрывной цепи. Сломается один – пострадают все. Поэтому мы должны поддерживать друг друга. И стараться отдать больше, чем дают нам.
Каждый из нас, я уверена, сейчас думает о том же. Арина не могла не зацепить. Ее речь была такой простой и понятной, пронизанной чувствами, что невозможно было просто послушать и забыть. Никаких красивых слов – все они не что иное, как ложь. Кристально чистая правда, сказанная от самого сердца.
А ведь мы, действительно, такие разные. Такие непохожие между собой. Но нашли общий язык. Мы стали единым целым. И каждый вложил что-то свое.
Человек за свою жизнь встречает тысячи людей. Большинство из них те, которых мы видели лишь однажды – мельком. Много случайных знакомых, на уровне «- Привет. – Привет. – Как дела? – Нормально». Около сотни людей, с которыми легко можно завязать разговор. Если бы было больше времени, если бы не было так страшно, если бы не свои предубеждения – могли бы стать друзьями. Десяток друзей – своя компания, которым хорошо быть вместе. Друзья, которые всегда помогут, с которыми есть общие увлечения и темы для разговоров. И со временем их становится все больше и больше. Но практически у всех есть парочка Настоящих Друзей. Они – твое второе я. Их понимаешь без слов. Они понимают тебя с полувзгляда. Это те люди, с которыми тебя связала судьба. Вам предначертано быть вместе.
И такими Настоящими Друзьями стали для меня мортесы. Хоть мы и плохо знаем друг друга. Хоть некоторые могут и выпендриваться, если их о чем-то попросить. Но они не оставят в трудную минуту, я точно знаю. Мы связаны. Крепко связаны. И этой связи противится невозможно.
С кем-то из армии отношения у меня лучше, с кем-то хуже. Но связь одинакова везде. Просто надо познакомиться поближе.
«Если будет время».
Ну да. Каждая минута на вес золота. А каждая минута, проведенная с Другом – в три раза дороже.
- Вероника знает легенду о мортесах? – спросила я. Вопрос как-то так неожиданно родился в моей голове.
- Да, - кивнул Руслан, не отвлекаясь от дороги. – Моя матушка несколько раз рассказывала ее на похоронах.
- Плохо. Вета ее не знает.
- Ника действует в своих интересах, - Рус нахмурился. – Она вряд ли станет помогать Виолетте.
- По-моему, все они действуют в своих интересах. Хоть Вета и старается их убедить, что силу разделят поровну.
- Сомневаюсь, что это возможно.
- Не знаю. Лично мне эта сила не нужна.
- Тебя совсем не привлекает всемогущество?
- Нет. На самом деле это чертовски сложно. Власть радует совсем недолго. Большую часть времени она угнетает. А зачем Веронике эта сила?
- Она хочет вернуть нас у к жизни, - неохотно проговорил Рус.
- Нас – это тебя и ее?
- Да. И, надеюсь, Настюшу.
- И ты готов на это? Готов оставить нас всех и стать снова человеком? – чуть ли не крикнула я.
- Если бы был готов, ушел бы вместе с Никой. Я стану человеком, только если они найдут горшочек первыми. А я в этом сомневаюсь.
- Так почему же ты не отправился с ней? Ты же любишь ее!
- Я обещал помогать тебе. И я сдержу обещание, я буду делать все, чтобы справиться с заданием карлика.
- А Вероника… Она не обидится?
- Она любит. Она понимает.
Боже, как же нежно он это говорит! Черт возьми, моя ненависть к этому ангельскому созданию снова вынырнула!
- Что с тобой? – встревожено спросил Рус.
- Я ненавижу ее, - просто ответила я. Хоть я и пыталась говорить спокойно, злость так и клокотала в горле.
- Анжела, что случилось? – поинтересовалась Настюша, высунув голову вперед.
- Детка все хорошо, - ответил за меня Руслан. – Ты очень хорошо тихо сидела. Молодец.
Девочка затихла.
- Энжи… - осторожно позвал Руслан.
Черт! Вот зачем он меня так назвал! Лучше бы вообще ничего не говорил!
- Отстань от меня! Зачем было дарить надежду, если ты все это время верил в воскрешение своей Никусеньки! Зачем ты пытался ухаживать за мной, а? Ты же любишь ее, будешь любить всегда! Да ты, ты! Ты за ней бегать готов, как жалкая собачонка! – выпалила я. – Да какого хрена я вообще верила тебе! Был таким добрым, таким ласковым! Черт! Ты же хотел ее забыть, помнишь? Помнишь, как мы целовались, помнишь?
Я затихла. В голове крутилось столько разных обвинений, что я и не знала, с чего начать. Обида заполнила всю меня. Мне хотелось кричать, хотелось молотить руками по его твердой груди, хотелось придушить Веронику. Но я не могла ничего этого сделать. Вложенные с детства в голову нормы приличия не давали выпустить пар.
Мы уже ехали по трассе, и вокруг то и дело мелькали машины. Руслан сосредоточенно смотрел на дорогу. Он закусил нижнюю губу и прищурился – плохой знак.
- Энжи…
Черт!
«ЧЕРТ!»
В кои-то веки мой внутренний голос со мной согласился.
- Я действительно хотел ее забыть, - медленно и четко произнес он. На его лбу блестела испарина. – Но она появилась…
- Я была лишь средством для забывания? – взвыла я.
Боже мой, веду себя, как истеричка.
- Нет, Энжи…
- Не называй меня так!
- Анжела, ты мне действительно очень нравишься, но…
- Ты предпочел старую любовь новой, верно? – я сама удивилась, насколько холодно сейчас звучал мой голос. Холодно и ровно.
- Нет, Анжела. Прости. Вы совершенно разные и…
- С ней тебе лучше. Я все поняла. Разговор окончен.
Я отвернулась к окну. Сейчас едем по кольцевой. Странно как-то. Вроде же должны были просто из леса выехать на поле…
«Радуйся, тебе облегчили выбор» - совсем невесело проговорил внутренний голос.
Да. Осталось только двое. Роковой юноша сошел с дистанции. Как бы я не хотела его выбрать, уже ничего не выйдет.
«А что, хотела разве?»
Какая теперь разница.
Обидно. Просто-напросто обидно. Теперь я понимаю, что почувствует тот, кого я не выберу. Чувствуешь себя неполноценным. Словно у тебя нет чего-то того, что есть у счастливчика. Жалкая калека.
Действительно, старая любовь лучше новых двух. Зачем что-то менять в своей жизни? Все и так чудесно! Потерянная пару раз девушка объявилась вновь. И скоро она достанет дух паненки, чтобы вернуть себя и любимого к человеческой жизни.
А вот и нет! Ни черта она не достанет! Мы найдем горшочек и выпустим силу. Пусть обломится.
И плевать, что Руслан останется мортесом. Не страшно. А мне это вообще уже не важно.
Связанные тонкими нитями Друзья. Не более. Но я обиделась на своего друга, такое бывает. Это временно.
А вот Вероника мой самый лютый враг. С каждой секундой я ненавижу ее все сильнее. Ненависти во мне становится больше, чем всех остальных чувств. И я думаю только о ней – безграничной ненависти к этому ангелочку.
«Таких людей часто сравнивают с ангелами. С добрыми ангелами. И встретить такого человека на своем пути – это подарок судьбы» - напомнил мне внутренний голос слова Арины.
Так как же я могу сравнивать Нику с ангелом?.. Глупо как-то…
Ужас… Я окончательно запуталась.
И боюсь, что когда увижу Веронику, действительно ее убью.
- Анжела… - тихо позвала с заднего сидения Настенька.
Я обернулась.
- Анжела, не злись на него, пожалуйста, - чуть не плача попросила она. – Он сам не понимает, что говорит. Вероника плохая, я видела ее. Она только притворяется доброй.
- Но она любит Руслана… - возразила я. Сам Рус делал вид, что ничего не слышит.
- Любит. А вот он ее?
Настюша говорила как взрослая. Так серьезно. И я начинала ей верить. А что, если эта малышка действительно права? Она понимает Руса, как никто другой.
«Зачем ты сама себе даришь надежду? Чтобы потом реветь в подушку?»
Нет, конечно. Я просто хочу хоть чему-то поверить.
«Может, Настенька просто защищает своего братца? Он ей дороже, чем ты».
Оно-то верно. Но девочка не может оказаться такой расчетливой. Она ребенок. И если и защищает брата, то лишь желая ему счастья.
- Не обижайся на него, - продолжила Настюша. – Он сам не понимает, что творит.
- Девочка моя, может хватит шептать за моей спиной? – недовольно спросил Рус.
- Руслан, я хочу тебе помочь, - заявила девчушка. – Анжела хорошая. Вероника плохая. Когда ты умер, она грустила. До этого она всегда была веселой. Но потом она сама умерла.
- Это я знаю, - кивнул Рус. – Ты знаешь о ней что-то такое, чего не знаю я?
- Нет, - малышка покачала головой. – Я знаю о тебе что-то такое, чего ты не знаешь.
- Весь во внимании.
- Ты убеждаешь себя, что любишь Нику только потому, что хочешь ожить, - обстоятельно проговорила Настенька.
- Милая, разве ты можешь что-то в этом понимать? – буркнул Рус.
- Я вижу, - просто ответила она. – Ты не любишь ее, нет. Ты говоришь о ней ласково. Приятные воспоминания. Рус, я знаю, что ты мой брат. Я уже поняла это. Ты стал мортесом. И Ника стала.
- Подожди-подожди, а при жизни ты Веронику знала? – спросила я.
- Да. Сегодня ночью она появлялась на поляне. Я узнала ее. И тогда же я узнала Руслана, - пояснила Настя. – Так странно. Я сравнивала этого Руслана со своим братом. А потом в голову стукнуло, что он и есть. Так неожиданно.
- Заклятие дает все больше сбоев, - себе под нос проговорил Рус.
- Ника приходила к Руслану, - продолжила Настя. – Она была такой, как до его смерти – веселой и улыбающейся. Она его еще любит. А ты Руслан, уже не любишь ее. Я точно знаю.
Настюша замолчала. Руслан ничего не отвечал.
Заклятие дает все больше сбоев. А может, оно скоро совсем развеется?
- Куда мы едем? – задала Настенька вопрос, давно тревоживший меня.
- На кладбище, - ответил Рус. – Навестим наши могилы.
Романтично.
- Мы должны ехать на поле, - из упрямства возразила я.
- На кладбище гораздо интереснее, будь уверена, - Руслан как-то подозрительно усмехнулся.
- Поехали на поле! – настаивала я.
- Давай лучше сначала проведаем тех, кто подарил нам все эти легенды.
С МКАДа мы съехали на узкую бетонную дорожку. Так странно было ехать по ней после широкой трассы. На развилке Рус свернул направо, и уже по грунтовой тропе мы въехали в лес.
Вопреки моим ожиданиям, это и кладбищем назвать-то было нельзя. Несколько могилок с покосившимися крестами, грубо вырезанными из камня. Место это выглядело заброшенным, словно много лет тут уже никого не было. За мини-кладбищем располагались руины какого-то здания.
- Наша семья жила здесь пару веков назад, - опережая мой вопрос, сказал Руслан. – Здесь стоял наш дом. С этой стороны, - он указал рукой на ровную площадку, заросшую густым темно-зеленым мхом, - стояла часовенка. Я, конечно же, не застал ничего этого, но мой пра-пра… - он задумался, - много раз «пра» дед неплохо рисовал. До нас дошли его рисунки. Именно по ним мы примерно знаем, как и что здесь располагалось. Мама мечтала отстроить дом на старом фундаменте, но земля эта принадлежит лесному хозяйству, а продавать ее они напрочь отказались. А кладбище, к счастью, не тронули. Видимо, гнева предков испугались.
- И что мы здесь забыли? – поинтересовалась я.
- Увидишь.
Он уверенно направился к покрытой мхом площадке. Взглянул на солнце, наверно, определяя стороны света и, присев на корточки, принялся отрывать мох. Сильно разросшееся растение поддавалось с трудом. Но понемногу из-под зеленого пушистого ковра стали проглядываться белые плиты.
Я внимательно наблюдала за процессом. Рус уже расчистил довольно много, но на достигнутом не останавливался. Теперь я видела, что пол бывшей часовенки уложен белыми и серыми плитами в шахматном порядке.
Настюша стала рядом со мной. Она с недоверием наблюдала за действиями брата, явно смутно догадываясь о его замыслах. Я же, не знакомая с таинственными рисунками его прадеда могла лишь молча смотреть на происходящее.
Наконец Рус остановился. Отряхнул руки, достал из кармана джинсов сложенный листок пожелтевшей бумаги. Лишь мельком взглянул на него и спрятал обратно.
- Под этими плитами скрывается вход в подвал, - сказал он. – Мы лишь должны найти, как его расчистить.
- А что по этому поводу рисует дедушка? – я улыбнулась. Прям детектив какой-то. Таинственный подвал под полом разрушенной часовни.
- Какая-то из плит должна подниматься, - недостаточно уверенно проговорил он. – Тогда можно будет снять все остальные.
- А почему дедушка не сделал нормального входа? – со святым непониманием спросила Настенька.
- Это тайник, - ответил Руслан.
Я наклонилась над плитами. Да уж. Даже если бы я точно знала, какую плиту нужно поднимать, у меня бы это ни за что не получилось. Кусок гранита. Или мрамора – не знаю. Холодные такие. Древностью от них веет.
Рус ходил от плиты к плите, тщетно стараясь их приподнять. Плиты не поддавались. Чем же они так крепко закреплены?
Но одна серая плита, которая была гораздо темнее своих собратьев, с готовностью покинула свое гнездышко.
Пол часовни действительно был хитрым. Все остальные плиты, словно мозаика, были искусно подогнаны друг под друга, и каждая придерживала своих соседей. Опирались они на толстые бревна. Удивительно, как за столько времени лаги не сгнили.
Одна за другой Руслан откладывал в сторону тяжеленную «мозаику». Все больше и больше открывалась перед нами темная пустота подвала. Из него веяло сыростью.
Когда все плиты были убраны, оказалось, что лестница отсутствует.
- Ну что же? Каким бы глубоким подвал ни был, мортесы не умирают, - жизнерадостно сказал Руслан. – Главное не переломать косточки. Только потом желательно будет еще и найти способ вернуться обратно. Прыгаем!
- Ты уверен? – недоверчиво спросила Настюша.
Руслан кивнул и ступил в бездну. Настенька, не задумываясь, последовала за ним.
Я же все решалась. Вглядывалась в этот подвал, кажущийся пропастью. А затем закрыла глаза и сделала большой шаг вперед.
Re: Не жизнь
Бесподобно!
Лен, ты уже наверное знаешь, я говорила, что эту книгу люблю больше всех!
Такие яркие герои, такие разные и интересные! Супер, с нетерпением жду продолжения этой истории!
Лен, ты уже наверное знаешь, я говорила, что эту книгу люблю больше всех!
Такие яркие герои, такие разные и интересные! Супер, с нетерпением жду продолжения этой истории!
Re: Не жизнь
Глава 13
Новое дыхание
Почти забытое ощущение падения. Чувствуешь, как потоки воздуха скользят по телу, зависшем где-то над землей. Хотя в моем случае это было, скорее, под землей.
Невысоко, метра четыре. Удачно приземлиться у меня, естественно не получилось, и я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что не чувствую боли. Ноги вроде не переломала, а это уже хорошо.
– Руслан… – тихонько позвала я.
– Я здесь.
Плеча коснулась ободряющая рука.
В темноте подвала вспыхнул крохотный огонек зажигалки. Ее явно было недостаточно.
– Почему так темно? – испуганно прошептала Настенька. Я чувствовала, как она прижалась ко мне.
Руслан осторожно двигался по подвалу. Шаги негромким эхом разносились по всему помещению. То ли от непонятно откуда взявшегося здесь ветра, то ли еще от чего-то зловеще затрепетал язычок огонька. Слабые его отблески заплясали на полу.
Боясь заплутать, я взяла Руса за руку. Настюша ни на шаг не отставала от меня.
Время тянулось мучительно медленно. Мне казалось, что мы провели в этом подвале уже несколько часов. Каждый шаг был шагом в никуда. Каждый звук заставлял вздрогнуть. Зловеще. И еще больше пугала неизвестность. Зачем мы пришли сюда, знал только Рус. И, видимо, он не намерен был делиться своими планами.
Руслан резко остановился. Подвал, давно уже ставший, скорее, коридором разветвлялся. Два абсолютно одинаковых прохода. Черные и жуткие.
– И куда теперь идти? – спросила Настюша.
– Дедушка никаких инструкций не оставил, – пожал плечами Рус. – Направо – налево, налево – направо.
– Давай направо, – Настя за руку потянула меня в черный проход, казавшийся теперь еще темнее, чем его брат-близнец.
Не нравится мне эта затея. Все эти подвалы и коридоры напоминают мне о компьютерных бродилках. Каждую секунду ожидаешь, что откуда-то из темноты вынырнет ужасный монстр.
– А что мы ищем? – осторожно поинтересовалась я.
– Давай я не буду ничего рассказывать, а просто покажу рисунки, – Рус ловко вытянул из кармана несколько листков бумаги.
На первом были изображена шахматная доска. Вроде бы. Только клетки пронумерованы, нарисованы какие-то стрелочки, а в углу – роза ветров. Это наверно пол часовни с инструкцией по вскрытию.
На втором – то самое мини-кладбище, на котором мы находились. Но в карандашном варианте оно выглядело по-другому. Узнаваемо, точно и аккуратно – но иначе. Во всех этих резких правильных линиях чувствовалось что-то фантастическое. Это было не заброшенное кладбище, как теперь. Эта была кладезь загадок. Видимо, именно таким и видел его дед Руслана.
На третьем рисунке изображалось что-то непонятное. Много линий, пересекающихся между собой, некоторые чуть заметные, а другие толстые и четкие. Вдоль линий шли записи, написанные быстрым мелким почерком. Где-то зачеркнуто, где-то исправлено. Непонятно.
На последнем рисунке был прорисованный в мельчайших деталях сундучок. Судя по всему, небольшой, на изящных резных ножках, с маленьким замочком. Богато расписанный, украшенный мелкими камнями. Красивенькая вещица. А с краешка рисунка надпись «И снова загадки мортесов». Если я, конечно, правильно прочитала.
– Это все рисунки? – поинтересовалась я.
– На самом деле их очень много. Но эти я посчитал самыми полезными, – Рус снова спрятал их в карман. – И что ты о них думаешь?
– Надо искать сундучок.
– Гениально, Анжела.
– Если уж кто и был гением, то это твой дед. Безумным гением, – буркнула я.
– Не спорю.
– А кем он был? Ну, по профессии?
– Как ни странно, он был всего лишь лентяем. Младший ребенок в семье, всеобщий любимец и неисправимый баловень. Старшие братья и сестры во всем помогали ему. А когда умер отец, мать нашла в нем утешение. Всю свою любовь и заботу подарила младшенькому. Как пришла пора – он женился. Но в его жизни ничего не изменился. Жена деда Михея была весьма обеспеченной особой. Дед жил припеваючи, каждый день гостей дома собирал. Ну и умер в окружении детей и внуков, которым не терпелось побыстрее разделить нехилое дедушкино наследство.
– Очень интересно. Нехилое наследство у бездельника.
– Многое ему досталась от жены, которая раньше него умерла. Он время от времени продавал свои эскизы. Ну а безделушки, которых в их доме было очень много, им дарили друзья и родственники. И попадались весьма редкие и ценные вещи.
– Н-да, интересный у тебя прадед, – протянула я. – Совсем необычный.
– Не то слово, – усмехнулся Рус. – Он хранил, наверно, все свои рисунки.
– Много?
– Очень.
– Хи-хи-хи! – донеслось из глубины прохода.
Я инстинктивно прижалась к Русу.
«Ну вот и что ты делаешь?» – укоризненно поинтересовался внутренний голос.
Руки Руслана обхватили меня за плечи.
– Хи-хи-хи. Нехорошо, Анжела. Ай-ай-ай! – коридор озарился неярким светом. Как оказалось, стены были увешаны массивными канделябрами со свечами, уже, видимо, много лет ожидающими своего часа. Нам навстречу шел старый знакомый карлик.
– Ты меня напугал! – воскликнула я.
– Не сомневаюсь! – маленький человечек довольно улыбнулся. – А то я не вижу, как ты к роковому юноше прижимаешься, хи-хи-хи-хи!
Черт. Я попробовала мягко отстраниться, но сильные руки крепко держали меня.
Карлик внимательно посмотрел на Настюшу. Она была почти одного с ним роста.
– А тебя, милейшее создание, как звать? – поинтересовался он.
– Настя, – девочка с недоверием смотрела на него.
– М-м-м, замечательно, – протянул карлик. – И на этот раз из рода моей госпожи явился не один мортес. Вы так молоды, юная леди! Просто удивительно! Хи-хи-хи-хи-хи!
– Что тебе нужно? – грозно спросил Рус.
– Тише, – остановила его я. – Ты пришел помочь нам?
– Да, – карлик закивал. – Это и в моих интересах, хи-хи-хи!
– А как ты вообще оказался слугой Янины? По легенде ты же сам сделал ее мортесом? – поинтересовалась я.
– Я не делал ее мортесом. Я только приходил во сне. Муж ее проклял. И сама она себя прокляла. Над всеми нами есть кто-то очень могущественный. Он и определяет наши судьбы. Госпожа оказалась очень сильной волшебницей. В этой семье часто появляются люди с магическими способностями. А я всю свою долгую жизнь служу им.
– И много тебе лет?
– Семьсот двадцать четыре года. И ты, – он указал на Руса, – тоже волшебник. Хоть ты мне и не нравишься, я должен был тебе помогать. Но, как ни странно, после смерти свои способности «заморозились».
– Хм, – Рус нахмурился. – Почему же мои способности «заморозились», а сила твоей госпожи осталась прежней?
– Госпожа, в отличие от некоторых, скована двумя проклятьями и заточена в горшочек. Она умерла не нормальной смертью, а проклятие уничтожило ее.
– Еще вопрос можно? – поинтересовался Рус.
– Валяй, – недовольно буркнул человечек.
– Как же мы можем быть представителями же рода, если у Янины не было детей?
– Умные ты вопросы задаешь. У госпожи были сестры и братья. И некоторые обладали магической силой. Они поклялись спасти несчастную сестру. Клятва распространилась и на их потомков. И, как видишь, были привлечены и случайные люди, – он мельком взглянул на меня.
– И мы тоже волшебники? – пролепетала молчавшая до этого Настенька.
– Нет. И хоть ты, малышка, не случайный человек, никаких способностей у тебя нет.
– Все это очень интересно, но меня давно мучает один вопрос, – перебила я.
– Только один? – усмехнулся маленький человечек.
