Темнота

[Анастасия]

Иногда мне кажется, что "Темнота" пишется по принципу, чем дальше - тем страннее...
Если что, я могу объяснить значения некоторых деталей в этой главе, если вы не догадаетесь)
Буду рада, если вы напишите в комментарий не только свои ощущения от главы, но и свои рассуждения насчет значений некоторых,возможно, запомнившихся вам деталей, моментов.
Считаю, что получилась интересная глава - здесь есть над чем поломать голову и поразмышлять,додумать.

Глава 22
Разговор.

По телу медленными волнами пробегала дрожь.
Странное желание убежать, сойти с намеченного пути настигало меня каждую минуту.
Самосохранение кричало: «Вали отсюда, вали!», но, тем не менее, я шла.
Я шла к Элеоноре. Шла на тот странный разговор, к которому она позвала меня.
Мне нечего терять – так чего я боюсь?
Не знаю чего…
Наверное, каждое живое существо боится. Боится, что что-то поменяется в его жизни. Как боится перемен ребенок, когда его родители разводятся, как боится невеста вступать в брак перед самой свадьбой, как боится любой человек ступать на новый жизненный виток.
Боятся нормальные люди – видимо, бояться и сумасшедшие.
Бояться, что их сумасшествие может измениться. Нарушиться. Что в их странный, но уютный и уединенный мирок вторгнется некто.
Нечто.
Разрушит. Разворошит.
Нет, так не пойдет.
В голове еще крутились отрывки из разговора с Олегом.
Он любит меня – эту аксиому я давно уяснила у себя в мозгу, но никак не могла полностью в это поверить, все искала доказательства.
Вот, девочка!
Вот они, эти чертовы доказательства! Давай, меняй свою жизнь! Ведь именно это ты хотела сделать, когда бы нашла эти неведомые «доказательства»!
Да, я изменю свою жизнь. Изменю. Точно.
Я откажусь от своих странных чувств, отпущу Олега восвояси.
Нельзя ему травмировать жизнь, дарить надежду.
Я приближалась к небольшому захудалому домику на окраине этой местности.
Аккуратно войдя в него, дошла до назначенного номера квартиры и позвонила. Звука не было.
Еще раз.
Аналогично.
Тут я пнула дверь ногой и она отворилась.
Передо мной возникло тусклое помещение с бежевыми стенами и деревянной мебелью без излишеств.
Где-то в глубине квартирки я чувствовала присутствие той самой хозяйки, к которой я и пришла, но видимо, сейчас она меня не ждала.
Осторожно закрыв дверь, я словно глупенькая героиня американского ужастика, пошла вперед, озираясь по сторонам.
В доме, как и в кабинете у Элен было ужасное количество разнообразных книг. Что собственно не радовало меня, а скорее пугало и настораживало.
Человек не может быть настолько развит. Настолько.
Умненьких гениев всегда опасаются – я не исключение.
Эти умельцы хорошо научились скрывать свои мысли и идеи.
Мое больное воображение рисовало мне жуткие картины, для чего я истинно была сюда приглашена.
Меня окружали зеркала.
Повсюду.
Со всех сторон были зеркала, и порой казалось, что идя вперед я тоже прохожу через какие-то зеркальные поверхности.
Возможно, так и было - возможно, это все бред.
Но я боялась взглянуть в них – уж слишком страшно было мое отражение.
Нет, я не имела ничего против своей внешности. Зеркала, как мне казалось, искажали ее. Делали какой-то другой.
Вдруг я замерла, ловя ушами странный доселе не слыханной мной шум.
Страх набросился на меня со страшной силой. В панике я оглядела окружающий меня мир и еще больше ужаснулась – я стояла посередине, между четырех зеркал. Как это могло произойти, я сама не знала – да и это не сильно меня волновало в ту минуту.
Я посмотрела на себя с разных ракурсов.
Прямое отражение было спокойным и размеренным. Оно не могло свидетельствовать совершенно ни о чем - и бояться его тоже не стоило.
Зеркало, отражающее правый ракурс было тем же.
Тут краем глаза я заметила, как что-то движется в левом зеркале. Страх взял вверх. Я не могла пошевельнуться.
Раз.
Два.
Три.
Тебе не будет хуже.
Ну же!....
Раз.
Два.
Три!
Я резко повернулась и смотрела на свое собственное отражение. Такое же.
На меня смотрела спокойная девушка, с несколько обеспокоенными глазами и взъерошенными волосами.
Это была я сама. Здесь не было ничего дурного.
Чего я испугалась?
Нет, ну нельзя же бояться пустоты?
Что-то было непременно!
Тут я вижу в зеркале какую-то черную точку. Я всматриваюсь в нее.
Гляжу-гляжу-гляжу…
Тут по зеркалу проплывает тень…
О Боги! Что это?!
Я протираю глаза, думая, что все это мне привиделось.
Открываю.
На меня смотрит все та же девушка двадцати трех лет.
Нет, это все глюки. Нет.
С чувством странного умиротворения я поворачиваюсь к заднему зеркалу.
Он показывает мне меня. Но не меня.
На меня смотрит рыжеволосая девушка, с большими синими глазами, оскверненные болью и налитые кровью. На ее губах играет странная полуухмылка, а брови опущены почти на глаза.
Девушка смотрела на меня прямо, с неким больным превосходством.
Я ужасаюсь этой картине, но не могу ничего сделать – будто бы я была приклеена какие-то невидимым клеем.
Мы смотрим друг другу прямо в глаза и возможно пытаемся что-то разглядеть там.
Я вглядываюсь в ее судьбу. В ее страшную судьбу полную одиночества и боли.
Как ее бросали – как она бросала, как она злилась, истерила, но все это было где-то далеко внутри…
Она была слишком озлоблена на мир, чтобы быть нормальной.
Я видела ее руки.
Кровавые руки.
На них была кровь.
- Это ты… - чуть открывая рот, произносит зеркало.
Я в панике бросаюсь вперед и чувствую лишь треск.
Боль.
Тупая боль.
Страх.
В жилах один только страх. Только он, почему то, красного цвета…
Все вокруг начинает качаться, как при землетрясении.
Тут я вижу краем глаза, как отражение сходит с зеркала.
- Не волнуйся. Это не больно. Больным умирать даже приятно… - тихо произносит незнакомка и входит в осколки.
Осколки, образовавшиеся из-за моего удара.
Руки потеют – ноги холодеют…
Темнота.
______________________________
- Саша, - звук из комнаты застал меня врасплох и я чуть не вскрикнула.
Я лежала на кушетке с наложенным на руку бинтом.
- Саш, ты очнулась? - я снова слышу тот же холодный, но обеспокоенный тембр.
В комнату входит Элеонора, держа в руках деревянные четки.
- Что случилось? – спрашиваю я, не вникая в ситуацию.
- Я была в другой комнате. Тут услышала звук. Странный такой звук. Пришла в коридор – а там ты в крови лежишь. Собственно, все.
В голове будто переключили канал. Я вспомнила все: и как пришла, и как осматривала дом, и зеркала, и незнакомку…
- Зачем я тебе? – решив, сразу переходит к наступлению, спрашиваю я
- Я хочу тебе рассказать несколько вещей, которые ты не поняла, живя в этом мире. Ты скоро умрешь – я это знаю. Я все знаю. Все.
Я как зачарованная глядела в ее, наполненные болью, глаза и этот факт еще больше зачаровывал меня.
- Не думай, что я тебе начну молоть чепуху, мол, тебе предначертана такая судьба. Вовсе нет. Ты сама ее выбрала. Сама сделала ход конем.
- ты знаешь, что я занималась шахматами..?
- Я много чего знаю. У меня было время, чтобы узнать и утрясти в голове почти все моменты твоей жизни. Так вот. Твои неправильные шаги начались с того, что ты начала проявлять своенравие. Ты начала противоречить советам Оксаны, моим, и других умных существ. Ты ведь ничего не знала, а код ко всему у тебя на руке.
Она аккуратно загнула рукав моего серого свитера и показала на клеймо.
- Видишь, вот если сюда капнуть кровь, - девушка развязала мою руку и на запястье полились маленькие струйки красной жидкости, - то тут получаются: EN. Ты долго не могла разгадать эту довольно таки простую загадку, - Элен поднялась и стала шагать по комнате, - а ведь все просто! Ужасно просто! Кого мы знаем с инициалами EN? Под них подходит лишь двое: Оксана и….Я! Оксана подходит с трудом и смутно. Если только притянуть ее за уши.…Почему тебе надо было искать очень сложные пути?! А теперь все еще проще: выход из замкнутого круга только один – Элеонора. Просто?
Я лишь тихо киваю головой.