– Самый-самый важный.. Что с нами всеми станет после выполнения миссии?..
– Хи-хи-хи, какое громкое слово – миссия! Вы все – пух! – исчезните! Уйдете в иной мир. Но ты, Анжела, мне нравишься. Я договорился с госпожой. Она сможет тебе помочь. Ты снова станешь человеком.
Он так лучисто улыбался. А я не знала, что ответить. Несколько дней назад я мечтала об этом. Сидя на своем чердаке и слушая дождь, я тосковала о прежней жизни. Настоящей жизни.
Но теперь все изменилось. Я нашла людей, ну, почти людей, которые стали моими друзьями. Они действительно дороги мне. И потерять их всех мне не под силу.
Нет, нет, нет! Я не должна вновь становится человеком. Я обязана остаться мортесом, а потом исчезнуть вместе с остальными.
«Дура».
– Прости, но... я не хочу этого, – осторожно произнесла я. – Пусть твоя госпожа не старается. Я... умру вместе с друзьями.
Карлик опустил глаза. Внимательно посмотрел на свои непропорционально большие ступни, обутые в туфли неприятного коричневого цвета. Или это тусклый свет старых свечей делает обувь столь непривлекательной?
Воцарившаяся тишина напрягала. Казалось, что каждый хочет сказать что-то, но не решается. Или сомневается.
Тишина, несомненно, удобнее каких бы то ни было слов. Она не причиняет боли. Она резко приносит страдания. Тишина действительно прекрасна. Жаль, что же так легко нарушить.
– Пока не поздно, убеди свою госпожу не возвращать меня к жизни, – выдохнула я.
ВЫДОХНУЛА Я.
Сыроватый воздух щекотал ноздри. Пахло затхлостью и незнакомым до этого запахом уныния. В глазах потемнело.
Я покачнулась. И упала бы, если бы стоящий рядом Рус не подхватил меня.
– Что с собой? – шепнул он.
Раздался легкий хлопок. Карлик исчез.
«Ты дышишь!» – заорал голос внутри меня. – «ДЫШИШЬ!»
Пузырьки кислорода играл по всему телу. Забытое чувство. Дыхание...
– Что с тобой? – повторил свой вопрос Рус.
– Я дышу, – пробормотала я.
Такие простые слова. Естественные. Но для меня они страшны.
Паненка справится. Паненка уже возвращает меня к жизни. Черт!
– Что? – Рус прищурился.
– Я ды-шу, – по слогам повторила я.
– Ты уже становишься человеком, – протянул Руслан. – Это к лучшему. Мы сами справимся с освобождением паненки.
– Нет, нет! Слушай, я завершу начатое!.. Я… не хочу быть человеком…
– Анжела, почему? Это же здорово, – совсем невесело сказал он.
– Нет… Я должна быть мортесом. Я должна умереть вместе со всеми.
– Ты должна жить.
Ну вот и как объяснить ему, что жизнь потеряет смысл? Да и вообще, разве это будет жизнь? Без него, без Настюши, без Алекса и Тоши? Без понимающей Маши, наивной Арины, неразлучных Егора и Дианы? Без предательницы Виолетты, злобной Алины и ненавистной улыбчивой Вероники? Нет. Это неправильно. Так не должно быть.
– Рус… Поставь себя на мое место, – не надеясь на удачу, пробормотала я. – Ты остаешься один-одинешенек во всем мире. А все, кто был тебе дорог просто… исчезают.
Руслан задумался. Настя с надеждой смотрела на него.
– Это тяжело, согласен, – наконец сказал он. – Но рано или поздно все мы теряем близких. Твоя жизнь слишком ценна, чтобы отказываться от подарка паненки.
«Он ничего не понял» – вздохнул голос.
– Ладно… Давай искать этот сундучок и поскорее отсюда уходить, – поторопила я. – Вопрос моей жизни уже решен. Я отказываюсь от нее.
Рус поморщился, но ничего не ответил.
– А где карлик? – спросила Настюша.
– Наломал дров и убежал, – буркнул Руслан.
– Хи-хи-хи! А вот и нет! – он возник прямо передо мною, я еле успела отскочить.
– Ну? Понимаешь, я ДЫШУ! И мне это совсем не нравится! Я хочу быть мортесом! – накинулась на него я.
– Увы, – он картинно развел руками. – Магия – вещь тонкая. Пока процесс не завершится, нельзя запустить обратный ход. А завершится он тогда, когда госпожа с тобой встретится, когда ты выпустишь ее. Но тогда не будет смысла в возврате – все мортесы исчезнут. Впрочем, как и дух госпожи.
Я закусила нижнюю губу. Только бы не заплакать.
Безысходность. Наверно, это самое ужасное, что только можно представить. Гибель последней надежды. Уже ничего нельзя сделать. Совсем ничего.
Всю жизнь мне удавалось находить какие-то обходные пути. Я сама решала все проблемы, находила выход из любой ситуации. А теперь… Я не волшебник. И я ничего уже не могу предпринять. Хотя…
– Как долго длиться это перевоплощение? – выпалила я.
– Сутки. Пол часа уже прошло, – охотно ответил карлик.
– А если мы найдем паненку до того, как процесс завершится? – надежда разгоралась во мне. Я чувствовала приток свежих сил. Похоже, что мне удастся обхитрить волшебство!
– Боюсь тебя огорчить… – медленно начал карлик.
Сердце ухнуло в пятки. Сердце снова бьется. Мое мертвое сердце снова работает по назначению.
– Анжела, извини, что так вышло, – продолжил человечек. – Когда ты ее найдешь, процесс пойдет гораздо быстрее. Пяти минут хватит.
Сердце замерло. Неужели снова умерло? Нет. Бух… Бух… Такое тяжелое…
– А если ее… убить? – пискнула Настенька и зажала рот ладошкой.
– Убить духа? – удивленно поинтересовался карлик.
Все варианты просчитаны. И ни один из них мне уже не поможет. Я снова стану человеком. Потеряю всех дорогих мне людей. И в третий раз начну жизнь сначала. И если самый первый раз был логичным и естественным, а второй более-менее безболезненным, то третьему я бы предпочла смерть. Когда я умерла, все мои близкие пребывали во здравии. Я видела, что у них все хорошо. А теперь я буду вынуждена наблюдать их смерть. И это, наверно, не самое страшное. Ожидание ужаснее.
Двадцать три с половиной часа до моего превращения. Чертовски мало.
– Слушай, а ты не можешь нас к ней привести? – как же ужасно звучит мой голос…
– Нет, – карлик замотал головой. – Это слишком просто. Мортесы должны ее найти.
Я присела возле холодной каменной стены. И поняла, что мерзну.
Я снова испытывала дискомфорт от холода. Тонкая водолазка не спасала от сыроватой прохлады подземелья.
– Рус, найди сундучок… – прошептала я.
– Тебе холодно? – он обеспокоено посмотрел на меня.
Я кивнула.
– Настюша, посиди с Анжелой, – велел он. – Это вряд ли тебе поможет, – он быстро снял рубашку и накинул мне на плечи, – но больше мне нечего тебе предложить. А мы, – он взглянул на карлика, – пойдем искать сундучок.
И они отправились в глубь прохода.
От рубашки исходил тонкий аромат одеколона. Она еще сохраняла тепло тела Руслана. Я отодвинулась подальше от стены.
– Анжела, не расстраивайся, – Настенька села рядом со мной и обхватила за шею руками. – Мы что-нибудь придумаем.
– Я боялась, что все мы умрем. Очень боялась, – тихо проговорила я. – И не из-за того, что я покину этот мир. Мне больно расставаться с вами. А теперь жить в ожидании этой потери… Да еще этот чертов холод! – голос предательски дрогнул.
– Не плачь, – девочка смахнула с моей щеки слезинку. – Все будет хорошо. Мы будем наблюдать за тобой с небес.
Я закрыла глаза. В горле стоял комок. Нет, нет. Только не плакать.
– Умирать не страшно, – сквозь слезы продолжила я. – Это легко. Жить гораздо сложнее. В смерти нет разочарования. А жизнь – это горести. Ограничения, боль, потери. Больше всего на свете я хочу умереть вместе с вами. Я тебе даже завидую, – я провела рукой по мягким Настиным волосам.
– Чему ты завидуешь? – Настюша прижималась ко мне. И я понемногу согревалась.
– Ты вновь обрела брата. И вы больше никогда-никогда не расстанетесь. А я… став мортесом я потеряла всех. Точнее, все потеряли меня. И теперь мне грозит полное одиночество… Лучше сразу умереть.
– Анжела, не надо! – в голубых Настиных глазах стояли слезы. – Ты заслужила жизнь.
– Милая, теперь для меня это наказание, – я попробовала усмехнуться. Не получилось.
«Зачем ты ребенка грузишь?» – взвился внутренний голос.
Да, не надо было этого делать. Я и так последние часы вижусь с ней.
«Дура! В который раз это повторяю. Дура!.. Через двадцать три часа ты станешь человеком. Ну, почти. А когда горшочек найдется, неизвестно. И все это время ты будешь на границе между двумя состояниями, а твои друзья рядом!»
Да. Но это уже не важно. Все равно рано или поздно мы его найдем. А если не мы, то троица предательниц.
Не хочу! Не хочу быть человеком! Как ни крути, но быть мортесом намного удобнее. Я привыкла. Мне нравится.
Не знаю, сколько времени прошло, но из коридора показались Рус и карлик. Руслан нес сундучок, который я видела на рисунке деда.
– Что в нем? – восторженно спросила Настенька.
– Потом посмотрим. Поехали, – коротко велел Рус.
Обратная дорога казалась не такой зловещей. И во многом благодаря сотням свечей. Со звонким эхом капли воска капали на каменный пол. И это странный звук каждый раз заставлял меня вздрогнуть.
Как оказалось, прадед Руса все же предусмотрел лестницу, и выбраться обратно не составило особого труда. Карлик предпочел попросту телепортироваться на поверхность. Настенька вылезла первая. Я, осторожно придерживая на плечах рубашку Руслана, отправилась за ней. Рус замыкал цепочку, держа перед собой небольшой деревянный сундучок.
Он передал его карлику, а сам наспех прикрыл плитами проход в подвал. Закончив с этой нелегкой работой, он поспешно завел двигатель автомобиля.
Карлик нетерпеливо ерзал на заднем сидении, часто поглаживая украшенный камнями сундучок. Его шаловливые ручки то и дело скользили к маленькому золотистому замочку.
– На поле поедем? – поинтересовалась Настенька.
– На какое поле? – тотчас встрепенулся карлик, ковыряясь в замке.
– К велик-камню, – пояснила девочка.
– А смысл? – возразил маленький человечек. – Камень не разговаривает, ничем он вам не поможет.
Кольцевая, казалось, никогда не кончится. Попутные машины оставались далеко позади, встречные проносились с невероятной скоростью. Переборов какой-то странный страх я взглянула на спидометр. Сто тридцать. Это еще ничего.
– А я теперь смертная? – осторожно спросила я.
– Да, – коротко ответил карлик.
Я смертная. Легко могу умереть. Теперь я буду уставать. Не смогу, как раньше, часами ходить пешком. Скоро, наверно, захочу спать. А потом и вообще кушать. Бр-р-р.
Даже удивительно, что эти вполне нормальные явления теперь вызывают у меня ужас. Как это можно впустую тратить драгоценное время? Есть же более важные вещи.
Я становлюсь для всех обузой. Пока я была мортесом, я представляла для нашей мини-армии хоть какую-то ценность. А теперь? Бесполезная девчонка, надолго впавшая в уныние. Я больше ничего не могу. Как я буду патрулировать лес? Каждый час присаживаясь на пенек кушать пирожок? Смешно. Наверно Рус прав, и мне действительно следует оставить армию. Все равно от меня никакого толка.
– О! – воскликнул карлик. Как оказалось, ему удалось справится с замком.
– Что там? – не отвлекаясь от дороги, спросил Руслан.
– Гребень моей госпожи, – он выудил из сундучка простой резной гребешок. – Старинная вещица.
– Хорошо сохранился? – поинтересовался Рус.
– Как новенький, – улыбнулась Настенька.
И вот как детям так легко удается отбросить печаль? Несколько минут назад она тихонько всхлипывала, пытаясь меня согреть, а теперь радостно смеется, вертя в руках находку. Карлик внимательно изучает сундучок, наверно, в поисках второго дна. Рус время от времени проявляет вежливый интерес к гребню, но выглядит напряженным. А я всеми силами стараюсь отвлечься от безрадостных мыслей.
– Это артефакт, – важно произнес человечек. – Я уточню у госпожи, в чем его сила.
Он быстро исчез, в очередной раз удивив Настюшу.
Я слушала убаюкивающее шуршание шин по асфальту. Наших шин, шин соседей по трассе. Недовольное рычание еле-еле ползущего по дороге Жигуленка. Неистовый рев отчаянно пытающегося обогнать нас спортивного Порше.
Карлик все не возвращался. И в голову уже закрадывалась мысль, что он решил нас бросить.
– Хи-хи-хи, – словно прочитав мои мысли, он снова оказался в салоне машины. – Этот гребень пришелся как нельзя кстати. Но для чего он нужен – я не скажу. Хи-хи-хи-хи-хи! Сюрприз!
Он осторожно опустил гребень в сундучок, тихонько хлопнул крышкой и, легонько посвистывая, уставился на свои руки.
Наверно, я задремала, раз не заметила, как мы оказались в лесу. По хорошо знакомой дороге Рус подъехал к нашей полянке.
Все мортесы сидели под высокой толстой елью и о чем-то горячо спорили.
Я, зевнув, выбралась из машины. Антон с тревогой смотрел на меня. Потом резко поднялся с земли и направился в мою сторону.
Я стояла, прислонившись к теплому, нагретому на солнце боку кабриолета. Тоша вплотную подошел ко мне. У меня перехватило дыхание от его резкого, пьянящего аромата.
– Ты не такая, как обычно, – прошептал он мне на ухо, а затем коснулся губами жилки на шее. – Сердце бьется, – удивленно пробормотал он и посмотрел мне в глаза.
– Я становлюсь человеком, – тихо ответила я и, не в силах выдержать тяжелого взгляда его глубоких серых глаз, я отвернулась.
– Повезло, – шепнул он и просто обнял меня.
Новое дыхание
Почти забытое ощущение падения. Чувствуешь, как потоки воздуха скользят по телу, зависшем где-то над землей. Хотя в моем случае это было, скорее, под землей.
Невысоко, метра четыре. Удачно приземлиться у меня, естественно не получилось, и я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что не чувствую боли. Ноги вроде не переломала, а это уже хорошо.
– Руслан… – тихонько позвала я.
– Я здесь.
Плеча коснулась ободряющая рука.
В темноте подвала вспыхнул крохотный огонек зажигалки. Ее явно было недостаточно.
– Почему так темно? – испуганно прошептала Настенька. Я чувствовала, как она прижалась ко мне.
Руслан осторожно двигался по подвалу. Шаги негромким эхом разносились по всему помещению. То ли от непонятно откуда взявшегося здесь ветра, то ли еще от чего-то зловеще затрепетал язычок огонька. Слабые его отблески заплясали на полу.
Боясь заплутать, я взяла Руса за руку. Настюша ни на шаг не отставала от меня.
Время тянулось мучительно медленно. Мне казалось, что мы провели в этом подвале уже несколько часов. Каждый шаг был шагом в никуда. Каждый звук заставлял вздрогнуть. Зловеще. И еще больше пугала неизвестность. Зачем мы пришли сюда, знал только Рус. И, видимо, он не намерен был делиться своими планами.
Руслан резко остановился. Подвал, давно уже ставший, скорее, коридором разветвлялся. Два абсолютно одинаковых прохода. Черные и жуткие.
– И куда теперь идти? – спросила Настюша.
– Дедушка никаких инструкций не оставил, – пожал плечами Рус. – Направо – налево, налево – направо.
– Давай направо, – Настя за руку потянула меня в черный проход, казавшийся теперь еще темнее, чем его брат-близнец.
Не нравится мне эта затея. Все эти подвалы и коридоры напоминают мне о компьютерных бродилках. Каждую секунду ожидаешь, что откуда-то из темноты вынырнет ужасный монстр.
– А что мы ищем? – осторожно поинтересовалась я.
– Давай я не буду ничего рассказывать, а просто покажу рисунки, – Рус ловко вытянул из кармана несколько листков бумаги.
На первом были изображена шахматная доска. Вроде бы. Только клетки пронумерованы, нарисованы какие-то стрелочки, а в углу – роза ветров. Это наверно пол часовни с инструкцией по вскрытию.
На втором – то самое мини-кладбище, на котором мы находились. Но в карандашном варианте оно выглядело по-другому. Узнаваемо, точно и аккуратно – но иначе. Во всех этих резких правильных линиях чувствовалось что-то фантастическое. Это было не заброшенное кладбище, как теперь. Эта была кладезь загадок. Видимо, именно таким и видел его дед Руслана.
На третьем рисунке изображалось что-то непонятное. Много линий, пересекающихся между собой, некоторые чуть заметные, а другие толстые и четкие. Вдоль линий шли записи, написанные быстрым мелким почерком. Где-то зачеркнуто, где-то исправлено. Непонятно.
На последнем рисунке был прорисованный в мельчайших деталях сундучок. Судя по всему, небольшой, на изящных резных ножках, с маленьким замочком. Богато расписанный, украшенный мелкими камнями. Красивенькая вещица. А с краешка рисунка надпись «И снова загадки мортесов». Если я, конечно, правильно прочитала.
– Это все рисунки? – поинтересовалась я.
– На самом деле их очень много. Но эти я посчитал самыми полезными, – Рус снова спрятал их в карман. – И что ты о них думаешь?
– Надо искать сундучок.
– Гениально, Анжела.
– Если уж кто и был гением, то это твой дед. Безумным гением, – буркнула я.
– Не спорю.
– А кем он был? Ну, по профессии?
– Как ни странно, он был всего лишь лентяем. Младший ребенок в семье, всеобщий любимец и неисправимый баловень. Старшие братья и сестры во всем помогали ему. А когда умер отец, мать нашла в нем утешение. Всю свою любовь и заботу подарила младшенькому. Как пришла пора – он женился. Но в его жизни ничего не изменился. Жена деда Михея была весьма обеспеченной особой. Дед жил припеваючи, каждый день гостей дома собирал. Ну и умер в окружении детей и внуков, которым не терпелось побыстрее разделить нехилое дедушкино наследство.
– Очень интересно. Нехилое наследство у бездельника.
– Многое ему досталась от жены, которая раньше него умерла. Он время от времени продавал свои эскизы. Ну а безделушки, которых в их доме было очень много, им дарили друзья и родственники. И попадались весьма редкие и ценные вещи.
– Н-да, интересный у тебя прадед, – протянула я. – Совсем необычный.
– Не то слово, – усмехнулся Рус. – Он хранил, наверно, все свои рисунки.
– Много?
– Очень.
– Хи-хи-хи! – донеслось из глубины прохода.
Я инстинктивно прижалась к Русу.
«Ну вот и что ты делаешь?» – укоризненно поинтересовался внутренний голос.
Руки Руслана обхватили меня за плечи.
– Хи-хи-хи. Нехорошо, Анжела. Ай-ай-ай! – коридор озарился неярким светом. Как оказалось, стены были увешаны массивными канделябрами со свечами, уже, видимо, много лет ожидающими своего часа. Нам навстречу шел старый знакомый карлик.
– Ты меня напугал! – воскликнула я.
– Не сомневаюсь! – маленький человечек довольно улыбнулся. – А то я не вижу, как ты к роковому юноше прижимаешься, хи-хи-хи-хи!
Черт. Я попробовала мягко отстраниться, но сильные руки крепко держали меня.
Карлик внимательно посмотрел на Настюшу. Она была почти одного с ним роста.
– А тебя, милейшее создание, как звать? – поинтересовался он.
– Настя, – девочка с недоверием смотрела на него.
– М-м-м, замечательно, – протянул карлик. – И на этот раз из рода моей госпожи явился не один мортес. Вы так молоды, юная леди! Просто удивительно! Хи-хи-хи-хи-хи!
– Что тебе нужно? – грозно спросил Рус.
– Тише, – остановила его я. – Ты пришел помочь нам?
– Да, – карлик закивал. – Это и в моих интересах, хи-хи-хи!
– А как ты вообще оказался слугой Янины? По легенде ты же сам сделал ее мортесом? – поинтересовалась я.
– Я не делал ее мортесом. Я только приходил во сне. Муж ее проклял. И сама она себя прокляла. Над всеми нами есть кто-то очень могущественный. Он и определяет наши судьбы. Госпожа оказалась очень сильной волшебницей. В этой семье часто появляются люди с магическими способностями. А я всю свою долгую жизнь служу им.
– И много тебе лет?
– Семьсот двадцать четыре года. И ты, – он указал на Руса, – тоже волшебник. Хоть ты мне и не нравишься, я должен был тебе помогать. Но, как ни странно, после смерти свои способности «заморозились».
– Хм, – Рус нахмурился. – Почему же мои способности «заморозились», а сила твоей госпожи осталась прежней?
– Госпожа, в отличие от некоторых, скована двумя проклятьями и заточена в горшочек. Она умерла не нормальной смертью, а проклятие уничтожило ее.
– Еще вопрос можно? – поинтересовался Рус.
– Валяй, – недовольно буркнул человечек.
– Как же мы можем быть представителями же рода, если у Янины не было детей?
– Умные ты вопросы задаешь. У госпожи были сестры и братья. И некоторые обладали магической силой. Они поклялись спасти несчастную сестру. Клятва распространилась и на их потомков. И, как видишь, были привлечены и случайные люди, – он мельком взглянул на меня.
– И мы тоже волшебники? – пролепетала молчавшая до этого Настенька.
– Нет. И хоть ты, малышка, не случайный человек, никаких способностей у тебя нет.
– Все это очень интересно, но меня давно мучает один вопрос, – перебила я.
– Только один? – усмехнулся маленький человечек.
– Самый-самый важный.. Что с нами всеми станет после выполнения миссии?..
– Хи-хи-хи, какое громкое слово – миссия! Вы все – пух! – исчезните! Уйдете в иной мир. Но ты, Анжела, мне нравишься. Я договорился с госпожой. Она сможет тебе помочь. Ты снова станешь человеком.
Он так лучисто улыбался. А я не знала, что ответить. Несколько дней назад я мечтала об этом. Сидя на своем чердаке и слушая дождь, я тосковала о прежней жизни. Настоящей жизни.
Но теперь все изменилось. Я нашла людей, ну, почти людей, которые стали моими друзьями. Они действительно дороги мне. И потерять их всех мне не под силу.
Нет, нет, нет! Я не должна вновь становится человеком. Я обязана остаться мортесом, а потом исчезнуть вместе с остальными.
«Дура».
– Прости, но... я не хочу этого, – осторожно произнесла я. – Пусть твоя госпожа не старается. Я... умру вместе с друзьями.
Карлик опустил глаза. Внимательно посмотрел на свои непропорционально большие ступни, обутые в туфли неприятного коричневого цвета. Или это тусклый свет старых свечей делает обувь столь непривлекательной?
Воцарившаяся тишина напрягала. Казалось, что каждый хочет сказать что-то, но не решается. Или сомневается.
Тишина, несомненно, удобнее каких бы то ни было слов. Она не причиняет боли. Она резко приносит страдания. Тишина действительно прекрасна. Жаль, что же так легко нарушить.
– Пока не поздно, убеди свою госпожу не возвращать меня к жизни, – выдохнула я.
ВЫДОХНУЛА Я.
Сыроватый воздух щекотал ноздри. Пахло затхлостью и незнакомым до этого запахом уныния. В глазах потемнело.
Я покачнулась. И упала бы, если бы стоящий рядом Рус не подхватил меня.
– Что с собой? – шепнул он.
Раздался легкий хлопок. Карлик исчез.
«Ты дышишь!» – заорал голос внутри меня. – «ДЫШИШЬ!»
Пузырьки кислорода играл по всему телу. Забытое чувство. Дыхание...
– Что с тобой? – повторил свой вопрос Рус.
– Я дышу, – пробормотала я.
Такие простые слова. Естественные. Но для меня они страшны.
Паненка справится. Паненка уже возвращает меня к жизни. Черт!
– Что? – Рус прищурился.
– Я ды-шу, – по слогам повторила я.
– Ты уже становишься человеком, – протянул Руслан. – Это к лучшему. Мы сами справимся с освобождением паненки.
– Нет, нет! Слушай, я завершу начатое!.. Я… не хочу быть человеком…
– Анжела, почему? Это же здорово, – совсем невесело сказал он.
– Нет… Я должна быть мортесом. Я должна умереть вместе со всеми.
– Ты должна жить.
Ну вот и как объяснить ему, что жизнь потеряет смысл? Да и вообще, разве это будет жизнь? Без него, без Настюши, без Алекса и Тоши? Без понимающей Маши, наивной Арины, неразлучных Егора и Дианы? Без предательницы Виолетты, злобной Алины и ненавистной улыбчивой Вероники? Нет. Это неправильно. Так не должно быть.
– Рус… Поставь себя на мое место, – не надеясь на удачу, пробормотала я. – Ты остаешься один-одинешенек во всем мире. А все, кто был тебе дорог просто… исчезают.
Руслан задумался. Настя с надеждой смотрела на него.
– Это тяжело, согласен, – наконец сказал он. – Но рано или поздно все мы теряем близких. Твоя жизнь слишком ценна, чтобы отказываться от подарка паненки.
«Он ничего не понял» – вздохнул голос.
– Ладно… Давай искать этот сундучок и поскорее отсюда уходить, – поторопила я. – Вопрос моей жизни уже решен. Я отказываюсь от нее.
Рус поморщился, но ничего не ответил.
– А где карлик? – спросила Настюша.
– Наломал дров и убежал, – буркнул Руслан.
– Хи-хи-хи! А вот и нет! – он возник прямо передо мною, я еле успела отскочить.
– Ну? Понимаешь, я ДЫШУ! И мне это совсем не нравится! Я хочу быть мортесом! – накинулась на него я.
– Увы, – он картинно развел руками. – Магия – вещь тонкая. Пока процесс не завершится, нельзя запустить обратный ход. А завершится он тогда, когда госпожа с тобой встретится, когда ты выпустишь ее. Но тогда не будет смысла в возврате – все мортесы исчезнут. Впрочем, как и дух госпожи.
Я закусила нижнюю губу. Только бы не заплакать.
Безысходность. Наверно, это самое ужасное, что только можно представить. Гибель последней надежды. Уже ничего нельзя сделать. Совсем ничего.
Всю жизнь мне удавалось находить какие-то обходные пути. Я сама решала все проблемы, находила выход из любой ситуации. А теперь… Я не волшебник. И я ничего уже не могу предпринять. Хотя…
– Как долго длиться это перевоплощение? – выпалила я.
– Сутки. Пол часа уже прошло, – охотно ответил карлик.
– А если мы найдем паненку до того, как процесс завершится? – надежда разгоралась во мне. Я чувствовала приток свежих сил. Похоже, что мне удастся обхитрить волшебство!
– Боюсь тебя огорчить… – медленно начал карлик.
Сердце ухнуло в пятки. Сердце снова бьется. Мое мертвое сердце снова работает по назначению.
– Анжела, извини, что так вышло, – продолжил человечек. – Когда ты ее найдешь, процесс пойдет гораздо быстрее. Пяти минут хватит.
Сердце замерло. Неужели снова умерло? Нет. Бух… Бух… Такое тяжелое…
– А если ее… убить? – пискнула Настенька и зажала рот ладошкой.
– Убить духа? – удивленно поинтересовался карлик.
Все варианты просчитаны. И ни один из них мне уже не поможет. Я снова стану человеком. Потеряю всех дорогих мне людей. И в третий раз начну жизнь сначала. И если самый первый раз был логичным и естественным, а второй более-менее безболезненным, то третьему я бы предпочла смерть. Когда я умерла, все мои близкие пребывали во здравии. Я видела, что у них все хорошо. А теперь я буду вынуждена наблюдать их смерть. И это, наверно, не самое страшное. Ожидание ужаснее.
Двадцать три с половиной часа до моего превращения. Чертовски мало.
– Слушай, а ты не можешь нас к ней привести? – как же ужасно звучит мой голос…
– Нет, – карлик замотал головой. – Это слишком просто. Мортесы должны ее найти.
Я присела возле холодной каменной стены. И поняла, что мерзну.
Я снова испытывала дискомфорт от холода. Тонкая водолазка не спасала от сыроватой прохлады подземелья.
– Рус, найди сундучок… – прошептала я.
– Тебе холодно? – он обеспокоено посмотрел на меня.
Я кивнула.
– Настюша, посиди с Анжелой, – велел он. – Это вряд ли тебе поможет, – он быстро снял рубашку и накинул мне на плечи, – но больше мне нечего тебе предложить. А мы, – он взглянул на карлика, – пойдем искать сундучок.
И они отправились в глубь прохода.
От рубашки исходил тонкий аромат одеколона. Она еще сохраняла тепло тела Руслана. Я отодвинулась подальше от стены.
– Анжела, не расстраивайся, – Настенька села рядом со мной и обхватила за шею руками. – Мы что-нибудь придумаем.
– Я боялась, что все мы умрем. Очень боялась, – тихо проговорила я. – И не из-за того, что я покину этот мир. Мне больно расставаться с вами. А теперь жить в ожидании этой потери… Да еще этот чертов холод! – голос предательски дрогнул.
– Не плачь, – девочка смахнула с моей щеки слезинку. – Все будет хорошо. Мы будем наблюдать за тобой с небес.
Я закрыла глаза. В горле стоял комок. Нет, нет. Только не плакать.
– Умирать не страшно, – сквозь слезы продолжила я. – Это легко. Жить гораздо сложнее. В смерти нет разочарования. А жизнь – это горести. Ограничения, боль, потери. Больше всего на свете я хочу умереть вместе с вами. Я тебе даже завидую, – я провела рукой по мягким Настиным волосам.
– Чему ты завидуешь? – Настюша прижималась ко мне. И я понемногу согревалась.
– Ты вновь обрела брата. И вы больше никогда-никогда не расстанетесь. А я… став мортесом я потеряла всех. Точнее, все потеряли меня. И теперь мне грозит полное одиночество… Лучше сразу умереть.
– Анжела, не надо! – в голубых Настиных глазах стояли слезы. – Ты заслужила жизнь.
– Милая, теперь для меня это наказание, – я попробовала усмехнуться. Не получилось.
«Зачем ты ребенка грузишь?» – взвился внутренний голос.
Да, не надо было этого делать. Я и так последние часы вижусь с ней.
«Дура! В который раз это повторяю. Дура!.. Через двадцать три часа ты станешь человеком. Ну, почти. А когда горшочек найдется, неизвестно. И все это время ты будешь на границе между двумя состояниями, а твои друзья рядом!»
Да. Но это уже не важно. Все равно рано или поздно мы его найдем. А если не мы, то троица предательниц.
Не хочу! Не хочу быть человеком! Как ни крути, но быть мортесом намного удобнее. Я привыкла. Мне нравится.
Не знаю, сколько времени прошло, но из коридора показались Рус и карлик. Руслан нес сундучок, который я видела на рисунке деда.
– Что в нем? – восторженно спросила Настенька.
– Потом посмотрим. Поехали, – коротко велел Рус.
Обратная дорога казалась не такой зловещей. И во многом благодаря сотням свечей. Со звонким эхом капли воска капали на каменный пол. И это странный звук каждый раз заставлял меня вздрогнуть.
Как оказалось, прадед Руса все же предусмотрел лестницу, и выбраться обратно не составило особого труда. Карлик предпочел попросту телепортироваться на поверхность. Настенька вылезла первая. Я, осторожно придерживая на плечах рубашку Руслана, отправилась за ней. Рус замыкал цепочку, держа перед собой небольшой деревянный сундучок.
Он передал его карлику, а сам наспех прикрыл плитами проход в подвал. Закончив с этой нелегкой работой, он поспешно завел двигатель автомобиля.
Карлик нетерпеливо ерзал на заднем сидении, часто поглаживая украшенный камнями сундучок. Его шаловливые ручки то и дело скользили к маленькому золотистому замочку.
– На поле поедем? – поинтересовалась Настенька.
– На какое поле? – тотчас встрепенулся карлик, ковыряясь в замке.
– К велик-камню, – пояснила девочка.
– А смысл? – возразил маленький человечек. – Камень не разговаривает, ничем он вам не поможет.
Кольцевая, казалось, никогда не кончится. Попутные машины оставались далеко позади, встречные проносились с невероятной скоростью. Переборов какой-то странный страх я взглянула на спидометр. Сто тридцать. Это еще ничего.
– А я теперь смертная? – осторожно спросила я.
– Да, – коротко ответил карлик.
Я смертная. Легко могу умереть. Теперь я буду уставать. Не смогу, как раньше, часами ходить пешком. Скоро, наверно, захочу спать. А потом и вообще кушать. Бр-р-р.
Даже удивительно, что эти вполне нормальные явления теперь вызывают у меня ужас. Как это можно впустую тратить драгоценное время? Есть же более важные вещи.
Я становлюсь для всех обузой. Пока я была мортесом, я представляла для нашей мини-армии хоть какую-то ценность. А теперь? Бесполезная девчонка, надолго впавшая в уныние. Я больше ничего не могу. Как я буду патрулировать лес? Каждый час присаживаясь на пенек кушать пирожок? Смешно. Наверно Рус прав, и мне действительно следует оставить армию. Все равно от меня никакого толка.
– О! – воскликнул карлик. Как оказалось, ему удалось справится с замком.
– Что там? – не отвлекаясь от дороги, спросил Руслан.
– Гребень моей госпожи, – он выудил из сундучка простой резной гребешок. – Старинная вещица.
– Хорошо сохранился? – поинтересовался Рус.
– Как новенький, – улыбнулась Настенька.
И вот как детям так легко удается отбросить печаль? Несколько минут назад она тихонько всхлипывала, пытаясь меня согреть, а теперь радостно смеется, вертя в руках находку. Карлик внимательно изучает сундучок, наверно, в поисках второго дна. Рус время от времени проявляет вежливый интерес к гребню, но выглядит напряженным. А я всеми силами стараюсь отвлечься от безрадостных мыслей.
– Это артефакт, – важно произнес человечек. – Я уточню у госпожи, в чем его сила.
Он быстро исчез, в очередной раз удивив Настюшу.
Я слушала убаюкивающее шуршание шин по асфальту. Наших шин, шин соседей по трассе. Недовольное рычание еле-еле ползущего по дороге Жигуленка. Неистовый рев отчаянно пытающегося обогнать нас спортивного Порше.
Карлик все не возвращался. И в голову уже закрадывалась мысль, что он решил нас бросить.
– Хи-хи-хи, – словно прочитав мои мысли, он снова оказался в салоне машины. – Этот гребень пришелся как нельзя кстати. Но для чего он нужен – я не скажу. Хи-хи-хи-хи-хи! Сюрприз!
Он осторожно опустил гребень в сундучок, тихонько хлопнул крышкой и, легонько посвистывая, уставился на свои руки.
Наверно, я задремала, раз не заметила, как мы оказались в лесу. По хорошо знакомой дороге Рус подъехал к нашей полянке.
Все мортесы сидели под высокой толстой елью и о чем-то горячо спорили.
Я, зевнув, выбралась из машины. Антон с тревогой смотрел на меня. Потом резко поднялся с земли и направился в мою сторону.
Я стояла, прислонившись к теплому, нагретому на солнце боку кабриолета. Тоша вплотную подошел ко мне. У меня перехватило дыхание от его резкого, пьянящего аромата.
– Ты не такая, как обычно, – прошептал он мне на ухо, а затем коснулся губами жилки на шее. – Сердце бьется, – удивленно пробормотал он и посмотрел мне в глаза.
– Я становлюсь человеком, – тихо ответила я и, не в силах выдержать тяжелого взгляда его глубоких серых глаз, я отвернулась.
– Повезло, – шепнул он и просто обнял меня.
Re: Не жизнь
Она станет человеком.... грустно и странно! Так привыкли считать Анжелу частью этой большой компании необычных созданий, и вот тебе на! А как же Рус? Э нееет, так не честно, ждем продолжения, хочется уже узнать, что будет дальше!
Re: Не жизнь
Глава 14
Роковое решение
– Ты… тоже считаешь, что я должна стать человеком? – тихо спросила я.
– Да. Ты достойна вернуться к жизни, – Антон не выпускал меня из объятий.
– Вы все тут что, сговорились? – пробормотала я. – Почему никто не может меня понять?
– Глупенькая. Это же здорово.
– Может быть. Только я больше никогда не увижу ни тебя, ни остальных мортесов.
– Ты будешь счастлива, я уверен.
– Нет. Это невозможно, – я мягко, но уверенно оттолкнула его и направилась к сидящим под елью мортесам.
Завидев меня, они прекратили свою жаркую дискуссию. Маша промокнула платком покрасневшие глаза. Алекс серьезно посмотрел на меня. Егор и Диана понуро опустили головы. Руслан и Настюша подпирали ту самую ель. Настенька с задумчивым видом крутила в руках шишку, а Руслан смотрел куда-то вдаль.
– Э-э-э… всем привет, – осторожно сказала я.
Ноль эмоций.
– А где Арина? – спросила я.
– Ее нет, – прошептал Антон, подойдя ко мне сзади и обвив талию руками. – Пойдем, пройдемся.
До конца не понимая, что же произошло, я покорно шла рядом с Тошей. В голове беспокойно крутились самые ужасные догадки. Может, Арина все же пошла вслед за сестрой. А ведь это было бы не худшим объяснениям этим тяжелым словам.
– Что произошло? – тихо спросила.
– Ее больше нет, – повторил Тоша. – И, видимо, на этот раз она… умерла окончательно.
Как это вообще могло произойти!? Она же мортес… Была мортесом…
Такая хорошая, милая, доверчивая. Бедная Арина. Вот уж кто-кто, а она точно этого не заслужила.
Я не решалась больше ничего сказать. Я хотела знать, что же произошло, но одновременно и боялась правды. И чувствовала себя виноватой. Как ни крути, но я взяла на себя командование армией. И я не досмотрела ее.
Антон, придерживая меня за талию, шел через лес. Не по тропинке, а по каким-то совсем непонятным маршрутам.
– Куда мы идем? – поинтересовалась я, стараясь отвлечься от тяжких дум.
– Увидишь. Я уверен, тебе понравится.
За деревьями виднелся просвет. Солнце, находившееся сейчас в зените, нещадно слепило глаза. Я щурилась от пробивающихся между ветвями ярких его лучей. И сердце бешено колотилось в ожидании Тошиного сюрприза.
– Мы пришли, – сказал он, останавливаясь на берегу небольшого лесного озера.
Чистая водная гладь была недвижна. Со всех сторон озеро окружали деревья, делавшие его похожим на оазис в пустыне. Изредка вдоль берега проскальзывали водомерки, нарушающие идеальное спокойствие воды.
– Красиво, – прошептала я, садясь у самой кромки.
Антон сел рядом и обнял за плечи.
– Если бы навечно остаться мортесом, – протянул он. – Мы с тобой часами сидели бы тут.
– Ты-то останешься мортесом. Хотя бы на некоторое время, – ответила я и сморгнула слезинку. – А вот мне осталось примерно двадцать два часа.
– Ты станешь человеком. А с нами случится то же, что с Ариной.
Он снова затронул неприятную тему.
«Не медли. Ты должна знать, что произошло» – грозно заявил внутренний голос.
– А что… что именно с ней случилось? – спросила я.
– Мы все сидели под елью. Никому не хотелось снова отправляться на поиски горшочка. Мы решили, что раз тебя нет, то никто подгонять не будет. Разговаривали. И вдруг как-то потемнело. В мгновение ока небо затянулось тучами. Мы решили, что наверно будет дождь. Но нам-то не страшно, как сказала Арина. Это, наверно, и были ее последние слова. Сквозь тучи пробрался лучик солнца, попал прямо на Арину. А потом она вся окуталась светом. Ярким, что невозможно было смотреть. И Арина в нем затерялась, словно свет стал коконом. А когда он погас, ее уже не стало. Она исчезла. Мы решили, что таким образом нас решили поторопить. И знаешь, ведь каждый из нас может стать следующим.
Я сидела, как громом пораженная. И не знаю, что впечатлило меня больше: воистину красивая Аринина смерть или сама речь Антона. Я никогда не думала, что он может обойтись без своих шуточек и подколок. Он вырос в моих глазах. Значительно вырос.
«Пф-ф. Вот уж правда, что женщины любят ушами» – фыркнул голос.
– Надо искать паненку, – заключила я.
– Не торопись. У тебя двадцать два часа, у меня, возможно, и того меньше. И считай меня эгоистом, но я хочу провести эти часы с тобой.
– Тоша… – я не знала, как ему все объяснить. – Пойми, как только мы выпустим дух паненки, я полностью стану человеком, а вы все… одновременно исчезните. Но если горшочек не искать, его найдет Вета.
– Ну и пусть…
– И тогда ты все равно исчезнешь! Понимаешь?
– Энжи, – осторожно начал он.
И к моему собственному удивлению, я не разозлилась. Мне понравилось, что он назвал меня так.
– Энжи… Я бы сейчас мог искать его вместе с Ветой. Но я же остался с тобой. И не хочу жалеть о своем выборе. Я в любом случае умру, терять мне нечего, – он усмехнулся. – Вопрос лишь в том, как провести свои последние часы. И с кем.
И ведь я не могу ему отказать! Возможно, что мы действительно видимся последние минуты. Неизвестно, что будет дальше. И неизвестность пугает больше, чем что-либо другое.
Очень скоро я потеряю все и всех. И чем туманнее сроки, тем больше стоимость времени.
Жить так, словно все в последний раз. Успеть все, что не успела при жизни.
«И оставить все глупости. Хотя бы на время».
И тут в моей голове промелькнула шальная мысль. Мысль, от которой вторая частичка меня ужаснулась. Мысль, которая пугала меня своим безрассудством и заманчивостью.
Я не смогу жить без своих друзей. И я смогу умереть вместе с ними. Больно, грешно, бессмысленно. Но зачем жить, если жизнь потеряет всякий смысл?
– Тоша, мне срочно нужен карлик! – воскликнула я, вскочив на ноги. Испуганное сердце билось где-то высоко-высоко, словно хотело выпрыгнуть из грудной клетки. Я жадно глотала ртом воздух. Эта мысль будоражила меня. И мысленно строила план дальнейших действий.
– И где я его тебе найду? – он улыбнулся. Это снова был тот же Антон, который никогда не бывает серьезным.
– Я тут, хи-хи-хи! – карлик вынырнул из-за толстого дерева.
– Передай своей госпоже, что ее ритуал – лишь бессмысленная трата сил, – выпалила я. – Люди смертны. И я обязательно воспользуюсь этим милым свойством. Исчезнут все мортесы, умру и я.
Может мне и показалось, но у карлика волосы на голове встали дыбом. Расширенными от ужаса глазами он пристально смотрел на меня.
– Энжи, нет, – четко сказал Антон. – Ты должна жить.
– А никому я ничего не должна! – заявила я. – Все делают только то, что хотят. Кто-то вместо поисков паненки сидит у озера, кто-то за меня решает мою судьбу. Я умру. Решено.
С легким хлопком карлик исчез.
Антон мгновенно подлетел ко мне и обнял. Я, чтобы он не видел навернувшихся на глаза слез, уткнулась головой в его грудь.
– Энжи, зачем? – прошептал он и с совсем несвойственной ему нежностью поцеловал меня в макушку. – Уже ничего не изменить. Мы обречены, а у тебя великолепный шанс вернуться к нормальной жизни. Любой мортес мечтает об этом.
– Я тоже раньше мечтала, – я всхлипнула. – Но тогда я была совсем одинока. А сейчас я бы все отдала, лишь бы снова стать мортесом. Снова стать такой же, как и ты.
– Глупо.
– Я знаю, – с таким трудом сдерживаемые всхлипы все чаще и чаще прорывались наружу.
– Пойдем.
Тоша повел меня куда-то. Наверно, обратно на поляну. Я машинально перебирала ногами, совсем не глядя по сторонам. Я верила ему. Тому, кому, как мне сначала казалось, нужно от меня только одно. И сейчас я бы пошла с ним куда угодно. Лишь бы не оставаться наедине с собой.
Алекс нетерпеливо ходил туда-сюда. Рус, мрачнее тучи, сидел под деревом. Настенька пыталась успокоить плачущую Машу. Егор и Диана, как всегда, сидели на значительном отдалении от остальных и негромко переговаривались.
– Минут внимания, – громко сказал Антон. – Все мы умрем, поэтому имеем право знать о том, что задумала Анжела.
Я готова была сквозь землю провалиться. Боже мой, зачем он это затеял?
Руслан поднял голову и строго посмотрел на меня. Алекс тотчас подошел ко мне. Маша со сквозящей печалью в глазах взглянула на меня. Настенька охнула. Диана и Егор обменялись красноречивыми взглядами.