- Если бы ты не встретила этого Мишу – все бы было вообще замечательно. Но ты его встретила…и понеслось! Но потом, как мне показалось, ты вернулась на правильную дорожку – к Олегу. Я была рада. Правда. Позже ты связываешься с этой Лянкой, смерть твоей сестры…Все так сильно накручивается, что я решаю рассказать все Оксане, чтобы она поведала тебе хоть какую-то часть и направила тебя в правильное русло жизни. Но ты ее убиваешь за это! За то, что она хотела тебе помочь! Знаешь, я тебя уже совсем перестала понимать! И теперь, ты готова отдать себя казни. Подписать бумагу, в которой числится, что я проиграла в игре за твое счастье. Ты сделала слишком много неправильных ходов, чтобы выиграть эту партию.
- Все же кто-то ставил...– тихо бормочу я.
- Я хотела, чтобы твоя жизнь была хорошей. Если честно, просто- напросто я поспорила с одной своей приятельницей, что сделаю из тебя пример для подражания. А ты выбилась из-под контроля! Эх ты, Градовская! А могла быть в шоколаде! Нет, тебе вздумалось сойти с ума! – возмущенно прикрикнула Элен
- То есть ты знала всю мою жизнь наперед?
- Нет. Что ты! Просто я знала, в какую сторону мне надо тебя направлять. Все же опыт делает свое темное дело.
- И часто вы так спорите с приятельницей?
- Относительно.
- А как же те бумаги? – озадаченно спрашиваю я, припомнив те странные записки под дверью.
- Ты не догадалась? Правда что ли? Это все я – своей персоной. Я пыталась этими бумажонками испугать тебя и, следовательно, направить в правильное русло. Но ты сошла с ума! Эх, все слишком плохо сложилось для меня в этот раз. Лучше бы было, если лошадь сошла с дистанции по чужому злом умыслу или неосторожности. Чтобы не ездок, не лошадь не были виновны.
- А ты счастлива? – я задаю слишком странный вопрос. Пускай не в тему – но он меня волнует.
- Как ты думаешь?
- Не знаю.
- Может быть счастлива девушка, которая в возрасте пятнадцати лет убила своего собственного отца и, изрубив его на мелкие кусочки, сбросила в гробу в реку? Может быть счастлива девушка у которой жизнь отобрала все: друзей, любовь, интересы…Когда ты еле-еле выбираешься каждый день из собственной депрессии и грязи, которой тебя снабжает жизнь. Я думаю, что нет.
- За что ты убила отца?
- Он убил при мне мою пятилетнюю сестру за то, что она не хотела есть. Он был гробовщиком – делал гробы по заказ.
Девушка подошла к окну и стала вглядываться вдаль.
А мне все продолжало казаться, что я упускаю из всех ее слов что-то очень важное, но умело скрытое.
Нет, видимо, она права. Я глупая.
- Мы слишком похожи…слишком, – чуть слышно бормочет она, - Нельзя оставлять копии на этом свете…
- Зачем ты меня позвала сюда?, - я задаю свой финальный вопрос
- Ты хочешь сказать, что ничего не поняла из всего, что с тобой произошло здесь? – в глазах девушки загорелся странный огонек, - Из всего?
- Ты мало мне что поведала… - мрачно отвечаю я.
- Не важно. Я думаю, здесь слова вряд ли многое сыграли. Образы порой говорят намного понятнее.
Я встаю и иду в сторону выхода.
- Знаешь, - начинает Элеонора, будто сама с собой, - мы вряд ли с тобою живем в реальном мире. Я думаю, что все это все же сон. Страшный, пугающий сон. Такого не бывает, чтобы было все так безнадежно как у нас. Нельзя так. Я думаю, мы спим и когда-нибудь должны проснуться. А если проснемся, то твердой рукою отгоним его в сторону и развеем в чистом светлом воздухе. Мы обе спим – и это все иллюзия.
- Когда мы проснемся?
- Не знаю. Понятие времени – растяжимое понятие…Время бесконечно. Возможно, через пять минут – возможно, через вечность…
Я иду, переступая через осколки и капли крови.
Переступаю через все препятствия.
Но тут в одном из тысячи осколок мне кажется снова та ужасная черная точка. Она расплывается в лицо, фигуру...
- Ты бросишь меня? Не возьмешь к себе? - тих лепечет она.
Ее лицо мне не кажется безумным. Она просит о помощи.
Невысокая, беспомощная девушка....
Я осторожно беру осколок и сую себе в карман, разбрасывая ногой остальные, в которых видилось мое обычное отражение..
- Ты сделала свой окончательный выбор. Умрешь скоро - только тогда возможно проснешься,– я слышу скрежет голоса Элен и захлопываю за собой дверь.