– Энжи уже становится человеком, – провозгласил Тоша. Рус укоризненно покачал головой. – Она будет жить. А мы все или найдем глиняный горшок и исчезнем дружной компанией, или по одному будем уходить на тот свет, подобно Арине. Энжи уверяет, что жизнь потеряет всякий смысл. И зачем жить, если смысл потерян? Маша, ты на досуге просвети ее, как правильно покончить жизнь самоубийством. В общем, один я не справляюсь. Может, кто-нибудь знает, как отговорить человека, решительно настроенного на суицид?
– Я так и знала, что она ненормальная, – протянула Диана и покачала головой.
«Во-во. Ненормальная» – согласился с ней мой внутренний голос.
– Не смей, – коротко сказал Рус.
– Может, лучше дадим слово самой Анжеле? – негромко произнесла Маша.
И я была благодарна ей. Вряд ли они меня поймут, но попытаться объяснить стоит.
– Попробуйте просто поставить себя на мое место, – быстро проговорила я, ладонью вытирая последние слезы. – Вы теряете разом всех, кто был вам дорог. И не надо говорить, что вы это уже испытывали. Дорогие вам люди остались живы и здоровы. А теперь вы ни с того, ни с сего готовитесь… к воскрешению. И ценой ему – смерть всех друзей. Друзей, которые готовы умереть за твою жизнь. Кто сможет добровольно пойти на такое? – вопрос разнесся эхом по лесу. Легкий ветер покачнул ветви деревьев. Откуда-то издалека донесся тревожный вздох филина, страдающего от яркого дневного света.
– Но тебя никто не спросил, хочешь ты этого или нет, – протянул Руслан. – Это подарок. А избавляться от столь щедрого подарка нехорошо.
– Подарок должен приносить радость. А этот почему-то приносит только печаль и слезы.
– Мы не вправе решать за Анжелу, – отрезала Маша. – Теперь это ее подарок, и ее дело, как им распорядится. Я не жалею о своем самоубийстве. Если бы я осталась жива, никогда бы не встретила вас. Смерть – это всего лишь начало новой жизни. И все мы в этом убедились.
– И любой ценой мы должны выполнить миссию, – добавила Настя. – Прямо сейчас отправляемся на поиски.
И как бы странно это не выглядело, все послушались эту кроху. Сами собой направились вглубь леса, разделившись на две группы. В одной Маша, Настя, Егор и Диана, а во второй – я и трое парней, которые одинаково дороги мне.
«И выбирать кого-то одного уже бессмысленно» – пробормотал внутренний голос. – «Все мы умрем. Все. Как ты и хотела – вместе».
Может это и к лучшему.
«Оптом дешевле».
Идиотское сравнение. Но так оно, видимо, и есть. Меньше грусти, меньше боли. Потерять сразу все. Что может быть проще и ужаснее.
Жизнь дается один раз. Большинству нормальных людей. Мне же она возвращается уже в третий раз. И многие мне позавидовали бы. Наивные.
Жизнь – самое ценное, что только есть в мире. Но, как известно, все хорошо в меру. Жизнь кончается, это естественно. Люди стареют и умирают. Только добрые врачи стараются продлить страдания несчастных. Когда человек на волоске от смерти, его все равно потчуют лекарствами, стараются вытянуть с того света. Как будто не понимают, что делают еще хуже.
И моя третья жизнь – как таблетка умирающему. Авось поможет. Авось еще чуть-чуть поживу. А ведь в этом случае лучше просто отключить аппарат искусственного поддержания жизни, или как там его называют?
Все началось с карлика, все им и заканчивается. Семьсот лет он пытается помочь несчастной паненке, используя мортесов. По его милости люди остаются в этом мире еще на чуть-чуть, а потом по очереди покидают его. Семь столетий эти несчастные тщетно борются за свободу проклятой госпожи. И теперь, когда мы так близки к победе, он решает поиграть в доброго волшебника.
Вот кто, если не черт, дернул его? Не нужны мне его подарки! Не нужна мне еще одна жизнь. Такая похожая на первую, и настолько отличающаяся от второй. Мы ценим лишь то, что теряем. Какой же дурой я была, когда сидя на чердаке проклинала свою судьбу! Зачем молилась о возвращении к нормальной жизни?
– Энжи, – Антон остановился и, положив руки мне на плечи, заглянул в глаза, – не терзай себя. Вот увидишь, все будет хорошо. Живи сегодняшним днем.
«Живи сегодняшним днем» – тихим эхом повторил внутренний голос.
Найти горшочек. Найти горшочек. Найти горшочек.
Жить легче, если есть цель.
Стараясь подальше затолкать все плохие мысли, я с удвоенным рвением шарила глазами по земле. Горшочек где-то здесь. Прячется под раскидистыми корнями какой-нибудь ели. Или тихонько дожидается своего часа, устроившись на пенечке.
– Руслан… – негромко позвала я. – Сделай что-нибудь, ты же волшебник…
«Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша».
Рус стал, как вкопанный. С недоверием посмотрел на меня и проговорил:
– Я бы с радостью. Только тогда мне придется или каким-то образом вернуться к жизни, или проклясть себя. Первое невозможно, второе неприятно. Энжи…
– Нет, не надо. Не называй меня так, – попросила я.
– Анжела, Антон прав, – продолжил Руслан. – Все будет хорошо. Не ты заварила эту кашу. Так что не тебе расхлебывать. И будь уверена, что ты даже не догадываешься о том, как все произойдет. Даже если думаешь, что просчитала все варианты.
«Над всеми нами есть кто-то бесконечно мудрый» – озвучил внутренний голос мысль, всплывшую откуда-то из глубин сознания.
Сквозь привычное пение птиц донеслись голоса.
– Наверно Маша с компанией, – предположил Алекс.
– Нет, – прислушавшись, ответил Антон. – Если слух меня не подводит, то это те, кого мы меньше всего хотим увидеть.
– Ничего. Пойдем, – Рус уверенно свернул направо, и мы направились прямо к обладателям голосов.
Голоса становились все громче и отчетливее. Сомнений не оставалось, что принадлежат они Виолетте, Алине и Веронике.
– Мы прочесали почти весь лес, – недовольно сказала Алина. – Очень сомневаюсь, что мы его найдем.
– Типун тебе на язык, – добродушно ответила Ника и звонко рассмеялась. – Меня больше удивляет, что мы ни разу не столкнулись с нашими соперниками.
– Молодец Ника, – укоризненно прошипела Вета. – Помянула на свою голову.
В этот момент мы как раз показались из-за густых зарослей орешника. Высокие, в человеческий рост кустарники надежно скрывали нас. И появление получилось весьма эффектным.
– День добрый, молодые и румяные! Не к ночи помянуть, а ко дню! – радостно крикнул Антон. – Веточка, краса моя неземная, чудесно выглядишь. Никуля, как всегда очаровашка. Алиночка, прими мои соболезнования.
– Что? – девушка насторожилась.
– Твоей сестры, к сожалению, больше с нами нет, – с притворной горечью проговорил Тоша. – Покинула она сей бренный мир сегодня с утра. Видимо, по тебе, истосковалась.
Алина закусила губу. Ее глаза мигом повлажнели, но она держалась.
– А что это вы тут делаете? – с невинным видом поинтересовалась Виолетта.
– Грибы собираем, – в тон ей ответил Антон. – Позволь задать тебе тот же вопрос.
– Какое совпадение, – Вета покачала головой. – Мы тоже. Вот только что-то не нашли ничего пока.
– Ага. Совсем лето неурожайное, – подыграл им Рус. – Бедным мертвым человечкам покушать нечего.
– Можешь не шифроваться, – отрезала Вета. – Я знаю о мортесах, знаю о горшочке с проклятым духом. Вы его не нашли.
– Впрочем, как и вы, – улыбнулся Алекс.
– Ах, Лешенька, мы совсем о тебе забыли, – Виолетта холодно глянула на него. – Искать горшочек в лесу – то же самое, что иголку в стоге сена. Но нет ничего невозможного. Упорство вознаграждается успехом. Мы его найдем. Нет смысла попусту расходовать великую силу. Нам она нужнее.
Ника пожала плечами. С ее лица не сходила милая и вполне искренняя улыбка. Алина опустошенно смотрела куда-то сквозь нас. Оглянулась назад и, алчно блеснув глазами, направилась к низенькой елочке, из под нижних ветвей которой проглядывало что-то коричневое.
Виолетта, словно кошка, двинулась за ней. А я, видя, что никто из моих спутников не обратил на это никакого внимания, рванула за находкой.
Первой до елки добралась Виолетта. Присев, а точнее упав на корточки она резким движением выудила из-под лежащих на земле лапок трофей. Небольшой закругленный горшочек с крышкой, плотно прилегающей к нему. Запечатан сургучом.
В ту же секунду рядом со мной матеарелизовался карлик.
– Не-е-ет! – истошно крикнул он, но не сдвинулся с места.
– Я сказала, что мы его найдем, – прошипела Вета. – Я сдержала слово, мой маленький друг, – она хищно улыбнулась карлику.
Я не знала, что делать. Попытаться отобрать горшочек у Веты? Вряд ли получится. Да и вообще с ним надо обращаться бережно.
– Ну, дорогой, может, расскажешь, как забрать себе силу? – спросила девушка. – Или снова повторим веселую игру с иголками?
Карлик, казалось, готов был заплакать. Он с такой надеждой смотрел на заветный глиняный горшок… Но он, не повинуясь взгляду, не вырывался из Ветиных рук.
– Ай-ай-ай. Ладно, я сегодня добрая. Как-нибудь сама разберусь. Девочки, пойдемте. Мы выиграли.
Карлик отчаянно переводил взгляд с меня на Вету, потом на Руса, Тошу и Алекса. Он искал помощь. Он верил, что мы все-таки справимся с миссией.
Парни не отрывали взгляда от вожделенного горшочка в руках Виолетты. От нетерпения она чуть процарапывала его длинными, окрашенными в темно-бордовый лак ногтями.
– Черт возьми! – воскликнул Алекс. – И ради этого куска глины мы задержались в этом мире? Ради него все эти лесные патрули? Кусок глины оказался сильнее всех законов природы?
Карлик побледнел.
– Это… не… кусок… глины, – четко проговорил он. – Это госпожа. Она хочет отдохнуть. Ее нужно выпустить.
– Как мило, – улыбнулась Виолетта. – Это госпожа и она хочет отдохнуть. Это сила. Сила, с помощью которой мы вернемся к нормальной жизни!
Сила… А если использовать ее в своих интересах? Если попытаться воскресить всех? Если рискнуть?.. Пойти против воли карлика, преодолеть древнее проклятие…
«Дерзай» – безразлично сказал голос.
– Вета, отдай горшочек, – пробормотала я.
Виолетта тихонько засмеялась.
– Анжела, как ты считаешь, не слишком ли расточительно попросту выпускать силу? – поинтересовалась она. – Ты же при жизни не разбрасывалась пищей и не выбрасывала на ветер денег? Нет. Силу надо беречь. Она нам еще пригодится.
– Зачем тебе сила? – я задала этот вопрос лишь для того, чтобы выиграть время. Время, чтобы успеть придумать какой-нибудь план.
– Я вернусь к нормальной жизни.
– А ты этой силой пользоваться умеешь?
– Научись. Вряд ли это очень сложно.
– Подожди, Вета, – остановила ее Алина. – ТЫ вернешься к нормальной жизни? Мы договаривались поделить силу поровну.
– Это невозможно, – пискнул карлик.
– Да, Алина, – Виолетта не выглядела смущенной. – Эта сила поможет нам всем. Мы объединимся, чтобы каждая могла исполнить свои желание.
– Это не волшебная палочка, чтобы исполнять желания, – отчаянно продолжал карлик. – Это дух. Проклятый дух, наделенный магической силой. Силу себе забрать нельзя. Можно лишь позволить духу поселиться в своем теле. И тогда дух захватит разум и будет делать только то, что захочет. Госпожа не хочет жить. Она займет твое тело и сразу же покинет его. Убьет тело.
– Черт, – Вета с досадой крутила в руках горшочек.
– Я согласна впустить в себя дух, – неожиданно заявила Алина.
– Отпустить его можно и без этого, – возразил карлик. – Наверно…
– Хорошо, Алина. Только сначала скажи, о чем ты мечтаешь. Когда сила будет в тебе, ты сможешь все это сделать.
– Не-е-ет… – взвыл карлик.
– Постой, – встрял Антон. – Вета, отдай мне горшочек.
– Нет, Тоша, – она покачала головой. – Ты выпустишь дух.
– Вета, ты не совладаешь с силой.
– Я справлюсь, – упрямо возразила она.
– Вета, – Антон не спеша подошел к ней, – не надо делать глупостей. Сила не вернет тебя к жизни. Оказавшись на воле, паненка поспешит исчезнуть. А потом исчезнем и все мы.
Виолетта задумалась. Она сомневалась. На кону слишком многое.
– Давай, – тихо продолжил Антон. – Пойми, игра проиграна для всех нас. Наша жизнь после смерти – как ипотека. Не выплатив, ты теряешь все. И вся загвоздка в том, что выплатить невозможно.
По ее щеке скользнула маленькая блестящая слезинка.
– Смерть – это всего лишь начало новой жизни. И твоя вторая жизнь… Наша с тобой вторая жизнь была очень даже неплохой, – Тоша улыбнулся.
И Вета решилась. Она бережно передала горшочек в руки Антона.
Теперь дело за малым. Выпустить дух и достойно встретить смерть.
Роковое решение
– Ты… тоже считаешь, что я должна стать человеком? – тихо спросила я.
– Да. Ты достойна вернуться к жизни, – Антон не выпускал меня из объятий.
– Вы все тут что, сговорились? – пробормотала я. – Почему никто не может меня понять?
– Глупенькая. Это же здорово.
– Может быть. Только я больше никогда не увижу ни тебя, ни остальных мортесов.
– Ты будешь счастлива, я уверен.
– Нет. Это невозможно, – я мягко, но уверенно оттолкнула его и направилась к сидящим под елью мортесам.
Завидев меня, они прекратили свою жаркую дискуссию. Маша промокнула платком покрасневшие глаза. Алекс серьезно посмотрел на меня. Егор и Диана понуро опустили головы. Руслан и Настюша подпирали ту самую ель. Настенька с задумчивым видом крутила в руках шишку, а Руслан смотрел куда-то вдаль.
– Э-э-э… всем привет, – осторожно сказала я.
Ноль эмоций.
– А где Арина? – спросила я.
– Ее нет, – прошептал Антон, подойдя ко мне сзади и обвив талию руками. – Пойдем, пройдемся.
До конца не понимая, что же произошло, я покорно шла рядом с Тошей. В голове беспокойно крутились самые ужасные догадки. Может, Арина все же пошла вслед за сестрой. А ведь это было бы не худшим объяснениям этим тяжелым словам.
– Что произошло? – тихо спросила.
– Ее больше нет, – повторил Тоша. – И, видимо, на этот раз она… умерла окончательно.
Как это вообще могло произойти!? Она же мортес… Была мортесом…
Такая хорошая, милая, доверчивая. Бедная Арина. Вот уж кто-кто, а она точно этого не заслужила.
Я не решалась больше ничего сказать. Я хотела знать, что же произошло, но одновременно и боялась правды. И чувствовала себя виноватой. Как ни крути, но я взяла на себя командование армией. И я не досмотрела ее.
Антон, придерживая меня за талию, шел через лес. Не по тропинке, а по каким-то совсем непонятным маршрутам.
– Куда мы идем? – поинтересовалась я, стараясь отвлечься от тяжких дум.
– Увидишь. Я уверен, тебе понравится.
За деревьями виднелся просвет. Солнце, находившееся сейчас в зените, нещадно слепило глаза. Я щурилась от пробивающихся между ветвями ярких его лучей. И сердце бешено колотилось в ожидании Тошиного сюрприза.
– Мы пришли, – сказал он, останавливаясь на берегу небольшого лесного озера.
Чистая водная гладь была недвижна. Со всех сторон озеро окружали деревья, делавшие его похожим на оазис в пустыне. Изредка вдоль берега проскальзывали водомерки, нарушающие идеальное спокойствие воды.
– Красиво, – прошептала я, садясь у самой кромки.
Антон сел рядом и обнял за плечи.
– Если бы навечно остаться мортесом, – протянул он. – Мы с тобой часами сидели бы тут.
– Ты-то останешься мортесом. Хотя бы на некоторое время, – ответила я и сморгнула слезинку. – А вот мне осталось примерно двадцать два часа.
– Ты станешь человеком. А с нами случится то же, что с Ариной.
Он снова затронул неприятную тему.
«Не медли. Ты должна знать, что произошло» – грозно заявил внутренний голос.
– А что… что именно с ней случилось? – спросила я.
– Мы все сидели под елью. Никому не хотелось снова отправляться на поиски горшочка. Мы решили, что раз тебя нет, то никто подгонять не будет. Разговаривали. И вдруг как-то потемнело. В мгновение ока небо затянулось тучами. Мы решили, что наверно будет дождь. Но нам-то не страшно, как сказала Арина. Это, наверно, и были ее последние слова. Сквозь тучи пробрался лучик солнца, попал прямо на Арину. А потом она вся окуталась светом. Ярким, что невозможно было смотреть. И Арина в нем затерялась, словно свет стал коконом. А когда он погас, ее уже не стало. Она исчезла. Мы решили, что таким образом нас решили поторопить. И знаешь, ведь каждый из нас может стать следующим.
Я сидела, как громом пораженная. И не знаю, что впечатлило меня больше: воистину красивая Аринина смерть или сама речь Антона. Я никогда не думала, что он может обойтись без своих шуточек и подколок. Он вырос в моих глазах. Значительно вырос.
«Пф-ф. Вот уж правда, что женщины любят ушами» – фыркнул голос.
– Надо искать паненку, – заключила я.
– Не торопись. У тебя двадцать два часа, у меня, возможно, и того меньше. И считай меня эгоистом, но я хочу провести эти часы с тобой.
– Тоша… – я не знала, как ему все объяснить. – Пойми, как только мы выпустим дух паненки, я полностью стану человеком, а вы все… одновременно исчезните. Но если горшочек не искать, его найдет Вета.
– Ну и пусть…
– И тогда ты все равно исчезнешь! Понимаешь?
– Энжи, – осторожно начал он.
И к моему собственному удивлению, я не разозлилась. Мне понравилось, что он назвал меня так.
– Энжи… Я бы сейчас мог искать его вместе с Ветой. Но я же остался с тобой. И не хочу жалеть о своем выборе. Я в любом случае умру, терять мне нечего, – он усмехнулся. – Вопрос лишь в том, как провести свои последние часы. И с кем.
И ведь я не могу ему отказать! Возможно, что мы действительно видимся последние минуты. Неизвестно, что будет дальше. И неизвестность пугает больше, чем что-либо другое.
Очень скоро я потеряю все и всех. И чем туманнее сроки, тем больше стоимость времени.
Жить так, словно все в последний раз. Успеть все, что не успела при жизни.
«И оставить все глупости. Хотя бы на время».
И тут в моей голове промелькнула шальная мысль. Мысль, от которой вторая частичка меня ужаснулась. Мысль, которая пугала меня своим безрассудством и заманчивостью.
Я не смогу жить без своих друзей. И я смогу умереть вместе с ними. Больно, грешно, бессмысленно. Но зачем жить, если жизнь потеряет всякий смысл?
– Тоша, мне срочно нужен карлик! – воскликнула я, вскочив на ноги. Испуганное сердце билось где-то высоко-высоко, словно хотело выпрыгнуть из грудной клетки. Я жадно глотала ртом воздух. Эта мысль будоражила меня. И мысленно строила план дальнейших действий.
– И где я его тебе найду? – он улыбнулся. Это снова был тот же Антон, который никогда не бывает серьезным.
– Я тут, хи-хи-хи! – карлик вынырнул из-за толстого дерева.
– Передай своей госпоже, что ее ритуал – лишь бессмысленная трата сил, – выпалила я. – Люди смертны. И я обязательно воспользуюсь этим милым свойством. Исчезнут все мортесы, умру и я.
Может мне и показалось, но у карлика волосы на голове встали дыбом. Расширенными от ужаса глазами он пристально смотрел на меня.
– Энжи, нет, – четко сказал Антон. – Ты должна жить.
– А никому я ничего не должна! – заявила я. – Все делают только то, что хотят. Кто-то вместо поисков паненки сидит у озера, кто-то за меня решает мою судьбу. Я умру. Решено.
С легким хлопком карлик исчез.
Антон мгновенно подлетел ко мне и обнял. Я, чтобы он не видел навернувшихся на глаза слез, уткнулась головой в его грудь.
– Энжи, зачем? – прошептал он и с совсем несвойственной ему нежностью поцеловал меня в макушку. – Уже ничего не изменить. Мы обречены, а у тебя великолепный шанс вернуться к нормальной жизни. Любой мортес мечтает об этом.
– Я тоже раньше мечтала, – я всхлипнула. – Но тогда я была совсем одинока. А сейчас я бы все отдала, лишь бы снова стать мортесом. Снова стать такой же, как и ты.
– Глупо.
– Я знаю, – с таким трудом сдерживаемые всхлипы все чаще и чаще прорывались наружу.
– Пойдем.
Тоша повел меня куда-то. Наверно, обратно на поляну. Я машинально перебирала ногами, совсем не глядя по сторонам. Я верила ему. Тому, кому, как мне сначала казалось, нужно от меня только одно. И сейчас я бы пошла с ним куда угодно. Лишь бы не оставаться наедине с собой.
Алекс нетерпеливо ходил туда-сюда. Рус, мрачнее тучи, сидел под деревом. Настенька пыталась успокоить плачущую Машу. Егор и Диана, как всегда, сидели на значительном отдалении от остальных и негромко переговаривались.
– Минут внимания, – громко сказал Антон. – Все мы умрем, поэтому имеем право знать о том, что задумала Анжела.
Я готова была сквозь землю провалиться. Боже мой, зачем он это затеял?
Руслан поднял голову и строго посмотрел на меня. Алекс тотчас подошел ко мне. Маша со сквозящей печалью в глазах взглянула на меня. Настенька охнула. Диана и Егор обменялись красноречивыми взглядами.
– Энжи уже становится человеком, – провозгласил Тоша. Рус укоризненно покачал головой. – Она будет жить. А мы все или найдем глиняный горшок и исчезнем дружной компанией, или по одному будем уходить на тот свет, подобно Арине. Энжи уверяет, что жизнь потеряет всякий смысл. И зачем жить, если смысл потерян? Маша, ты на досуге просвети ее, как правильно покончить жизнь самоубийством. В общем, один я не справляюсь. Может, кто-нибудь знает, как отговорить человека, решительно настроенного на суицид?
– Я так и знала, что она ненормальная, – протянула Диана и покачала головой.
«Во-во. Ненормальная» – согласился с ней мой внутренний голос.
– Не смей, – коротко сказал Рус.
– Может, лучше дадим слово самой Анжеле? – негромко произнесла Маша.
И я была благодарна ей. Вряд ли они меня поймут, но попытаться объяснить стоит.
– Попробуйте просто поставить себя на мое место, – быстро проговорила я, ладонью вытирая последние слезы. – Вы теряете разом всех, кто был вам дорог. И не надо говорить, что вы это уже испытывали. Дорогие вам люди остались живы и здоровы. А теперь вы ни с того, ни с сего готовитесь… к воскрешению. И ценой ему – смерть всех друзей. Друзей, которые готовы умереть за твою жизнь. Кто сможет добровольно пойти на такое? – вопрос разнесся эхом по лесу. Легкий ветер покачнул ветви деревьев. Откуда-то издалека донесся тревожный вздох филина, страдающего от яркого дневного света.
– Но тебя никто не спросил, хочешь ты этого или нет, – протянул Руслан. – Это подарок. А избавляться от столь щедрого подарка нехорошо.
– Подарок должен приносить радость. А этот почему-то приносит только печаль и слезы.
– Мы не вправе решать за Анжелу, – отрезала Маша. – Теперь это ее подарок, и ее дело, как им распорядится. Я не жалею о своем самоубийстве. Если бы я осталась жива, никогда бы не встретила вас. Смерть – это всего лишь начало новой жизни. И все мы в этом убедились.
– И любой ценой мы должны выполнить миссию, – добавила Настя. – Прямо сейчас отправляемся на поиски.
И как бы странно это не выглядело, все послушались эту кроху. Сами собой направились вглубь леса, разделившись на две группы. В одной Маша, Настя, Егор и Диана, а во второй – я и трое парней, которые одинаково дороги мне.
«И выбирать кого-то одного уже бессмысленно» – пробормотал внутренний голос. – «Все мы умрем. Все. Как ты и хотела – вместе».
Может это и к лучшему.
«Оптом дешевле».
Идиотское сравнение. Но так оно, видимо, и есть. Меньше грусти, меньше боли. Потерять сразу все. Что может быть проще и ужаснее.
Жизнь дается один раз. Большинству нормальных людей. Мне же она возвращается уже в третий раз. И многие мне позавидовали бы. Наивные.
Жизнь – самое ценное, что только есть в мире. Но, как известно, все хорошо в меру. Жизнь кончается, это естественно. Люди стареют и умирают. Только добрые врачи стараются продлить страдания несчастных. Когда человек на волоске от смерти, его все равно потчуют лекарствами, стараются вытянуть с того света. Как будто не понимают, что делают еще хуже.
И моя третья жизнь – как таблетка умирающему. Авось поможет. Авось еще чуть-чуть поживу. А ведь в этом случае лучше просто отключить аппарат искусственного поддержания жизни, или как там его называют?
Все началось с карлика, все им и заканчивается. Семьсот лет он пытается помочь несчастной паненке, используя мортесов. По его милости люди остаются в этом мире еще на чуть-чуть, а потом по очереди покидают его. Семь столетий эти несчастные тщетно борются за свободу проклятой госпожи. И теперь, когда мы так близки к победе, он решает поиграть в доброго волшебника.
Вот кто, если не черт, дернул его? Не нужны мне его подарки! Не нужна мне еще одна жизнь. Такая похожая на первую, и настолько отличающаяся от второй. Мы ценим лишь то, что теряем. Какой же дурой я была, когда сидя на чердаке проклинала свою судьбу! Зачем молилась о возвращении к нормальной жизни?
– Энжи, – Антон остановился и, положив руки мне на плечи, заглянул в глаза, – не терзай себя. Вот увидишь, все будет хорошо. Живи сегодняшним днем.
«Живи сегодняшним днем» – тихим эхом повторил внутренний голос.
Найти горшочек. Найти горшочек. Найти горшочек.
Жить легче, если есть цель.
Стараясь подальше затолкать все плохие мысли, я с удвоенным рвением шарила глазами по земле. Горшочек где-то здесь. Прячется под раскидистыми корнями какой-нибудь ели. Или тихонько дожидается своего часа, устроившись на пенечке.
– Руслан… – негромко позвала я. – Сделай что-нибудь, ты же волшебник…
«Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша».
Рус стал, как вкопанный. С недоверием посмотрел на меня и проговорил:
– Я бы с радостью. Только тогда мне придется или каким-то образом вернуться к жизни, или проклясть себя. Первое невозможно, второе неприятно. Энжи…
– Нет, не надо. Не называй меня так, – попросила я.
– Анжела, Антон прав, – продолжил Руслан. – Все будет хорошо. Не ты заварила эту кашу. Так что не тебе расхлебывать. И будь уверена, что ты даже не догадываешься о том, как все произойдет. Даже если думаешь, что просчитала все варианты.
«Над всеми нами есть кто-то бесконечно мудрый» – озвучил внутренний голос мысль, всплывшую откуда-то из глубин сознания.
Сквозь привычное пение птиц донеслись голоса.
– Наверно Маша с компанией, – предположил Алекс.
– Нет, – прислушавшись, ответил Антон. – Если слух меня не подводит, то это те, кого мы меньше всего хотим увидеть.
– Ничего. Пойдем, – Рус уверенно свернул направо, и мы направились прямо к обладателям голосов.
Голоса становились все громче и отчетливее. Сомнений не оставалось, что принадлежат они Виолетте, Алине и Веронике.
– Мы прочесали почти весь лес, – недовольно сказала Алина. – Очень сомневаюсь, что мы его найдем.
– Типун тебе на язык, – добродушно ответила Ника и звонко рассмеялась. – Меня больше удивляет, что мы ни разу не столкнулись с нашими соперниками.
– Молодец Ника, – укоризненно прошипела Вета. – Помянула на свою голову.
В этот момент мы как раз показались из-за густых зарослей орешника. Высокие, в человеческий рост кустарники надежно скрывали нас. И появление получилось весьма эффектным.
– День добрый, молодые и румяные! Не к ночи помянуть, а ко дню! – радостно крикнул Антон. – Веточка, краса моя неземная, чудесно выглядишь. Никуля, как всегда очаровашка. Алиночка, прими мои соболезнования.
– Что? – девушка насторожилась.
– Твоей сестры, к сожалению, больше с нами нет, – с притворной горечью проговорил Тоша. – Покинула она сей бренный мир сегодня с утра. Видимо, по тебе, истосковалась.
Алина закусила губу. Ее глаза мигом повлажнели, но она держалась.
– А что это вы тут делаете? – с невинным видом поинтересовалась Виолетта.
– Грибы собираем, – в тон ей ответил Антон. – Позволь задать тебе тот же вопрос.
– Какое совпадение, – Вета покачала головой. – Мы тоже. Вот только что-то не нашли ничего пока.
– Ага. Совсем лето неурожайное, – подыграл им Рус. – Бедным мертвым человечкам покушать нечего.
– Можешь не шифроваться, – отрезала Вета. – Я знаю о мортесах, знаю о горшочке с проклятым духом. Вы его не нашли.
– Впрочем, как и вы, – улыбнулся Алекс.
– Ах, Лешенька, мы совсем о тебе забыли, – Виолетта холодно глянула на него. – Искать горшочек в лесу – то же самое, что иголку в стоге сена. Но нет ничего невозможного. Упорство вознаграждается успехом. Мы его найдем. Нет смысла попусту расходовать великую силу. Нам она нужнее.
Ника пожала плечами. С ее лица не сходила милая и вполне искренняя улыбка. Алина опустошенно смотрела куда-то сквозь нас. Оглянулась назад и, алчно блеснув глазами, направилась к низенькой елочке, из под нижних ветвей которой проглядывало что-то коричневое.
Виолетта, словно кошка, двинулась за ней. А я, видя, что никто из моих спутников не обратил на это никакого внимания, рванула за находкой.
Первой до елки добралась Виолетта. Присев, а точнее упав на корточки она резким движением выудила из-под лежащих на земле лапок трофей. Небольшой закругленный горшочек с крышкой, плотно прилегающей к нему. Запечатан сургучом.
В ту же секунду рядом со мной матеарелизовался карлик.
– Не-е-ет! – истошно крикнул он, но не сдвинулся с места.
– Я сказала, что мы его найдем, – прошипела Вета. – Я сдержала слово, мой маленький друг, – она хищно улыбнулась карлику.
Я не знала, что делать. Попытаться отобрать горшочек у Веты? Вряд ли получится. Да и вообще с ним надо обращаться бережно.
– Ну, дорогой, может, расскажешь, как забрать себе силу? – спросила девушка. – Или снова повторим веселую игру с иголками?
Карлик, казалось, готов был заплакать. Он с такой надеждой смотрел на заветный глиняный горшок… Но он, не повинуясь взгляду, не вырывался из Ветиных рук.
– Ай-ай-ай. Ладно, я сегодня добрая. Как-нибудь сама разберусь. Девочки, пойдемте. Мы выиграли.
Карлик отчаянно переводил взгляд с меня на Вету, потом на Руса, Тошу и Алекса. Он искал помощь. Он верил, что мы все-таки справимся с миссией.
Парни не отрывали взгляда от вожделенного горшочка в руках Виолетты. От нетерпения она чуть процарапывала его длинными, окрашенными в темно-бордовый лак ногтями.
– Черт возьми! – воскликнул Алекс. – И ради этого куска глины мы задержались в этом мире? Ради него все эти лесные патрули? Кусок глины оказался сильнее всех законов природы?
Карлик побледнел.
– Это… не… кусок… глины, – четко проговорил он. – Это госпожа. Она хочет отдохнуть. Ее нужно выпустить.
– Как мило, – улыбнулась Виолетта. – Это госпожа и она хочет отдохнуть. Это сила. Сила, с помощью которой мы вернемся к нормальной жизни!
Сила… А если использовать ее в своих интересах? Если попытаться воскресить всех? Если рискнуть?.. Пойти против воли карлика, преодолеть древнее проклятие…
«Дерзай» – безразлично сказал голос.
– Вета, отдай горшочек, – пробормотала я.
Виолетта тихонько засмеялась.
– Анжела, как ты считаешь, не слишком ли расточительно попросту выпускать силу? – поинтересовалась она. – Ты же при жизни не разбрасывалась пищей и не выбрасывала на ветер денег? Нет. Силу надо беречь. Она нам еще пригодится.
– Зачем тебе сила? – я задала этот вопрос лишь для того, чтобы выиграть время. Время, чтобы успеть придумать какой-нибудь план.
– Я вернусь к нормальной жизни.
– А ты этой силой пользоваться умеешь?
– Научись. Вряд ли это очень сложно.
– Подожди, Вета, – остановила ее Алина. – ТЫ вернешься к нормальной жизни? Мы договаривались поделить силу поровну.
– Это невозможно, – пискнул карлик.
– Да, Алина, – Виолетта не выглядела смущенной. – Эта сила поможет нам всем. Мы объединимся, чтобы каждая могла исполнить свои желание.
– Это не волшебная палочка, чтобы исполнять желания, – отчаянно продолжал карлик. – Это дух. Проклятый дух, наделенный магической силой. Силу себе забрать нельзя. Можно лишь позволить духу поселиться в своем теле. И тогда дух захватит разум и будет делать только то, что захочет. Госпожа не хочет жить. Она займет твое тело и сразу же покинет его. Убьет тело.
– Черт, – Вета с досадой крутила в руках горшочек.
– Я согласна впустить в себя дух, – неожиданно заявила Алина.
– Отпустить его можно и без этого, – возразил карлик. – Наверно…
– Хорошо, Алина. Только сначала скажи, о чем ты мечтаешь. Когда сила будет в тебе, ты сможешь все это сделать.
– Не-е-ет… – взвыл карлик.
– Постой, – встрял Антон. – Вета, отдай мне горшочек.
– Нет, Тоша, – она покачала головой. – Ты выпустишь дух.
– Вета, ты не совладаешь с силой.
– Я справлюсь, – упрямо возразила она.
– Вета, – Антон не спеша подошел к ней, – не надо делать глупостей. Сила не вернет тебя к жизни. Оказавшись на воле, паненка поспешит исчезнуть. А потом исчезнем и все мы.
Виолетта задумалась. Она сомневалась. На кону слишком многое.
– Давай, – тихо продолжил Антон. – Пойми, игра проиграна для всех нас. Наша жизнь после смерти – как ипотека. Не выплатив, ты теряешь все. И вся загвоздка в том, что выплатить невозможно.
По ее щеке скользнула маленькая блестящая слезинка.
– Смерть – это всего лишь начало новой жизни. И твоя вторая жизнь… Наша с тобой вторая жизнь была очень даже неплохой, – Тоша улыбнулся.
И Вета решилась. Она бережно передала горшочек в руки Антона.
Теперь дело за малым. Выпустить дух и достойно встретить смерть.
Re: Не жизнь
Глава 15
Последние часы
В полном молчании все оставшиеся мортесы двигались к поляне. Я шла впереди, рядом со мной держались Рус, Алекс и Тоша, осторожно держащий перед собой маленький горшочек. Вслед за нами плелись уже присоединившиеся к нам Диана и Егор, после – Маша и Настюша. Замыкали мрачную процессию Виолетта, успевшая уже взять себя в руки, непривычно печальная Ника и Алина, лицо которой выглядело еще жестче, чем прежде.
Одиннадцать человек, которые готовы потерять все. Которые заранее узнали о своей будущей смерти и уже понемногу готовятся к ней. Возможно они, как и я вступили во внутренний диалог с самим собой.
«Ну не знаю, не знаю. Разве можно быть более ненормальной, чем ты?» – с иронией поинтересовался голос.
Все возможно. Каждый, кто хоть немного отличается от созданной обществом иллюзии «нормального человека» уже ненормален. Хотя норма – это понятие довольно призрачное. Каждый сам их для себя определяет. Если, конечно, не попадает под чье-нибудь губительное влияние.
«Такое ощущение, что тебя кто-то тоже губит. Какой же идиоткой надо быть, чтобы решится на самоубийство!»
Разве Маша идиотка?
«Речь совсем не о ней! Неизвестно, что толкнуло ее на такой шаг. А вот ты просто боишься выделиться из толпы, оставшись жить».
Это не толпа. Это мои друзья. Я не вынесу их смерти.
«Ну-ну. Это не так сложно, как ты думаешь».
Я не знаю. Я боюсь представить себе, что испытаю. Мне страшно.
Почему люди всегда теряют именно то, что больше всего боятся потерять? Почему даже маленькая, едва промелькнувшая мысль о потере прочно поселяется в сознании и растет, растет, растет. И с каждым днем становится все навязчивее. И так до самой этой потери. Потом только думаешь «А ведь я давно этого боялась!»
– Энжи, все хорошо? – участливо поинтересовался Тоша.
– Да, – я кивнула.
– Ты неважно выглядишь, – добавил Алекс.
– А как я, по-твоему, должна выглядеть? – недовольно пробурчала я. – Вот-вот нас всех не станет.
– Анжела, ты ошибаешься, – впервые за последнее время Руслан улыбнулся. – Ты что, думала, что мы прямо сейчас будем открывать горшочек?
– Э-э-э… ну…
– Да, ты так думала, – продолжил Рус. – Но нас никто не торопит. Я очень сильно удивлюсь, если еще кто-то из мортесов сегодня исчезнет.
– Анжела, жизнь продолжается, – Алекс дружелюбно посмотрел на меня. – Последние минуты всегда самые сладки. Так бывает, когда ты собираешься уезжать из летнего лагеря, но не хочет расставаться с друзьями. Это как последний день каникул перед началом учебного года. Неизбежно. Но так хочется выжать побольше из этого жалкого отрезка времени.
«Он прав» – с совсем неуместным самодовольством сказал голос.
Последовав нашему примеру, другие мортесы начали перекидываться краткими репликами. Понемногу разговор становился все смелее и оживленнее.
«Все хорошо. Пока что. Так почему бы не прожить последние часы так, чтобы не было стыдно за бесцельно потраченное драгоценное время?»
В искусственно приподнятом настроении мы добрались до нашей поляны. Так тихо и пусто. Посередине кострище. Солнечные лучи пробиваются сквозь верхушки понурых елей. Возможно, я вижу солнце в последний раз. Хотя чем черт не шутит?
Руслан развел довольно бесполезный сейчас костер. Погода теплая, но не жаркая. Огонь нужен, наверно, лишь для поддержания атмосферы.
Мортесы привычным кружком уселись вокруг огня. И если всем жаркое пламя было, мягко говоря, безразлично, то мне стало немного жарковато. Но я не решалась снимать рубашку Руса. Неизвестно, что будет дальше. Так пусть хоть она останется со мной.
– Спешу вас обрадовать, – язвительно произнесла Вета. – Сегодня пятница тринадцатое.
– Прекрасно, – воскликнул Антон. – Чудесное сочетание для последнего дня жизни. Зато как знаменательно!
Алекс поморщился. Рус нахмурился. Маша и Настя, казалось, не обратили никакого внимания. Алина, наверно, погрузилась в себя. Взгляд ее был отрешенным, а лицо не выражало абсолютно ничего. Ника заулыбалась еще сильнее обычного.
И мне так хотелось на нее наброситься. Вот почему я так нетерпима к ней? Эта счастливая рожа не дает мне покоя.
– Вет, а когда это ты стала такой суеверной? – спросил Рус.
– Кто сказал, что суеверной? – она подняла брови. – Просто сообщаю. И ничего плохого в пятнице тринадцатое я не вижу. Вполне милая дата. Очень даже необычная.
– Ты еще скажи, что для тебя это счастливый день, – Тоша засмеялся.
– Какой же ты проницательный! – Вета улыбнулась своей обычной ядовитой улыбочкой.
Порою кажется, что жизнь возвращается на круги своя. Виолетта и Антон по старой привычке подкалывают друг друга, Руслан лениво принимает участие в беседе. Все как прежде. Все так, как было когда-то. Хотя, не так давно. Прошло всего лишь несколько дней. Дней, полных переживаний и надежд, радости и грусти, сомнений и веры. Веры в светлое будущее. Веры в людей, которые окружали меня.
Настоящие Друзья. Это не выдумка. Но как жаль, что встретились мы при таких обстоятельствах. Если бы еще немного… Немного жизни. Немного времени. Спокойного времени.
Всегда чего-то не хватает. Чего-то такого простого и естественного, но невозможного. И, кажется, что за это что-то ты бы отдала абсолютно все, какой бы высокой не была цена.
Тем ценнее это недоступное, чем сложнее его добиться. Покорить неприступную крепость всегда приятнее, чем перелезть забор. Сорвать джек-пот круче, чем получить призом стоимость лотерейного билета.
Все познается в сравнении. Нельзя объективно о чем-то судить, если не знаешь, как бывает по-другому. Я могу сравнивать две свои жизни. И первая существенно проигрывает второй. Пятнадцать лет обычной жизни хуже, чем пара-тройка дней жизни мортеса. Две недели страданий на чердаке ничто, по сравнению с этими днями. И я готова повторять их снова и снова. На это не жаль потратить всю жизнь.
– О чем задумалась? – негромко спросил Алекс.
– О жизни, – как можно пафоснее ответила я. Вроде удалось прикрыть этим пафосом горечь в голосе.
– Э-э-э, – протянул он. – А я помню, как ты обо мне думала.
– Я тоже помню. Кажется, что так давно это было.
– Ага. Время тянется медленно-медленно. Наверно так же оно тянется у заключенных в тюрьме.
– Вот только не надо сравнивать обычный мир, в котором мы застряли, с тюрьмой, – я улыбнулась. – Лично меня все устраивает.
– Знаешь, тебе в каком-то плане повезло. Ты помнишь свои дни одиночества. Ну, до того, как встретила других мортесов. А теперь ты не одна. И тебе вполне может нравиться такая жизнь. А у меня все по-другому. Я сразу же попал в окружение людей, то есть мортесов, которые стали не чужими мне людьми. И мне приятно это общество. Мне нравится вот так вот просто сидеть возле огня и как будто ни о чем болтать с тобой.
– Мне тоже, – тихо ответила я.
Это так легко и естественно. Спокойствие и умиротворение. Алекс помогает оторваться от тяжелых мыслей.
Он медленно и осторожно потянулся ко мне. Легонько поцеловал в губы. И в этот миг мне казалось, что все действительно будет хорошо. Что этот поцелуй – лекарство ото всех бед.
– Ты невероятная, – восхищенно прошептал он. – Ты заставляешь меня забыть обо всем на свете.
И я боялась признаться ему, что испытываю тоже самое.
С ним так уютно. Тепло и хорошо. Кажется, что он готов защитить меня от всех напастей. А я целую вечность сидела бы, просто прижавшись к нему.
Я не знала, любовь ли это или что-то другое. Хотя какая разница? Зачем вообще думать о чем-то? Все просто замечательно. И пусть эти минуты никогда не кончаются.
– Анжела… – одернул меня чей-то смутно знакомый голос.
«Вероника!» – негодующе подсказала вторая половинка меня.
– Да, слушаю, – я выбралась из объятий Алекса и встала с земли.
– Ну, Анжела, – Ника смущенно улыбалась. – Давай пройдемся.
Стараясь держать себя в руках, я последовала за ней.
Странно это как-то. Никогда и подумать не могла, что буду вот так вот просто гулять по лесу с человеком, которого ненавижу. Да еще и буду стараться быть вежливой.
– Ну… – Вероника чуть ли не светилась. – Мы с тобой почти незнакомы. И мне кажется, что нам не мешало бы немного пообщаться.
– Когда кажется – креститься надо, – буркнула я.
– Что, извини? – не расслышала девушка, продолжая улыбаться.
Черт, меня бесит эта ее вечная улыбка добродушной дурочки!
– Я сомневаюсь, что у нас может получится НОРМАЛЬНАЯ беседа, – четко проговорила я.
– Да? Жаль. Почему? – ее улыбка померкла. Она со святым непониманием смотрела на меня.
Если бы я была гранатой, то уже давно взорвалась бы.
– Я тебя, Никуля, – ласково проговорила я, – мягко говоря, недолюбливаю.
Она нахмурила свои светлые брови.
– Постой, Анжела, – не отставала она. – За что? Мы же… мы же видимся только во второй раз!
– Бывает любовь с первого взгляда. А бывает и ненависть с первого упоминания.
– Объясни…
– Ты совсем дура, или притворяешься? – не выдержала я. – Я ненавижу тебя! Понимаешь? Просто ненавижу! За все! За твою идиотскую улыбку, тупые вопросы… За то, что ты вообще существуешь!
– Анжела…
– Вероника, иди ты куда подальше! Я не хочу с тобой разговаривать.
Я резко развернулась и быстро пошла обратно. У-у-у, кошмар! Я ненавидела ее всем сердцем и до этого бестолкового разговора, а теперь. Теперь мне огромных усилий стоит сдерживаться, чтобы просто не повырывать ее тонкие жидкие волосы, не выцарапать чистые светло-серые глаза. Да и вообще не убить ее! Ее, бессмертного мортеса.