[(Полина.П)]

Глава отличная, правильно Маша разубедила тебя)!
Помимо того, что мы с тобой уже обсуждали, мне вот еще что при перечитке в глаза бросилось - последние слова Элеоноры. "Умрешь скоро - только тогда возможно проснешься". Проснешься... От сумасшествия? Начнешь новую жизнь, новое перерождение с чистого листа, без сумасшествия... Снова родишься. Я правильно поняла?
Еще зацепил момент с двойным зеркалом. Вот, Саша смотрит на себя с одной стороны - напуганную девушку, с растрепанными волосами, пугающуюся того, что стоит в противоположном зеркале, за ее спиной - страшная, яростная женщина, с налитыми кровью глазами. Ее взросление, переход из девушки в женщину прошел именно через тот период, что показан нам в книге - именно за период ее сумасшествия. Именно оно превратило отражение в совершенно иную личность. "Оно показывает мне меня. Но не меня."
Вообще, на сколько мне известно, отражение - символ истинности. Оно показывает тебя таким, какой ты есть на самом деле.
Приятельница Элен, с которой она спорила... Почему-то пришла мысль, что это Судьба. Ведь мало кто захочет вступать с нею в игры...
Глава очень глубокая.
Символизм - вообще моя любовь просто.
Шикарно.

[Валерия Ильященко]

Наконец-то Саша увидела кем она является. Сумасшедшая убийца.
Больше всего жалко Оксану,ведь та действительно пыталась помочь. Опять у меня вернулась неприязнь к главной героини....
Мне тоже понравился момент с зеркалом)Классный такой

[Анастасия]

Полин, спасибо!
Все что ты говоришь - да, так и есть собственно.
Лер, думаю, здесь можно всех пожалеть.
Сашу - попалась в сети сумасшествия.
Миша - не смог разобраться в своих чувствах.
Оксана - была предана подруге до конца за что и пострадала.
Олег - влюблен и обречен мучатся от своих чувств всегда...
Список можно продолжать и продолжать...
_________________________
Небольшая выдержка насчет нескольких моментов в этой главе:
"1 момент с зеркалом говорит нам о том, что Саша сходит с ума. 4 зеркала символизируют четыре части Саши ( число 4 часто упоминается, ка к обозначение частей души).
Так вот, по зеркалам мы видим, что одна часть Саши сумасшедша и ее душа запачкана кровью.
В последнем моменте, когда она берет это зеркало себе она делает выбор.
Она дает приют сумасшествию в своей голове. навсегда. теперь она не излечится и не выкорчеет его корни из своего мозга.
"Ты сделала свой выбор" - констатирует факт Элен.
Элеонора, по идее является неким рассказчиком. Она знает все.
Она единственный персонаж способный здраво оценить всю ситуацию .
Мы не знаем ничего о ее прошлом - создается ощущение будто она существует вне времени.
Она мало говорит - будто режиссер, наблюдает за своей постановкой.
Возможно, если сильнее развить эту тему образ Элеоноры может стать одним из главных."

[Анастасия]