Черт, а ведь я уже смертна.
И эта мысль немного охладила мой пыл. Мне нужно быть осторожной. Хоть некоторое время я должна беречь свою никчемную жизнь.
– Анжела… – донеслось сзади.
Ну как можно быть такой приставучей!
– Ты можешь меня выслушать?
– А оно тебе надо? – буркнула я.
– Да… Анжела, пожалуйста!
– Ну?
– Я не могу понять тебя. Ты ненавидишь меня из-за Руса? Тогда почему целуешься с Лешей?
– Ника, ты просто меня бесишь! – отрезала я. – Не лезь не в свое дело!
– Ладно, – она пожала плечами и, понуро опустив голову, последовала за мной по направлению к полянке.
– Оу, – тихонько протянул Рус, завидев нас вместе.
Вета вовсю кокетничала с Тошей. Как ни крути, они отличная пара. Алина о чем-то негромко переговаривалась с Машей, рядом с ними молча сидела Настенька. Егор и Диана бродили где-то между деревьями. То и дело между стволами мелькали их фигуры. Алекс сидел возле практически потухшего костра, лениво перебирая угли длинной палкой.
Я присела рядом с ним.
– Все в порядке? – поинтересовался он.
– Нет, – честно ответила я.
– Что случилось? – присоединился к разговору Рус, игнорируя снова улыбающуюся Веронику.
– Ничего особенного. Просто у меня ужасное настроение, благодаря кому-то очень назойливому и вредному, – я с недовольством посмотрела на Нику.
– Если бы взглядом можно было убить, от нашей мисс улыбки осталась бы лишь горстка пепла! – провозгласил Антон. – Молодец, Энжи, так держать! Еще немного, и надобность в крематориях отпадет вовсе.
Виолетта засмеялась над удачной, по всей видимости, шуткой Тоши. А вот мне было совсем не смешно.
Вероника мне надоело. Но ее слова задели меня. Я ненавижу ее из-за Руса, а целуюсь с Алексом… И Тошей. Черт возьми! Чувствую себя какой-то шлюхой.
«Надо было определяться» – проговорил внутренний голос.
Ну-ну. Нет, просто надо контролировать себя. Дни сочтены. Лучше я буду просто балансировать на лезвии ножа, не даря никому никаких надежд. Пусть все будет как прежде. Такое положение вещей меня в принципе устраивает.
«Вот если бы еще Веронику в бетон закатать» – мечтательно протянул голос.
Ну да. Жестоко, но заманчиво.
– Она меня ненавидит, – чуть не плача прошептала Ника на ухо Русу. – Она не может меня выслушать, она сразу грубит.
– А зачем ты вообще полезла? – тихо спросил Руслан.
– Не знаю… Просто… Мы с ней даже толком не пообщались. Мне это не нравится.
– Ника, не делай глупостей.
– Рус, это не глупость, – она прижалась лицом к его плечу.
«Вот гадина!» – прошипела внутренняя частичка меня.
– Глупость, Ника, – к моему огромному удовольствию он отстранил ее. – Ты действительно излишне надоедлива.
– Рус…
– Никуль, при жизни ты была лучше, – отрезал он, и я чуть не замурчала.
– Ты больше меня не любишь?
– Нет. И глаза мне открыла никто иная, как Настенька. Ребенок мудрее, чем мы все. Ник, нам не по пути, – он пожал плечами.
Я внимательно наблюдала за ними, а Алекс, казалось, ни на что не обращал внимания. Он осторожно водил пальцами по моей шее, время от времени склонялся, чтобы поцеловать.
Светлое голубое небо затянуло плотными темными тучами. Лишь маленький кусочек солнца отчаянно боролся с ними. И этот лучик озарил всю полянку.
– Мне незачем жить, – громко, и как-то пусто сказала Ника. – Рус, ни в чем себя не вини. Прощай!
А затем, как и рассказывал Тоша, этот луч сосредоточился на Веронике. Плотное ослепительно-белое сияние целиком окутало ее. Постепенно погасло, оставив лишь воспоминания.
– Надо открывать горшочек! – обеспокоено сказал Руслан.
Никто словно и не услышал его.
«Ура-ура-ура!» – вопил внутренний голос.
Нет, как-то дико радоваться ее смерти.
«Отбрось рамки приличия! Одним врагом стало меньше! Хех!»
Нет, нет, нет. Надо хотя бы на лице изобразить раскаяние.
Я уставилась вниз. Песчаная почва, усыпанная сухими хвоинками.
Неожиданно, словно кто-то мгновенно открыл небесный кран начался дождь. Крупные и редкие капли падали на землю все чаще, и понемногу милый дождик превратился в настоящий ливень.
– Анжела, – ко мне подлетела Маша, поспешно снимая с себя короткую кожаную куртку, – вот, возьми. Мортесы не мокнут. А ты должна себя беречь.
Всучив мне одежку, она отбежала прочь и села под елку, хоть как-то спасающую от бесконечных потоков воды. И мне ничего не оставалось, как надеть Машину кожанку.
– Пойдем в машину, – сказал Рус и потянул меня за руку.
Как по команде, следом за мной поднялись Алекс и Тоша. Последнего Виолетта проводила осуждающим взглядом.
– Зачем? – пыталась упираться я.
– Чтобы ты не простыла, – резко произнес Антон.
– А вы без меня откроете горшочек? – продолжила я.
– Мы дождемся, пока кончится дождь, – заверил меня Рус, открывая пассажирскую дверцу.
Тоша и Алекс, недоброжелательно глядя друг на друга, устроились сзади.
– Хорошо, что хоть без грозы, – нарушил висевшую в автомобиле тягостную тишину Алексей.
– Ну да, – в кои то веки согласился с ним Антон. – Дождь ненадолго.
– Ну, вот видите, – протянула я. – Зачем вы меня здесь упрятали? Не сахарная, не растаю.
Дождик радовал меня. Такой сильный и бесшабашный. Веселый. Сразу показывает всю свою мощь. И не важно, что хватит ее минут на двадцать. Зато какие это двадцать минут! Без ограничений, без пресловутых норм. Такой отчаянный.
Смерть Ники, как ни странно, приподняла мне настроение. Я понимала, что это неправильно и бесчеловечно, но сделать с собой ничего не могла. И ведь она была рада умереть! Будто бы она сама приманила смерть к себе.
Еще одним мортесом стало меньше. Может, оно и к лучшему.
– Что вы думаете о ее смерти? – негромко поинтересовался Антон.
– Смерть по собственной воле – это неплохо, – пожал плечами Алекс. – Может, это и к лучшему.
– Мне ее совсем не жаль, – проговорила я.
– Мне тоже, – тихо добавил Рус. – Она перестала быть собой. Эта уже не та Вероника. Смерть не пошла ей на пользу. Но может теперь, действительно покинув этот мир, она найдет свое место.
Такая простая речь, а сколько смысла. Неужели в потустороннем мире лучше, чем здесь? И разве может он стать настоящим домом?
Как мы и предполагали, дождь закончился быстро. Мы выбрались из машины и, пробираясь через мокрые кустарники, медленно пошли к поляне.
Красное солнышко, постепенно клонящееся к западу выглянуло из-за туч. Во влажном прохладном воздухе звенели комары. Мелкие, недавно только выведшиеся насекомые уже порядком надоели мне.
В данный момент с горшочком возилась Маша. Она осмотрела его со всех сторон, но сорвать сургуч не решилась.
– Энжи, прошу! – Антон протянул мне горшочек, только что перекочевавший в его руки.
– Я? – меня охватил ступор, когда руки коснулись чуть шершавой глины.
– Давай. Ты справишься, – на ушко шепнул Алекс.
Я, стараясь как можно дольше тянуть время, присела на корточки, положила горшочек на колени, неторопливо потерла руки, внимательно осмотрела посудину и только потом, собравшись с духом, легонько дернула сургуч.
И он не менее легко поддался.
Готовая к чему угодно, я поставила горшочек в центре поляны и одним точным движением сняла крышку.
Ничего не последовало. Ни вспышки, ни взрыва.
Мортесы потихоньку подходили ближе. Мы уселись вокруг горшочка, на расстоянии чуть больше метра. Я испытывала страх и одновременно сильнейшее любопытство.
Из горшочка потянулся тонкий, почти прозрачный дымок, словно внутри теплились угольки. Дымок не развеивался, а наоборот, сжимался, принимая очертания женщины. Призрак в длинном платье висел над землей, медленно опускаясь вниз. Сквозь силуэт паненки проникали красные лучи солнца, придавая фигуре еще более таинственный вид.
– Мортесы, – нежно пропела она приятным сопрано. – Сбылась моя давнишняя мечта – я вижу вас. Вы молодцы, вы справились. До вас это никому не удавалось.
Мы все заворожено молчали.
– И теперь предстоит нелегкое решение, – продолжила Янина. – Я исполню любое желание, но только одно. И вы все вместе должны это желание придумать. Одно на всех. Я даю вам время до рассвета.
Она уменьшилась до размеров теннисного мячика и скользнула в горшочек. Виолетта, опередив всех, накрыла его крышкой.
– Впереди у нас одна ночь, – произнесла Вета. – Мы должны решить. Ведь если желание будет правильным, мы спасемся.
– Я хочу, чтобы Анжела стала человеком, – твердо сказал Алекс
Виолетта недоверчиво посмотрела на него.
– А я сама хочу стать человеком, – заявила она.
Я зевнула. Черт, хочу спать.
Вот только сейчас есть дела поважнее.
– Ты сейчас заснешь, – заметил Рус, закончив возится с костром.
– Да, – я кивнул, зевнув, для убедительности еще раз.
– Пойдем, – он отвел меня к краю поляны, покрытым чудесной мягкой травой. – Придется спать здесь.
Я присела на чуть влажный зеленый ковер. Приятно.
Веки, вмиг ставшие свинцовыми, упорно пытались опуститься. Но я упорно боролась.
Лежать на траве было удобно. Я скорее слышала, чем видела, что рядом со мной устроился Руслан. Потом тихо-тихо подошел Алекс. И, наконец, совсем неслышно приблизился Тоша.
Я чувствовала себя защищенной в их окружении. И уже сквозь сон, оставив жалкие попытки расслышать, что же творится возле костра, пробурчала:
– Я хочу вечной жизни мортесам. Вместе навсегда.
Темная волна сна с головой накрыла меня. Забытое ощущение полного покоя. А это не так страшно, как я думала. Я сплю…
Последние часы
В полном молчании все оставшиеся мортесы двигались к поляне. Я шла впереди, рядом со мной держались Рус, Алекс и Тоша, осторожно держащий перед собой маленький горшочек. Вслед за нами плелись уже присоединившиеся к нам Диана и Егор, после – Маша и Настюша. Замыкали мрачную процессию Виолетта, успевшая уже взять себя в руки, непривычно печальная Ника и Алина, лицо которой выглядело еще жестче, чем прежде.
Одиннадцать человек, которые готовы потерять все. Которые заранее узнали о своей будущей смерти и уже понемногу готовятся к ней. Возможно они, как и я вступили во внутренний диалог с самим собой.
«Ну не знаю, не знаю. Разве можно быть более ненормальной, чем ты?» – с иронией поинтересовался голос.
Все возможно. Каждый, кто хоть немного отличается от созданной обществом иллюзии «нормального человека» уже ненормален. Хотя норма – это понятие довольно призрачное. Каждый сам их для себя определяет. Если, конечно, не попадает под чье-нибудь губительное влияние.
«Такое ощущение, что тебя кто-то тоже губит. Какой же идиоткой надо быть, чтобы решится на самоубийство!»
Разве Маша идиотка?
«Речь совсем не о ней! Неизвестно, что толкнуло ее на такой шаг. А вот ты просто боишься выделиться из толпы, оставшись жить».
Это не толпа. Это мои друзья. Я не вынесу их смерти.
«Ну-ну. Это не так сложно, как ты думаешь».
Я не знаю. Я боюсь представить себе, что испытаю. Мне страшно.
Почему люди всегда теряют именно то, что больше всего боятся потерять? Почему даже маленькая, едва промелькнувшая мысль о потере прочно поселяется в сознании и растет, растет, растет. И с каждым днем становится все навязчивее. И так до самой этой потери. Потом только думаешь «А ведь я давно этого боялась!»
– Энжи, все хорошо? – участливо поинтересовался Тоша.
– Да, – я кивнула.
– Ты неважно выглядишь, – добавил Алекс.
– А как я, по-твоему, должна выглядеть? – недовольно пробурчала я. – Вот-вот нас всех не станет.
– Анжела, ты ошибаешься, – впервые за последнее время Руслан улыбнулся. – Ты что, думала, что мы прямо сейчас будем открывать горшочек?
– Э-э-э… ну…
– Да, ты так думала, – продолжил Рус. – Но нас никто не торопит. Я очень сильно удивлюсь, если еще кто-то из мортесов сегодня исчезнет.
– Анжела, жизнь продолжается, – Алекс дружелюбно посмотрел на меня. – Последние минуты всегда самые сладки. Так бывает, когда ты собираешься уезжать из летнего лагеря, но не хочет расставаться с друзьями. Это как последний день каникул перед началом учебного года. Неизбежно. Но так хочется выжать побольше из этого жалкого отрезка времени.
«Он прав» – с совсем неуместным самодовольством сказал голос.
Последовав нашему примеру, другие мортесы начали перекидываться краткими репликами. Понемногу разговор становился все смелее и оживленнее.
«Все хорошо. Пока что. Так почему бы не прожить последние часы так, чтобы не было стыдно за бесцельно потраченное драгоценное время?»
В искусственно приподнятом настроении мы добрались до нашей поляны. Так тихо и пусто. Посередине кострище. Солнечные лучи пробиваются сквозь верхушки понурых елей. Возможно, я вижу солнце в последний раз. Хотя чем черт не шутит?
Руслан развел довольно бесполезный сейчас костер. Погода теплая, но не жаркая. Огонь нужен, наверно, лишь для поддержания атмосферы.
Мортесы привычным кружком уселись вокруг огня. И если всем жаркое пламя было, мягко говоря, безразлично, то мне стало немного жарковато. Но я не решалась снимать рубашку Руса. Неизвестно, что будет дальше. Так пусть хоть она останется со мной.
– Спешу вас обрадовать, – язвительно произнесла Вета. – Сегодня пятница тринадцатое.
– Прекрасно, – воскликнул Антон. – Чудесное сочетание для последнего дня жизни. Зато как знаменательно!
Алекс поморщился. Рус нахмурился. Маша и Настя, казалось, не обратили никакого внимания. Алина, наверно, погрузилась в себя. Взгляд ее был отрешенным, а лицо не выражало абсолютно ничего. Ника заулыбалась еще сильнее обычного.
И мне так хотелось на нее наброситься. Вот почему я так нетерпима к ней? Эта счастливая рожа не дает мне покоя.
– Вет, а когда это ты стала такой суеверной? – спросил Рус.
– Кто сказал, что суеверной? – она подняла брови. – Просто сообщаю. И ничего плохого в пятнице тринадцатое я не вижу. Вполне милая дата. Очень даже необычная.
– Ты еще скажи, что для тебя это счастливый день, – Тоша засмеялся.
– Какой же ты проницательный! – Вета улыбнулась своей обычной ядовитой улыбочкой.
Порою кажется, что жизнь возвращается на круги своя. Виолетта и Антон по старой привычке подкалывают друг друга, Руслан лениво принимает участие в беседе. Все как прежде. Все так, как было когда-то. Хотя, не так давно. Прошло всего лишь несколько дней. Дней, полных переживаний и надежд, радости и грусти, сомнений и веры. Веры в светлое будущее. Веры в людей, которые окружали меня.
Настоящие Друзья. Это не выдумка. Но как жаль, что встретились мы при таких обстоятельствах. Если бы еще немного… Немного жизни. Немного времени. Спокойного времени.
Всегда чего-то не хватает. Чего-то такого простого и естественного, но невозможного. И, кажется, что за это что-то ты бы отдала абсолютно все, какой бы высокой не была цена.
Тем ценнее это недоступное, чем сложнее его добиться. Покорить неприступную крепость всегда приятнее, чем перелезть забор. Сорвать джек-пот круче, чем получить призом стоимость лотерейного билета.
Все познается в сравнении. Нельзя объективно о чем-то судить, если не знаешь, как бывает по-другому. Я могу сравнивать две свои жизни. И первая существенно проигрывает второй. Пятнадцать лет обычной жизни хуже, чем пара-тройка дней жизни мортеса. Две недели страданий на чердаке ничто, по сравнению с этими днями. И я готова повторять их снова и снова. На это не жаль потратить всю жизнь.
– О чем задумалась? – негромко спросил Алекс.
– О жизни, – как можно пафоснее ответила я. Вроде удалось прикрыть этим пафосом горечь в голосе.
– Э-э-э, – протянул он. – А я помню, как ты обо мне думала.
– Я тоже помню. Кажется, что так давно это было.
– Ага. Время тянется медленно-медленно. Наверно так же оно тянется у заключенных в тюрьме.
– Вот только не надо сравнивать обычный мир, в котором мы застряли, с тюрьмой, – я улыбнулась. – Лично меня все устраивает.
– Знаешь, тебе в каком-то плане повезло. Ты помнишь свои дни одиночества. Ну, до того, как встретила других мортесов. А теперь ты не одна. И тебе вполне может нравиться такая жизнь. А у меня все по-другому. Я сразу же попал в окружение людей, то есть мортесов, которые стали не чужими мне людьми. И мне приятно это общество. Мне нравится вот так вот просто сидеть возле огня и как будто ни о чем болтать с тобой.
– Мне тоже, – тихо ответила я.
Это так легко и естественно. Спокойствие и умиротворение. Алекс помогает оторваться от тяжелых мыслей.
Он медленно и осторожно потянулся ко мне. Легонько поцеловал в губы. И в этот миг мне казалось, что все действительно будет хорошо. Что этот поцелуй – лекарство ото всех бед.
– Ты невероятная, – восхищенно прошептал он. – Ты заставляешь меня забыть обо всем на свете.
И я боялась признаться ему, что испытываю тоже самое.
С ним так уютно. Тепло и хорошо. Кажется, что он готов защитить меня от всех напастей. А я целую вечность сидела бы, просто прижавшись к нему.
Я не знала, любовь ли это или что-то другое. Хотя какая разница? Зачем вообще думать о чем-то? Все просто замечательно. И пусть эти минуты никогда не кончаются.
– Анжела… – одернул меня чей-то смутно знакомый голос.
«Вероника!» – негодующе подсказала вторая половинка меня.
– Да, слушаю, – я выбралась из объятий Алекса и встала с земли.
– Ну, Анжела, – Ника смущенно улыбалась. – Давай пройдемся.
Стараясь держать себя в руках, я последовала за ней.
Странно это как-то. Никогда и подумать не могла, что буду вот так вот просто гулять по лесу с человеком, которого ненавижу. Да еще и буду стараться быть вежливой.
– Ну… – Вероника чуть ли не светилась. – Мы с тобой почти незнакомы. И мне кажется, что нам не мешало бы немного пообщаться.
– Когда кажется – креститься надо, – буркнула я.
– Что, извини? – не расслышала девушка, продолжая улыбаться.
Черт, меня бесит эта ее вечная улыбка добродушной дурочки!
– Я сомневаюсь, что у нас может получится НОРМАЛЬНАЯ беседа, – четко проговорила я.
– Да? Жаль. Почему? – ее улыбка померкла. Она со святым непониманием смотрела на меня.
Если бы я была гранатой, то уже давно взорвалась бы.
– Я тебя, Никуля, – ласково проговорила я, – мягко говоря, недолюбливаю.
Она нахмурила свои светлые брови.
– Постой, Анжела, – не отставала она. – За что? Мы же… мы же видимся только во второй раз!
– Бывает любовь с первого взгляда. А бывает и ненависть с первого упоминания.
– Объясни…
– Ты совсем дура, или притворяешься? – не выдержала я. – Я ненавижу тебя! Понимаешь? Просто ненавижу! За все! За твою идиотскую улыбку, тупые вопросы… За то, что ты вообще существуешь!
– Анжела…
– Вероника, иди ты куда подальше! Я не хочу с тобой разговаривать.
Я резко развернулась и быстро пошла обратно. У-у-у, кошмар! Я ненавидела ее всем сердцем и до этого бестолкового разговора, а теперь. Теперь мне огромных усилий стоит сдерживаться, чтобы просто не повырывать ее тонкие жидкие волосы, не выцарапать чистые светло-серые глаза. Да и вообще не убить ее! Ее, бессмертного мортеса.
Черт, а ведь я уже смертна.
И эта мысль немного охладила мой пыл. Мне нужно быть осторожной. Хоть некоторое время я должна беречь свою никчемную жизнь.
– Анжела… – донеслось сзади.
Ну как можно быть такой приставучей!
– Ты можешь меня выслушать?
– А оно тебе надо? – буркнула я.
– Да… Анжела, пожалуйста!
– Ну?
– Я не могу понять тебя. Ты ненавидишь меня из-за Руса? Тогда почему целуешься с Лешей?
– Ника, ты просто меня бесишь! – отрезала я. – Не лезь не в свое дело!
– Ладно, – она пожала плечами и, понуро опустив голову, последовала за мной по направлению к полянке.
– Оу, – тихонько протянул Рус, завидев нас вместе.
Вета вовсю кокетничала с Тошей. Как ни крути, они отличная пара. Алина о чем-то негромко переговаривалась с Машей, рядом с ними молча сидела Настенька. Егор и Диана бродили где-то между деревьями. То и дело между стволами мелькали их фигуры. Алекс сидел возле практически потухшего костра, лениво перебирая угли длинной палкой.
Я присела рядом с ним.
– Все в порядке? – поинтересовался он.
– Нет, – честно ответила я.
– Что случилось? – присоединился к разговору Рус, игнорируя снова улыбающуюся Веронику.
– Ничего особенного. Просто у меня ужасное настроение, благодаря кому-то очень назойливому и вредному, – я с недовольством посмотрела на Нику.
– Если бы взглядом можно было убить, от нашей мисс улыбки осталась бы лишь горстка пепла! – провозгласил Антон. – Молодец, Энжи, так держать! Еще немного, и надобность в крематориях отпадет вовсе.
Виолетта засмеялась над удачной, по всей видимости, шуткой Тоши. А вот мне было совсем не смешно.
Вероника мне надоело. Но ее слова задели меня. Я ненавижу ее из-за Руса, а целуюсь с Алексом… И Тошей. Черт возьми! Чувствую себя какой-то шлюхой.
«Надо было определяться» – проговорил внутренний голос.