Глава 24
Походы в темноту

Я шла по лестнице, и звук моих шагов раздавался по всему помещению, будто звуки камерного оркестра. Наверное, такой акустике позавидовал бы любой дирижер.
Я, недоумевая внутри, и сжимая снаружи рукой осколок, иду вперед с очевидно ошалелым взглядом. В голове не укладывались все фразы Элен. Да не то, чтобы не укладывались – они летали по полушариям мозга. Да еще с такой скоростью, что самые отъявленные волшебники позавидовали.
Странно.
Тут я почувствовала чью-то руку на своем плече. Тонкую и костлявую руку.
Пока я размышляла закричать или просто убежать, обладатель руки промолвил:
- Пошли, - и вцепился в мое запястье.
Холодные, мокрые, костлявые руки принадлежали Элеоноре.
-Куда ты меня ведешь?
Мой риторический вопрос остался без ответа. Она снова ввела меня в свой дом.
Снова повела тем же путем, что я шла около часа или двух назад.
А может суток?
А может дня?
А может года?
А может вечности…
Зеркальная поверхность придавала помещениям вид туннеля, что неимоверно пугало меня. Да и срок, за который мы могли бы дойти до того помещения давно истек.
Мы шли и шли, не проронив ни слова.
В зеркалах мелькали лица, пейзажи, картины, образы…..Мелькали просто краски….
Сначала я могла разглядеть луга, дома с влюбленными, озера и леса. Потом картинка стала менять. Я видела хлопья снега и реку, скованную злодеем-морозом. Мертвую Варю, лежащую, будто святая на иконах. Со странно одухотворенным лицом. Мишу, с ужасом в его глазах. Оксану и ее русые, развевающиеся на ветру волосы.
Все мои грехи, снова втискивались в мое сознание, и им было совершенно наплевать на то, что все гигабайты забиты. Они находили себе место. Разрушали мое сознание.
Голова гудела. Боль усиливалась.
Слова, звуки, картины….
Боль, страдания, страх….
Я вскричала от этого всего, пытаясь закрыть лицо руками. Холодная хватка Элеоноры не отпускала меня. Мы методично шли вперед. В неизвестную даль.
Я извивалась, но меня тащили.
Зеркальный туннель давил со всех сторон, создавая невозможное для жизни давление.
Теперь же все слилось в одну багряно-кровяную массу, которая окутывала меня и еще больше задурманивала сознание.
Я больше не видела образов. Ни слов, не жестов, ни стихов…
Я чувствовала лишь кровяное тепло и пульс, ошалело, бьющий по головной коре.
Грехи не отпускаются Богом.
Не отпускаются таким как я.
Мозг отказывался думать – конечности отказывались бежать.
Я, примерив на себя образ примерной овечки, покорно шла за Элеонорой.
А масса все сдавливала и сдавливала….
И совершенно неожиданно для меня все эти кошмары кончились.
Сознание очистилось.
Я почувствовала всем кожным покровом свежий кислород.
Мы попали в большую, но совершенно пустую темную комнату.
Где-то вдалеке я увидела небольшую коробочку и силуэт.
Палки, отходившие от силуэта коснулись коробочки, вытянули из нее иглу и зазвучала музыка.
Вероятно, это был граммофон.
Мелодичный романс лился из медного приспособления, силуэт стал немного выше, и начал кружиться в такт.
- Здравствуй.. – тихо сказала Элеонора.
Силуэт обернул нечто похожее на голову в ее сторону и стал внимательно рассматривать.
- Ну, ты выиграла. Что уж тут говорить!
Силуэт потер свои маленькие ручки. Я даже увидела на тонком, вероятно девичьем лице, ухмылку.
Да, вероятно это была девушка. По ее разлетающемуся, легкому платью и локонами, которые разлетались при импровизированном танце, понять это было весьма не сложно.
- Она сама выбирала путь. Никто ей не помогал. Так что, можно сказать, что здесь сыграл элемент везения. Лотерея. Хотя, знаешь, ведь люди склонны из двух путей выбирать худший.
Силуэт снова направил голову в нашу сторону, наклонив голову на бок.
- Я тут просто решила показать тебе элемент нашего состязания – и все.
Силуэт вытянул руку ко мне.
- Нет, я не думаю, что Саше будет лучше, если она тебя увидит. Она и так больна.
Рука силуэта упала, разрезав собой окружающую атмосферу. С его стороны послышался выдох полный ужасной грусти.
- Ну что ты! Не печалься – просто я забочусь о ней. Она….- Элеонора замялась, - она несколько похожа на меня. Я имею такую склонность – заботиться о себе подобных.
Со стороны призрака снова появилась легкая усмешка.
- Она не животное! Просто, ты же знаешь, я не умею подбирать термины – Элеонора засмеялась своим непривычно для меня, звонким смехом.
А мелодия все шла и шла, очертания продолжали кружится в кромешной тьме.
Этот монолог Элен доставлял мне некоторое удивительное удовольствие, ибо с одной стороны я чувствовала, что решается моя жизнь, а с другой я чувствовала присутствие себе подобной сумасшедшей.
Хотя говорить тенью – для нас весьма нормально…или нет?
Мозг отказывался понимать все это. Просто заполнялся ля минорной тональностью.
Мне казалось, что губы Элеоноры открываются, но не я, ни силуэт не обращали на нее внимания. Не слышали ее.
Мы обе были заняты сей удивительной, полной страдания, мелодией.
Силуэт танцевал у открытого окна – я стояла неподвижно.
Последний аккорд. Граммофон забарахлил.
Призрак подошел к окну выкинулся. Исчез.
Испарился.
Я осталась наедине с собственным дыханием.
Элеоноры тоже не было.
Присев на холодный деревянный пол я вслушивалась в хрипы музыкального инструмента, и пыталась понять: это была очередная фантазия моего мозга?
Был ли здесь кто-то.
Могут ли тени танцевать.
Сумасшествие.
Походы в темноту.

[Валерия Ильященко]

Это правда ее видения какие-то или все же было?И что это за тень?Саша ее знает?Даже не представляю кто это может быть

[(Полина.П)]

Я просто не могу ничего сказать.
У меня нет слов.. Я потрясена.
Прости, Насть за столь бессодержательный комментарий.
Давай скорее новую главу.
Надеюсь, там я как следует оторвусь.

[Анастасия]

Глава 25
Письмо

Я не знаю, на что будут походить эти записи: не то на исповедь, не то на предсмертную записку.
Я искренне благодарна судьбе, что та позволила мне найти в этой комнате бумагу и ручку.
Она избавила ветер от просушки моих мыслей.
Знаете, теперь я поняла какого это – предчувствовать свою смерть.
Я всегда удивлялась, как люди могут говорить, что чувствуют свой скорый уход? Как это можно понять? Как это можно объяснить?
Теперь я понимаю это, и объяснить это невозможно. Это просто лампочка, которая зажигается в твоем мозгу и сигнализирует о скором уходе.
Как в конце любого года, так и конце любой жизни следует подводить какой-то итог. Увы, я никогда не была мастером в этом деле, но попробовать все же стоит.
Я не могу сетовать на свою семью в каком-то озлоблении на меня, забрасывании меня грязью. Семья была тем прекрасным островком, чьи райские плоды мне никогда не пришлось вкусить. В детстве, я не была отстранена от семьи – напротив, я любила ее больше жизни. Но с уходом отца я стала там будто чужой. Конечно, горюющая о кончине мать, обвиняющая во всем сестра…да и моя голова кричала мне: «Ты виновна, ты!». Наверное, это и можно назвать началом конца.
Все началось с этого – с этого психосоматического размышления разума четырнадцатилетней девочки о том, что ей следовало бы лучше умереть. А дальше ее размышления о смерти, и выбор своего пути. Уж лучше быть последним глупцом и умереть от простуды, чем быть слишком образованным для своих годов и умереть от собственных идей.
Потом были долгие года странствий, года обучения и проще говоря, года, с помощью которых, я пыталась забыть все это. Отказаться от своего разума и души – жить своим телом, пытаясь создать новую себя. Но корни того детского сумасшествия засели в мою голову так глубоко, что их витиеватую сеть, окутавшую всю меня, было трудно найти и выкорчевать.
Душа звала в Крайск. Безумная душа звала и манила, решаясь попробовать походить по канату смерти.
Там я встречаю колкий взгляд сестры, и отстраненность Оксаны. Да, несмотря на всю ее любезность, я чувствовала этот холод с самого моего появления. Все ее действия были машинальными и просто услужливыми. Все это подтолкнуло мое сознание к одиночеству.
Потом было не очень красивое самоубийство. По-моему прыжок – это весьма красивый способ уйти, но все же он прекрасен не до конца. Это лучше чем повеситься, ну или перерезать вены, утопиться, ибо труп твой имеет возможность остаться максимально красивым. Но будь я чуточку умнее, предпочла бы задохнуться газом – тело осталось бы идеальным. А может яд был бы вернее? Нет, определенно. Могли бы пойти рвотные массы, посинения. Нет, газ прекрасен, ибо им мы дышим.
И кто знал, что я спустя некоторое время умру, оставив свой юный двадцатипятилетний труп. Все же Судьба тоже имеет свой предвзятый вкус.
Шагнув в эту пропасть отчаяния я попадаю в некое место, которое теперь зову Адом. Это весьма странное место, которое до сих пор не могу понять. Иногда, взглянув за окошко, мне кажется, что его вовсе не существует. Что все это фантазии моего воспаленного разума. Все это бред
Картинки.
Иллюзии.
Желания.
Да, я желала попасть в некий хоть немного дружелюбный мир после падения в пропасть. Это как желание падающего в ущелье упасть там на одеяло. Пускай и жесткое.
А может, это все мои страхи. Каждый самоубийца до последнего боится смерти – вот и я, не хочу верить в то, что умерла. Вся моя сущность самозабвенно уговаривает себя, что существует другой мир, именуемый Адом. А есть ли он? Если да, то, как я это докажу.