Ну-ну. Нет, просто надо контролировать себя. Дни сочтены. Лучше я буду просто балансировать на лезвии ножа, не даря никому никаких надежд. Пусть все будет как прежде. Такое положение вещей меня в принципе устраивает.
«Вот если бы еще Веронику в бетон закатать» – мечтательно протянул голос.
Ну да. Жестоко, но заманчиво.
– Она меня ненавидит, – чуть не плача прошептала Ника на ухо Русу. – Она не может меня выслушать, она сразу грубит.
– А зачем ты вообще полезла? – тихо спросил Руслан.
– Не знаю… Просто… Мы с ней даже толком не пообщались. Мне это не нравится.
– Ника, не делай глупостей.
– Рус, это не глупость, – она прижалась лицом к его плечу.
«Вот гадина!» – прошипела внутренняя частичка меня.
– Глупость, Ника, – к моему огромному удовольствию он отстранил ее. – Ты действительно излишне надоедлива.
– Рус…
– Никуль, при жизни ты была лучше, – отрезал он, и я чуть не замурчала.
– Ты больше меня не любишь?
– Нет. И глаза мне открыла никто иная, как Настенька. Ребенок мудрее, чем мы все. Ник, нам не по пути, – он пожал плечами.
Я внимательно наблюдала за ними, а Алекс, казалось, ни на что не обращал внимания. Он осторожно водил пальцами по моей шее, время от времени склонялся, чтобы поцеловать.
Светлое голубое небо затянуло плотными темными тучами. Лишь маленький кусочек солнца отчаянно боролся с ними. И этот лучик озарил всю полянку.
– Мне незачем жить, – громко, и как-то пусто сказала Ника. – Рус, ни в чем себя не вини. Прощай!
А затем, как и рассказывал Тоша, этот луч сосредоточился на Веронике. Плотное ослепительно-белое сияние целиком окутало ее. Постепенно погасло, оставив лишь воспоминания.
– Надо открывать горшочек! – обеспокоено сказал Руслан.
Никто словно и не услышал его.
«Ура-ура-ура!» – вопил внутренний голос.
Нет, как-то дико радоваться ее смерти.
«Отбрось рамки приличия! Одним врагом стало меньше! Хех!»
Нет, нет, нет. Надо хотя бы на лице изобразить раскаяние.
Я уставилась вниз. Песчаная почва, усыпанная сухими хвоинками.
Неожиданно, словно кто-то мгновенно открыл небесный кран начался дождь. Крупные и редкие капли падали на землю все чаще, и понемногу милый дождик превратился в настоящий ливень.
– Анжела, – ко мне подлетела Маша, поспешно снимая с себя короткую кожаную куртку, – вот, возьми. Мортесы не мокнут. А ты должна себя беречь.
Всучив мне одежку, она отбежала прочь и села под елку, хоть как-то спасающую от бесконечных потоков воды. И мне ничего не оставалось, как надеть Машину кожанку.
– Пойдем в машину, – сказал Рус и потянул меня за руку.
Как по команде, следом за мной поднялись Алекс и Тоша. Последнего Виолетта проводила осуждающим взглядом.
– Зачем? – пыталась упираться я.
– Чтобы ты не простыла, – резко произнес Антон.
– А вы без меня откроете горшочек? – продолжила я.
– Мы дождемся, пока кончится дождь, – заверил меня Рус, открывая пассажирскую дверцу.
Тоша и Алекс, недоброжелательно глядя друг на друга, устроились сзади.
– Хорошо, что хоть без грозы, – нарушил висевшую в автомобиле тягостную тишину Алексей.
– Ну да, – в кои то веки согласился с ним Антон. – Дождь ненадолго.
– Ну, вот видите, – протянула я. – Зачем вы меня здесь упрятали? Не сахарная, не растаю.
Дождик радовал меня. Такой сильный и бесшабашный. Веселый. Сразу показывает всю свою мощь. И не важно, что хватит ее минут на двадцать. Зато какие это двадцать минут! Без ограничений, без пресловутых норм. Такой отчаянный.
Смерть Ники, как ни странно, приподняла мне настроение. Я понимала, что это неправильно и бесчеловечно, но сделать с собой ничего не могла. И ведь она была рада умереть! Будто бы она сама приманила смерть к себе.
Еще одним мортесом стало меньше. Может, оно и к лучшему.
– Что вы думаете о ее смерти? – негромко поинтересовался Антон.
– Смерть по собственной воле – это неплохо, – пожал плечами Алекс. – Может, это и к лучшему.
– Мне ее совсем не жаль, – проговорила я.
– Мне тоже, – тихо добавил Рус. – Она перестала быть собой. Эта уже не та Вероника. Смерть не пошла ей на пользу. Но может теперь, действительно покинув этот мир, она найдет свое место.
Такая простая речь, а сколько смысла. Неужели в потустороннем мире лучше, чем здесь? И разве может он стать настоящим домом?
Как мы и предполагали, дождь закончился быстро. Мы выбрались из машины и, пробираясь через мокрые кустарники, медленно пошли к поляне.
Красное солнышко, постепенно клонящееся к западу выглянуло из-за туч. Во влажном прохладном воздухе звенели комары. Мелкие, недавно только выведшиеся насекомые уже порядком надоели мне.
В данный момент с горшочком возилась Маша. Она осмотрела его со всех сторон, но сорвать сургуч не решилась.
– Энжи, прошу! – Антон протянул мне горшочек, только что перекочевавший в его руки.
– Я? – меня охватил ступор, когда руки коснулись чуть шершавой глины.
– Давай. Ты справишься, – на ушко шепнул Алекс.
Я, стараясь как можно дольше тянуть время, присела на корточки, положила горшочек на колени, неторопливо потерла руки, внимательно осмотрела посудину и только потом, собравшись с духом, легонько дернула сургуч.
И он не менее легко поддался.
Готовая к чему угодно, я поставила горшочек в центре поляны и одним точным движением сняла крышку.
Ничего не последовало. Ни вспышки, ни взрыва.
Мортесы потихоньку подходили ближе. Мы уселись вокруг горшочка, на расстоянии чуть больше метра. Я испытывала страх и одновременно сильнейшее любопытство.
Из горшочка потянулся тонкий, почти прозрачный дымок, словно внутри теплились угольки. Дымок не развеивался, а наоборот, сжимался, принимая очертания женщины. Призрак в длинном платье висел над землей, медленно опускаясь вниз. Сквозь силуэт паненки проникали красные лучи солнца, придавая фигуре еще более таинственный вид.
– Мортесы, – нежно пропела она приятным сопрано. – Сбылась моя давнишняя мечта – я вижу вас. Вы молодцы, вы справились. До вас это никому не удавалось.
Мы все заворожено молчали.
– И теперь предстоит нелегкое решение, – продолжила Янина. – Я исполню любое желание, но только одно. И вы все вместе должны это желание придумать. Одно на всех. Я даю вам время до рассвета.
Она уменьшилась до размеров теннисного мячика и скользнула в горшочек. Виолетта, опередив всех, накрыла его крышкой.
– Впереди у нас одна ночь, – произнесла Вета. – Мы должны решить. Ведь если желание будет правильным, мы спасемся.
– Я хочу, чтобы Анжела стала человеком, – твердо сказал Алекс
Виолетта недоверчиво посмотрела на него.
– А я сама хочу стать человеком, – заявила она.
Я зевнула. Черт, хочу спать.
Вот только сейчас есть дела поважнее.
– Ты сейчас заснешь, – заметил Рус, закончив возится с костром.
– Да, – я кивнул, зевнув, для убедительности еще раз.
– Пойдем, – он отвел меня к краю поляны, покрытым чудесной мягкой травой. – Придется спать здесь.
Я присела на чуть влажный зеленый ковер. Приятно.
Веки, вмиг ставшие свинцовыми, упорно пытались опуститься. Но я упорно боролась.
Лежать на траве было удобно. Я скорее слышала, чем видела, что рядом со мной устроился Руслан. Потом тихо-тихо подошел Алекс. И, наконец, совсем неслышно приблизился Тоша.
Я чувствовала себя защищенной в их окружении. И уже сквозь сон, оставив жалкие попытки расслышать, что же творится возле костра, пробурчала:
– Я хочу вечной жизни мортесам. Вместе навсегда.
Темная волна сна с головой накрыла меня. Забытое ощущение полного покоя. А это не так страшно, как я думала. Я сплю…
-
Александра
- Сообщения: 268
- Зарегистрирован: Вт апр 27, 2010 7:27 am
- Откуда: Россия, Владивосток
Re: Не жизнь
Лена, ты бяка!!! Заставляешь меня плакать!!! Ничего не могу с собой поделать, как прочитаю - глаза на мокром месте! Но это означает то, что ты действительно мега-писатель!!! Вот. Я все сказала 
Re: Не жизнь
Глава 16
Убей меня, пожалуйста
…Я шла по проселочной дороге. Справа и слева покосившиеся заборчики, якобы защищающие старенькие домики. Практически во всех дворах висит постиранное белье. Вот только людей нигде нет. Очень странно для утра в деревне.
Приятно идти по горячему песку босыми ногами. Насыщенная зеленая трава на обочинах радует глаз. Но куда же все подевались?
Песчаная дорога плавно переходит в асфальт. Слишком горячий. Я хочу обуться, но понимаю, что потеряла где-то обувь.
Вернуться и найти. Вполне нормальная мысль. Но стоило мне обернуться, сразу несколько хат вспыхивают, как спички.
Из хибарок выскакивают дородные женщины. Все как одна – босые, в белых длинных платьях и с цветастыми платками на голове. С румяными щеками и… одинаковыми лицами.
Я бегу прочь по раскаленному асфальту. И догоняет меня огненное безумство. Как только я поравняюсь с очередным домом, его охватывает огонь.
Я стараюсь не смотреть по сторонам. Мне нужно найти выход из этой странной деревни.
Но обувь, обувь…
Она где-то там, горит в огне. А может и просто стоит у дороги.
Нет, нет. Надо бежать прочь.
Вокруг мелькают лишь оранжево-красные всполохи огня и едкий темный дым. Молчаливые румяные женщины снимают постиранное белье. И все крутится, как на сатанинской карусели.
Дорога примыкает к шумной трассе. Я пытаюсь словить попутку. И каждый кричит мне из окна, что босых не подвозят.
И я жалею, что не вернулась в горящую деревню за своей обувью. Я иду вдоль дороги, и асфальт больно обжигает ноги. Я иду быстро. Я устала. Но остановится невозможно, такой горячий асфальт.
Ноги уже стерты. Я оборачиваюсь – а за мной кровавые следы. Мои следы. И свора собак, растущая с каждой минутой, слизывает кровь с асфальта.
Я уже почти бегу. Собаки за мной. Но я понимаю, что еще немного, и я свалюсь от усталости…
Проснулась я, когда солнце стояло высоко над землей. Странно холодно для августа. Руки окоченели, а джинсы были насквозь мокрыми. Роса.
Я потянулась. Руки уперлись во что-то мягкое и чуть теплое. Не открывая глаз, я перевернулась на живот.
– Эй, – я легонько толкнуло это что-то, но, не дождавшись ответной реакции, нехотя подняла веки.
Алекс. Лежит на спине. Хм, он что, тоже спит?
Я села. Прямо передо мной Алекс, слева Рус, справа Тоша. Нет, все они спать не могут!
Сонный мозг лениво пытался соображать. Но выходило у него, видимо, плохо.
На поляне, вокруг потухшего костра всюду лежали мортесы. Диана и Егор, Алина и Маша, Настенька.
«Дура! Они не спят! Они МЕРТВЫ!»
Простая и одновременно страшная мысль.
Мертвы…
Я кинулась к лежащему рядом Руслану. Расслабленно лежит на спине, руки под головой. Веки закрыты. Ну, он точно спит!
Дыхания нет, сердце не бьется. Но ведь это же нормально для мортеса…
Я осторожно коснулась его щеки. Чуть-чуть теплая.
– Рус, – тихо позвала я. – Руслан!
Никакой реакции.
Я мягко толкнула его в бок. Нет, ничего.
– Рус! Ты слышишь меня?
«Мертв» – пискнул голос.
Черт!
В голове сразу стало как-то пусто. Бесконечная темнота и безнадежность. Слезы сами наворачиваются на глаза.
Нет, так не может быть. Мортесы бессмертны! Они должны жить…
Я подползла к Алексу. Довольно длинные светлые волосы торчали в разные стороны. Алекс, милый Алекс…
Сердце отозвалось тянущей болью. Резкой, заполняющей все мое существо. И не было больше ничего – лишь боль, боль, боль. Никаких эмоций. Да и разве что-то могло остаться на пепелище несбывшихся желаний?
Тоша… Черт, даже сейчас улыбается! Улыбка навечно застыла на его губах. Я дотронулась до его холодной руки. Такая тяжелая и… неправильная. Недвижная. Неживая…
Я потеряла их всех.
Слезы лились ручьями. Их капельки изредка падали мне на колени. Я жива. А они нет.
Казалось, что я сейчас просто разорвусь изнутри. Хрупкое уязвимое тело не выдержит этой пронизывающей боли, заглушающей даже пустоту. Только боль. Словно из мира исчезли разом все краски, исчезла вся радость.
Радость… Я лишь смутно помнила, что это такое.
Только боль, боль, боль.
«Пора…» – шепнул голос.
Теперь внутренняя частичка меня понимала, что самоубийство – это, пожалуй, лучший выход. Если раньше эта мысль вызывала ужас, теперь это стало самым жгучим желанием.
Смерть избавит от боли. И боль уже никогда не сможет вернуться.
– Анжела? – донесся из-за спины удивленный голос Веты. – А, ну ты же уже человек.
Я обернулась. Сквозь застилающие глаза слезы взглянула на нее.
– Ты жива? – сами собой прошептали мои губы.
Он медленно подошла ко мне. С пониманием посмотрела и присела рядом на корточки.
– Многое произошло, пока ты спала, – негромко начала она. Ее лицо приобрело дежурно-грустное выражение. – Споры об этом общем решении длились не один час. И твое предложение о вечной жизни мортесов многих заинтересовало.
Я вытерла слезы. Плакать не надо. Рана на сердце от этого не затянется.
– Было много вариантов, – продолжила она. – Руслан, Леша и, – она сделала паузу, – Антон хотели лишь спасти тебя. Алина хотела воскресить свою безвременно погибшую сестру. Маша хотела вернуть всех к жизни. Егор и Диана воздержались. А Настя сказала только «Вместе навсегда». Как и ты.
– А ты чего пожелала? – пробормотала я.
– Вернуться к жизни. Но все вместе решили озвучить паненке Настино желание.
– И ты согласилась?
– Да. Но пару часов назад я взяла горшочек и отошла от поляны на приличное расстояние. Все были слишком увлечены своими делами. Настя хотела было увязаться за мной, но я ее заверила, что лучше говорить с паненкой один на один. Она поверила, – Вета улыбнулась.
И я боялась узнать, что же было потом. Но сомнений не оставалось, что в их смерти виновата Виолетта.
– Я открыла горшочек, и Янина выбралась из него. Я ей говорю «Я хочу вернуться к жизни». А она спрашивает, совместное ли это наше решение. Я объясняю, что это лишь мое, и если она не выполнит это желание, я к черту заброшу горшочек, и вы его не найдете. А если выполнит – я ее отпущу. Ей-то, конечно, свобода важнее. Недолго думая она вернула к жизни меня, закончила твое превращение и растворилась в воздухе. А когда я вернулась на поляну, все были мертвы, а ты все так же спала в окружении бездыханных тел.
Я молчала. Она во всем виновата. Она не выполнила уговор.
Черт возьми, Виолетта подставила нас всех! Виолетта, которая казалась мне идеалом. Мне нравились ее манеры, ее речь, ее характер! А она оказалась…
– Ты действительно сука! – прошипела я.
– Я знаю, – пожала плечами она.
Вот и все. Слова, которые должны были быть оскорблением, не возымели никакого эффекта. Все просто, как дважды два. Она позаботилась лишь о себе.
Почему я захотела спать? Если бы не это превращение в человека, я смогла бы все предотвратить! Я не сводила бы глаз с горшочка. Я ни за что бы не допустила их смерти.
Слезы снова сочились. Безысходность. Я больше ничего не могу сделать. Все уже закончено. Для всех нас. Только Вета снова заживет обычной жизнью. И никогда и не вспомнит о тех неделях, когда она была полумертвой.
Как ни крути, но человек старается забыть все плохое. Затолкать подальше в глубины сознания, сделать вид, что ничего и не было. А оно все равно всплывает. И ведь нет конца и края человеческому упрямству.
Мысли не возникают просто так. Они рождаются благодаря логическим цепочкам и сложным ассоциативным рядам. Они бегут беспокойными потоками, путаясь между собой и создавая новые мысли. И этот процесс идет бесконечно, даже во сне…
А странный мне сегодня приснился сон. Глупый, но одновременно и пугающий. Эти горящие дома явно не могут предвещать ничего хорошего…
Хотя что может быть хуже того, что уже случилось?!
«Смерть…»
Я хочу умереть. Но я и боюсь этого. Здравый смысл велит не делать глупостей. Но я решила. Как бы страшно это ни было, я умру. Вот только когда?
– Анжела, – осторожно позвала Виолетта.
– Я ненавижу тебя, – севшим голосом проговорила я. – Ты отняла у меня всех, кого я любила.
И если ненависть к Нике была активной, то эта была подобна медленному яду. Она понемногу уничтожала меня изнутри. И рана в сердце лишь притупляла ее. Боль сильнее, чем ненависть.
– Теперь ты понимаешь, почему выгодно быть эгоисткой, – как ни в чем не бывало, произнесла Вета. – Мне наплевать на всех. И эти тела, раскиданные по поляне абсолютно меня не волнуют. Они – не я.
– Я ничего не буду тебе объяснять. Ты убиваешь меня. Медленнее и мучительнее, чем всех их. Они не страдали. Тоша улыбается.
Слезы снова затянули глаза. Да я и не хотела видеть ничего вокруг. Зачем напрягаться, если жизнь больше не имеет смысла?
– Анжела, Анжела, – она с жалостью посмотрела на меня. – Ты была слишком зависима от них. А теперь – свобода.
Ну как она не понимает? Эта свобода не стоит ничего. Она бессмысленна. Лучше потерять ее вслед за всем остальным.
Перед глазами чернело. Все вокруг съеживалось и тускнело.
«Может, это смерть?» – с надеждой пролепетал внутренний голос.
И я словно падала в эту пустоту. Ощущение падения раздражало, но растущий страх усиливал боль. И эта боль была всем: воздухом, водой, солнечным светом. Казалось, что она одна может поддерживать существование. Больше ничего не надо. Боль. Она самодостаточна.
– Э, Анжела, что с тобой? – как через подушку, донесся голос Виолетты. Она трясла меня за плечо.
– Я хочу умереть, – прошептала я.
– Это глупо.
– Знаю.
– Я боролась за свою жизнь. Я на многое пошла, чтобы вернуть ее. Я отказалась от всего, что у меня было. Я пренебрегла всеми моральными принципами. И я своего добилась.
– Я тоже добьюсь. Я умру.
– Зря, – коротко кинула она. – Но я не вправе тебе указывать. Это твоя жизнь.
Волна воспоминания захлестнула меня.
…Серым осенним утром, когда я только-только вернулась с прогулки, мама начала свою нравоучительную речь:
– Энжи, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не смела гулять всю ночь напролет! Это ненормально для пятнадцатилетней девочки. В твои годы я думала только об учебе.
– Мама, ты – не я, – не надеясь на эффективность, пробормотала я.
– Это я знаю, – отмахнулась она.
– Так чего же ты от меня хочешь?
– Многие родители стараются реализовать свои мечты у детей. Поэтому против воли отдают их в спортивные секции и музыкальные школы. Но я не делала этого. Ты – моя надежда. И я хочу, в первую очередь, чтобы ты прожила долгую и счастливую жизнь. Хочу, чтобы ты достигла успеха. А твои ночные прогулки бесполезны. Энжи, одумайся, пока не поздно. Возьмись за ум.
– А если мое счастье – это и есть бесполезные прогулки?
– Нет. Это развлечение. А они приносят удовольствие лишь некоторое время. Рано или поздно это тебе надоест. И я не хочу, чтобы через несколько лет ты винила меня в своей не сложившейся судьбе.
– Тебя никто не будет винить, будь уверена. Но ты меня не переубедишь. Мама, все будет хорошо…
Простые такие слова. И раньше они могли здорово обнадежить или утешить. Вот только со временем многое изменилось, многое потеряло смысл. Права была мама – мое развлечение мне наскучило.
…Наша компания – семь человек – сидела на обледеневшей крыше. Я прятала руки в карманы короткой куртки, жалея, что не взяла перчатки. Вылезшие из-под шапки пряди волос покрылись изморозью. И не у меня одной. Все мы были похожи на седовласых, но почему-то молодых людей.
– А что вы думаете о смерти? – мечтательно протянула Леся.
– Лисенок, ты решила стать готом? – иронично поинтересовался Венус. Вообще-то звали его Вениамином, но все здесь носили короткие прозвища, отдаленно похожими на собственные имена и выгодно отличающими нас от других.
– Нет, – она покачала головой. – Просто любопытно.
Видя, что желающих отвечать нет, Зигги, а по паспорту Захар, заговорил:
– Это неизбежно. Поэтому боятся глупо.
– Смерть – это всего лишь начало новой жизни, – охотно проговорила Оксана.
– Окси, молодец, хорошо сказала, – похвалил Венус.
– Может, ты тоже выскажешься? – предложила Леся.
– Ладно, – кивнул парень. – Смерть сама нас всех найдет. А мы – стайка идиотов, которая пытается раньше срока ее догнать.
– Пф-ф-ф. Очень интересно, – фыркнула Прасковья, которую все звали просто Пегги. Откуда взялось такое прозвище, никто толком сказать не мог. – Смерть – это всего лишь логический конец. И встретить его нужно с радостью. Лично мне любопытно узнать, что же будет там, в загробном мире.
– А я очень сомневаюсь, что она нас так просто найдет, – улыбнулся Пол, мельком взглянув на меня. – Крыши – надежное укрытие от той, которая лишь изредка выбирается из-под земли.
Павел был самым моим близким другом. Даже, скорее, парнем. Мы пробовали с ним встречаться. Но меня это угнетало. Я слишком дорожила своей свободой. И с Полом мы разошлись, оставшись просто друзьями. Он меня понял.
– Энжи, пытаешься увильнуть? – поинтересовался Венус.
– Пытаюсь. Только ничего не получается, – ответила я. – Смерть – это экскурсия в другой мир. Ведь рано или поздно мы снова вернемся сюда.
На крыше воцарилась тишина. А ведь вроде бы ничего такого и не сказала. Хотя… Это сложно понять. Никто толком не знает, существует ли жизнь после смерти, и возвращаются ли души обратно, но уже в других телах.
– Браво, Энжи! – воскликнула Окси. – Прекрасно сказала!
– Да-да, – закивала Лиса. – А я скажу проще. Больно терять других. Но так легко оставить всех и самой отойти в иной мир…
Такие далекие воспоминания… Но вижу все, как сейчас. Семь человек, самые близкие друзья. У нас не было секретов друг от друга. И такие довольно туманные разговоры не были для нас редкостью. Почему бы не обсудить наболевшее в теплой компании? И ведь мы часами могли сидеть вместе даже в мороз.
Всю жизнь мне везло на хороших верных друзей. И при жизни, и после смерти. Мне удавалось найти таких людей, которые, как говориться, за тебя и в огонь, и в воду. Это здорово.
Моя экскурсия в другой мир, можно сказать, удалась. Вот только этот другой мир не такой уж и потусторонний. Просто другая жизнь, другое восприятие, и мир кажется не таким, как прежде. И сбылись мои слова, что рано или поздно мы все вернемся сюда. Я снова человек. А ведь имела в виду совсем другое!
Смерть неизбежна. И сейчас я ДОЛЖНА умереть. Умереть за своих друзей. Жаль, что это уже ничем им не поможет. Но никуда не деться. Я решила. Я сделаю это. Как бы ни не хотелось, но это будет лучшим выходом.
– Анжела! – боязливо пискнул карлик, только что возникший рядом со мной.
– Ну, привет, – грустно сказала я. – Твоя госпожа на свободе.
– Да! Но! Почему мортесы еще тут?!
– Потому что твоя мучительница Виолетта все испортила. Она оживила себя. Что-то, наверно, пошло не так, и их безжизненные тела остались тут, – я почувствовала, как по щеке скатилась слезинка.
– О, Анжела, – карлик, чуть не плача, подошел ко мне. – Прости, но я уже ничего не смогу сделать! Они совсем-совсем мертвы…
– Совсем-совсем, – мой голос прозвучал, как тихое эхо.
– Мне пора… Не только твоя жизнь потеряла смысл. Моей госпожи больше нет, а новые волшебники в этой семье еще нескоро появятся. Прощай!
И он бесшумно, без характерного хлопка исчез. Клубок, который так усиленно закручивался последнее несколько дней, стремительно распускался. Как сдувающийся шарик, он быстро становился бесполезным.
– Вета! – слабым голосом позвала я.
– Да, – она вышла из-за деревьев.
– Убей меня, пожалуйста.
– Ты с ума сошла? – абсолютно спокойно поинтересовалась она.
– Нет. Хотя, не знаю. Но тебе же не в первой.
– В смысле? – она всячески тянула время.
– Ты так легко убила их всех. Тошу, с которым вы были идеальной парой. Руса, который в трудную минуту помог вам всем с жильем. Алину, которая верила тебе и пыталась помочь. Настеньку, – я всхлипнула, – которую ты совсем не знаешь.
– Анжела, это действительно было очень легко. Когда хочешь спасти свою жизнь, в ход идет все. Вот только ты не поймешь. Ты пытаешься выбросить свою жизнь, как мусор, – она фыркнула.
– Вета, ну убей меня! Пожалуйста! – глотая слезы, взмолила я.
– Нет, дорогуша. Не дождешься.
Я дрожащими руками вытащила из кармана джинсов складной ножик. С третей попытки мне удалось его раскрыть.
– Виолетта, прошу тебя!
– А что мне потом делать с твоим телом? – холодно поинтересовалась она, вытягивая у меня из рук нож.
– Брось тут. И беги. Ты спасешься. И хоть раз в жизни сделаешь доброе дело.
– Очень доброе дело! – съязвила она. – Убийство.
– Я хочу этого. И только ты можешь мне помочь. Давай!
Я расстегнула Машину куртку.
Виолетта сосредоточенно пощупала лезвие. А потом легко и непринужденно ударила меня в грудь.
Правду говорят, что за миг до смерти перед глазами проносится вся жизнь. Как фильм, в ускоренном режиме.
Я почувствовала глухой толчок, с которым меня встретила влажная земля.
«Гребень…» – потухая, произнес внутренний голос.
И я поняла, что во внутреннем кармане куртки лежит деревянный гребешок паненки. Может, он и мог бы мне помочь…
«Уже не важно… Конец…»
Убей меня, пожалуйста
…Я шла по проселочной дороге. Справа и слева покосившиеся заборчики, якобы защищающие старенькие домики. Практически во всех дворах висит постиранное белье. Вот только людей нигде нет. Очень странно для утра в деревне.
Приятно идти по горячему песку босыми ногами. Насыщенная зеленая трава на обочинах радует глаз. Но куда же все подевались?
Песчаная дорога плавно переходит в асфальт. Слишком горячий. Я хочу обуться, но понимаю, что потеряла где-то обувь.
Вернуться и найти. Вполне нормальная мысль. Но стоило мне обернуться, сразу несколько хат вспыхивают, как спички.
Из хибарок выскакивают дородные женщины. Все как одна – босые, в белых длинных платьях и с цветастыми платками на голове. С румяными щеками и… одинаковыми лицами.
Я бегу прочь по раскаленному асфальту. И догоняет меня огненное безумство. Как только я поравняюсь с очередным домом, его охватывает огонь.
Я стараюсь не смотреть по сторонам. Мне нужно найти выход из этой странной деревни.
Но обувь, обувь…
Она где-то там, горит в огне. А может и просто стоит у дороги.
Нет, нет. Надо бежать прочь.
Вокруг мелькают лишь оранжево-красные всполохи огня и едкий темный дым. Молчаливые румяные женщины снимают постиранное белье. И все крутится, как на сатанинской карусели.
Дорога примыкает к шумной трассе. Я пытаюсь словить попутку. И каждый кричит мне из окна, что босых не подвозят.
И я жалею, что не вернулась в горящую деревню за своей обувью. Я иду вдоль дороги, и асфальт больно обжигает ноги. Я иду быстро. Я устала. Но остановится невозможно, такой горячий асфальт.
Ноги уже стерты. Я оборачиваюсь – а за мной кровавые следы. Мои следы. И свора собак, растущая с каждой минутой, слизывает кровь с асфальта.
Я уже почти бегу. Собаки за мной. Но я понимаю, что еще немного, и я свалюсь от усталости…
Проснулась я, когда солнце стояло высоко над землей. Странно холодно для августа. Руки окоченели, а джинсы были насквозь мокрыми. Роса.
Я потянулась. Руки уперлись во что-то мягкое и чуть теплое. Не открывая глаз, я перевернулась на живот.
– Эй, – я легонько толкнуло это что-то, но, не дождавшись ответной реакции, нехотя подняла веки.
Алекс. Лежит на спине. Хм, он что, тоже спит?
Я села. Прямо передо мной Алекс, слева Рус, справа Тоша. Нет, все они спать не могут!
Сонный мозг лениво пытался соображать. Но выходило у него, видимо, плохо.
На поляне, вокруг потухшего костра всюду лежали мортесы. Диана и Егор, Алина и Маша, Настенька.
«Дура! Они не спят! Они МЕРТВЫ!»
Простая и одновременно страшная мысль.
Мертвы…
Я кинулась к лежащему рядом Руслану. Расслабленно лежит на спине, руки под головой. Веки закрыты. Ну, он точно спит!
Дыхания нет, сердце не бьется. Но ведь это же нормально для мортеса…
Я осторожно коснулась его щеки. Чуть-чуть теплая.
– Рус, – тихо позвала я. – Руслан!
Никакой реакции.
Я мягко толкнула его в бок. Нет, ничего.
– Рус! Ты слышишь меня?
«Мертв» – пискнул голос.
Черт!
В голове сразу стало как-то пусто. Бесконечная темнота и безнадежность. Слезы сами наворачиваются на глаза.
Нет, так не может быть. Мортесы бессмертны! Они должны жить…
Я подползла к Алексу. Довольно длинные светлые волосы торчали в разные стороны. Алекс, милый Алекс…
Сердце отозвалось тянущей болью. Резкой, заполняющей все мое существо. И не было больше ничего – лишь боль, боль, боль. Никаких эмоций. Да и разве что-то могло остаться на пепелище несбывшихся желаний?
Тоша… Черт, даже сейчас улыбается! Улыбка навечно застыла на его губах. Я дотронулась до его холодной руки. Такая тяжелая и… неправильная. Недвижная. Неживая…
Я потеряла их всех.
Слезы лились ручьями. Их капельки изредка падали мне на колени. Я жива. А они нет.
Казалось, что я сейчас просто разорвусь изнутри. Хрупкое уязвимое тело не выдержит этой пронизывающей боли, заглушающей даже пустоту. Только боль. Словно из мира исчезли разом все краски, исчезла вся радость.
Радость… Я лишь смутно помнила, что это такое.
Только боль, боль, боль.
«Пора…» – шепнул голос.
Теперь внутренняя частичка меня понимала, что самоубийство – это, пожалуй, лучший выход. Если раньше эта мысль вызывала ужас, теперь это стало самым жгучим желанием.
Смерть избавит от боли. И боль уже никогда не сможет вернуться.
– Анжела? – донесся из-за спины удивленный голос Веты. – А, ну ты же уже человек.
Я обернулась. Сквозь застилающие глаза слезы взглянула на нее.
– Ты жива? – сами собой прошептали мои губы.
Он медленно подошла ко мне. С пониманием посмотрела и присела рядом на корточки.
– Многое произошло, пока ты спала, – негромко начала она. Ее лицо приобрело дежурно-грустное выражение. – Споры об этом общем решении длились не один час. И твое предложение о вечной жизни мортесов многих заинтересовало.
Я вытерла слезы. Плакать не надо. Рана на сердце от этого не затянется.
– Было много вариантов, – продолжила она. – Руслан, Леша и, – она сделала паузу, – Антон хотели лишь спасти тебя. Алина хотела воскресить свою безвременно погибшую сестру. Маша хотела вернуть всех к жизни. Егор и Диана воздержались. А Настя сказала только «Вместе навсегда». Как и ты.
– А ты чего пожелала? – пробормотала я.
– Вернуться к жизни. Но все вместе решили озвучить паненке Настино желание.
– И ты согласилась?
– Да. Но пару часов назад я взяла горшочек и отошла от поляны на приличное расстояние. Все были слишком увлечены своими делами. Настя хотела было увязаться за мной, но я ее заверила, что лучше говорить с паненкой один на один. Она поверила, – Вета улыбнулась.
И я боялась узнать, что же было потом. Но сомнений не оставалось, что в их смерти виновата Виолетта.
– Я открыла горшочек, и Янина выбралась из него. Я ей говорю «Я хочу вернуться к жизни». А она спрашивает, совместное ли это наше решение. Я объясняю, что это лишь мое, и если она не выполнит это желание, я к черту заброшу горшочек, и вы его не найдете. А если выполнит – я ее отпущу. Ей-то, конечно, свобода важнее. Недолго думая она вернула к жизни меня, закончила твое превращение и растворилась в воздухе. А когда я вернулась на поляну, все были мертвы, а ты все так же спала в окружении бездыханных тел.
Я молчала. Она во всем виновата. Она не выполнила уговор.
Черт возьми, Виолетта подставила нас всех! Виолетта, которая казалась мне идеалом. Мне нравились ее манеры, ее речь, ее характер! А она оказалась…
– Ты действительно сука! – прошипела я.
– Я знаю, – пожала плечами она.
Вот и все. Слова, которые должны были быть оскорблением, не возымели никакого эффекта. Все просто, как дважды два. Она позаботилась лишь о себе.
Почему я захотела спать? Если бы не это превращение в человека, я смогла бы все предотвратить! Я не сводила бы глаз с горшочка. Я ни за что бы не допустила их смерти.
Слезы снова сочились. Безысходность. Я больше ничего не могу сделать. Все уже закончено. Для всех нас. Только Вета снова заживет обычной жизнью. И никогда и не вспомнит о тех неделях, когда она была полумертвой.
Как ни крути, но человек старается забыть все плохое. Затолкать подальше в глубины сознания, сделать вид, что ничего и не было. А оно все равно всплывает. И ведь нет конца и края человеческому упрямству.
Мысли не возникают просто так. Они рождаются благодаря логическим цепочкам и сложным ассоциативным рядам. Они бегут беспокойными потоками, путаясь между собой и создавая новые мысли. И этот процесс идет бесконечно, даже во сне…
А странный мне сегодня приснился сон. Глупый, но одновременно и пугающий. Эти горящие дома явно не могут предвещать ничего хорошего…
Хотя что может быть хуже того, что уже случилось?!
«Смерть…»
Я хочу умереть. Но я и боюсь этого. Здравый смысл велит не делать глупостей. Но я решила. Как бы страшно это ни было, я умру. Вот только когда?
– Анжела, – осторожно позвала Виолетта.
– Я ненавижу тебя, – севшим голосом проговорила я. – Ты отняла у меня всех, кого я любила.
И если ненависть к Нике была активной, то эта была подобна медленному яду. Она понемногу уничтожала меня изнутри. И рана в сердце лишь притупляла ее. Боль сильнее, чем ненависть.
– Теперь ты понимаешь, почему выгодно быть эгоисткой, – как ни в чем не бывало, произнесла Вета. – Мне наплевать на всех. И эти тела, раскиданные по поляне абсолютно меня не волнуют. Они – не я.
– Я ничего не буду тебе объяснять. Ты убиваешь меня. Медленнее и мучительнее, чем всех их. Они не страдали. Тоша улыбается.
Слезы снова затянули глаза. Да я и не хотела видеть ничего вокруг. Зачем напрягаться, если жизнь больше не имеет смысла?
– Анжела, Анжела, – она с жалостью посмотрела на меня. – Ты была слишком зависима от них. А теперь – свобода.
Ну как она не понимает? Эта свобода не стоит ничего. Она бессмысленна. Лучше потерять ее вслед за всем остальным.
Перед глазами чернело. Все вокруг съеживалось и тускнело.
«Может, это смерть?» – с надеждой пролепетал внутренний голос.
И я словно падала в эту пустоту. Ощущение падения раздражало, но растущий страх усиливал боль. И эта боль была всем: воздухом, водой, солнечным светом. Казалось, что она одна может поддерживать существование. Больше ничего не надо. Боль. Она самодостаточна.
– Э, Анжела, что с тобой? – как через подушку, донесся голос Виолетты. Она трясла меня за плечо.
– Я хочу умереть, – прошептала я.
– Это глупо.
– Знаю.
– Я боролась за свою жизнь. Я на многое пошла, чтобы вернуть ее. Я отказалась от всего, что у меня было. Я пренебрегла всеми моральными принципами. И я своего добилась.
– Я тоже добьюсь. Я умру.
– Зря, – коротко кинула она. – Но я не вправе тебе указывать. Это твоя жизнь.
Волна воспоминания захлестнула меня.
…Серым осенним утром, когда я только-только вернулась с прогулки, мама начала свою нравоучительную речь:
– Энжи, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не смела гулять всю ночь напролет! Это ненормально для пятнадцатилетней девочки. В твои годы я думала только об учебе.
– Мама, ты – не я, – не надеясь на эффективность, пробормотала я.
– Это я знаю, – отмахнулась она.
– Так чего же ты от меня хочешь?
– Многие родители стараются реализовать свои мечты у детей. Поэтому против воли отдают их в спортивные секции и музыкальные школы. Но я не делала этого. Ты – моя надежда. И я хочу, в первую очередь, чтобы ты прожила долгую и счастливую жизнь. Хочу, чтобы ты достигла успеха. А твои ночные прогулки бесполезны. Энжи, одумайся, пока не поздно. Возьмись за ум.
– А если мое счастье – это и есть бесполезные прогулки?
– Нет. Это развлечение. А они приносят удовольствие лишь некоторое время. Рано или поздно это тебе надоест. И я не хочу, чтобы через несколько лет ты винила меня в своей не сложившейся судьбе.
– Тебя никто не будет винить, будь уверена. Но ты меня не переубедишь. Мама, все будет хорошо…
Простые такие слова. И раньше они могли здорово обнадежить или утешить. Вот только со временем многое изменилось, многое потеряло смысл. Права была мама – мое развлечение мне наскучило.
…Наша компания – семь человек – сидела на обледеневшей крыше. Я прятала руки в карманы короткой куртки, жалея, что не взяла перчатки. Вылезшие из-под шапки пряди волос покрылись изморозью. И не у меня одной. Все мы были похожи на седовласых, но почему-то молодых людей.
– А что вы думаете о смерти? – мечтательно протянула Леся.
– Лисенок, ты решила стать готом? – иронично поинтересовался Венус. Вообще-то звали его Вениамином, но все здесь носили короткие прозвища, отдаленно похожими на собственные имена и выгодно отличающими нас от других.
– Нет, – она покачала головой. – Просто любопытно.
Видя, что желающих отвечать нет, Зигги, а по паспорту Захар, заговорил:
– Это неизбежно. Поэтому боятся глупо.
– Смерть – это всего лишь начало новой жизни, – охотно проговорила Оксана.
– Окси, молодец, хорошо сказала, – похвалил Венус.
– Может, ты тоже выскажешься? – предложила Леся.
– Ладно, – кивнул парень. – Смерть сама нас всех найдет. А мы – стайка идиотов, которая пытается раньше срока ее догнать.
– Пф-ф-ф. Очень интересно, – фыркнула Прасковья, которую все звали просто Пегги. Откуда взялось такое прозвище, никто толком сказать не мог. – Смерть – это всего лишь логический конец. И встретить его нужно с радостью. Лично мне любопытно узнать, что же будет там, в загробном мире.
– А я очень сомневаюсь, что она нас так просто найдет, – улыбнулся Пол, мельком взглянув на меня. – Крыши – надежное укрытие от той, которая лишь изредка выбирается из-под земли.
Павел был самым моим близким другом. Даже, скорее, парнем. Мы пробовали с ним встречаться. Но меня это угнетало. Я слишком дорожила своей свободой. И с Полом мы разошлись, оставшись просто друзьями. Он меня понял.
– Энжи, пытаешься увильнуть? – поинтересовался Венус.
– Пытаюсь. Только ничего не получается, – ответила я. – Смерть – это экскурсия в другой мир. Ведь рано или поздно мы снова вернемся сюда.
На крыше воцарилась тишина. А ведь вроде бы ничего такого и не сказала. Хотя… Это сложно понять. Никто толком не знает, существует ли жизнь после смерти, и возвращаются ли души обратно, но уже в других телах.
– Браво, Энжи! – воскликнула Окси. – Прекрасно сказала!
– Да-да, – закивала Лиса. – А я скажу проще. Больно терять других. Но так легко оставить всех и самой отойти в иной мир…
Такие далекие воспоминания… Но вижу все, как сейчас. Семь человек, самые близкие друзья. У нас не было секретов друг от друга. И такие довольно туманные разговоры не были для нас редкостью. Почему бы не обсудить наболевшее в теплой компании? И ведь мы часами могли сидеть вместе даже в мороз.
Всю жизнь мне везло на хороших верных друзей. И при жизни, и после смерти. Мне удавалось найти таких людей, которые, как говориться, за тебя и в огонь, и в воду. Это здорово.
Моя экскурсия в другой мир, можно сказать, удалась. Вот только этот другой мир не такой уж и потусторонний. Просто другая жизнь, другое восприятие, и мир кажется не таким, как прежде. И сбылись мои слова, что рано или поздно мы все вернемся сюда. Я снова человек. А ведь имела в виду совсем другое!
Смерть неизбежна. И сейчас я ДОЛЖНА умереть. Умереть за своих друзей. Жаль, что это уже ничем им не поможет. Но никуда не деться. Я решила. Я сделаю это. Как бы ни не хотелось, но это будет лучшим выходом.
– Анжела! – боязливо пискнул карлик, только что возникший рядом со мной.
– Ну, привет, – грустно сказала я. – Твоя госпожа на свободе.
– Да! Но! Почему мортесы еще тут?!
– Потому что твоя мучительница Виолетта все испортила. Она оживила себя. Что-то, наверно, пошло не так, и их безжизненные тела остались тут, – я почувствовала, как по щеке скатилась слезинка.
– О, Анжела, – карлик, чуть не плача, подошел ко мне. – Прости, но я уже ничего не смогу сделать! Они совсем-совсем мертвы…
– Совсем-совсем, – мой голос прозвучал, как тихое эхо.
– Мне пора… Не только твоя жизнь потеряла смысл. Моей госпожи больше нет, а новые волшебники в этой семье еще нескоро появятся. Прощай!
И он бесшумно, без характерного хлопка исчез. Клубок, который так усиленно закручивался последнее несколько дней, стремительно распускался. Как сдувающийся шарик, он быстро становился бесполезным.
– Вета! – слабым голосом позвала я.
– Да, – она вышла из-за деревьев.
– Убей меня, пожалуйста.
– Ты с ума сошла? – абсолютно спокойно поинтересовалась она.
– Нет. Хотя, не знаю. Но тебе же не в первой.
– В смысле? – она всячески тянула время.
– Ты так легко убила их всех. Тошу, с которым вы были идеальной парой. Руса, который в трудную минуту помог вам всем с жильем. Алину, которая верила тебе и пыталась помочь. Настеньку, – я всхлипнула, – которую ты совсем не знаешь.
– Анжела, это действительно было очень легко. Когда хочешь спасти свою жизнь, в ход идет все. Вот только ты не поймешь. Ты пытаешься выбросить свою жизнь, как мусор, – она фыркнула.
– Вета, ну убей меня! Пожалуйста! – глотая слезы, взмолила я.
– Нет, дорогуша. Не дождешься.
Я дрожащими руками вытащила из кармана джинсов складной ножик. С третей попытки мне удалось его раскрыть.
– Виолетта, прошу тебя!
– А что мне потом делать с твоим телом? – холодно поинтересовалась она, вытягивая у меня из рук нож.
– Брось тут. И беги. Ты спасешься. И хоть раз в жизни сделаешь доброе дело.
– Очень доброе дело! – съязвила она. – Убийство.
– Я хочу этого. И только ты можешь мне помочь. Давай!
Я расстегнула Машину куртку.
Виолетта сосредоточенно пощупала лезвие. А потом легко и непринужденно ударила меня в грудь.
Правду говорят, что за миг до смерти перед глазами проносится вся жизнь. Как фильм, в ускоренном режиме.
Я почувствовала глухой толчок, с которым меня встретила влажная земля.
«Гребень…» – потухая, произнес внутренний голос.
И я поняла, что во внутреннем кармане куртки лежит деревянный гребешок паненки. Может, он и мог бы мне помочь…
«Уже не важно… Конец…»
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 29 гостей