Я не знаю.
Я могу полагаться лишь на свои чувства – но они обманчивы.
Они имеет склонность врать мне.
Потом был Миша. Это то время, которое я вспоминаю, чувствуя дым в голове. Я плохо помню все эти минуты, но мои чувственными рецепторы прекрасно его воспроизводят.
Эту боль.
Это отчаяние.
Это желание еще раз умереть.
Снова и снова.
Желание убить его, чтобы он никогда больше не был ядом.
Желание прижать его к себе и раствориться.
Никуда больше не отпускать.
А я его отпустила. В землю.
Навеки, его прекрасное тело, которое сейчас могло бы ходить по этой бренной земле, должно разлагаться в гнусном гумусе или слое вмывания.
И за это я ненавижу себя. За то, что обрекла его на эту участь.
Что убила его за свою любовь. Да и любовь ли?
Может, все это было мое средство развлечения? Спасения от серы будней?
Изведения себя – игрушка распространенная, и, как известно общедоступна, приносящая немало удовольствия.
Так были ли здесь чувства или все же это был простой расчет моего мозга – неясно. Я не могу понять это.
И никогда не смогу.
Это слишком запутанный клубок из шелковых нитей жизни, который какой-то непоседливый любимец Судьбы запутал так, что та тоненькая неприглядная ниточка Истины уже потерлась и никогда не будет найдена.
Его смерть – на моей душе. Но эта душа осталась за мной.
Мой.
Навеки.
Хотя бы он останется у меня рядом.
Любовь – штука сложная, и основном надуманно-эгоистического характера. Мы нуждаемся в любви. Но поверьте, нас никто не любит. Это все фантазии и внушение. Каждый из нас навсегда одинок, и к одиночеству нас готовят с рождения. Не верьте тому, что, даже зарождаясь, человек происходит при слиянии двух людей – нет, он, естественно, присутствует, но он один в этом мире. Из нескольких, кажется, яйцеклеток выбираю его одного. Почему?
Потому что природа так устроена?
Возможно, но я верю в предназначение человека – одиночество навеки.
Эмоциональные привязанности существуют, но это лишь глупенькие порывы, которые исчезают со временем. Мы обречены умереть одиноко. Но одиночество, не синоним ли спокойствию, к которому мы все так стремимся?
Варя ушла от меня. Так нелепо. Так странно.
Я, приехав к ней, видела лишь ее оскал. А потом видела ее почти святой лик. Ее рыжеватые волосы и плотно закрытые карие глаза.
Ее смерть была крайне нелепа, что ударило меня будто дубиной по хребту. Я не знаю, что здесь поразило меня: возможно, то, что я не приложила к этому руку?
Весьма правдоподобно звучит.
Но с этого момента я прекрасно понимала, что помешалась рассудком.
Мои побуждения убить Оксану рождались еще со школьной скамьи, ибо эта девушка знала обо мне слишком много, хоть и не была особо разговорчива, но, впрочем, могла принести неприятностей.
Она все время напрягала меня своими нравоучениями и нравственными бреднями.
Все это бесило меня.
Тупая добровольная помощь – как мило!
Мне только расплакаться не хватает.
Она должна была умереть за свою эту доброту – добрые люди нынче не выживают.
Олег был подобен Оксане – жалкий мальчик, который вечно будет нести свой крест любви к несуществующему идолу.
Я не знаю, что страшнее – смерть от падения с высоты, или вечные душевные муки, но одно могу сказать точно – ему весьма не повезло с судьбой.
Во что он влюблен? Он влюблен в свой идеал, который ему требуется перенести на кого-то, потому что пустоту боготворить как минимум странно. Почему этим объектом стала я? Наверное, потому же, почему и яйцеклетка одна выбрана из многих.
И все же единственной причиной, по которой мне еще не хочется умирать является Элеонора. Эта девушка осталась для меня неразгаданной и поэтому я пытаюсь ухватиться за ту соломинку жизни, но сил нет, подобно и иссякающему энтузиазму.
Видя ее, мне казалось, что я смотрю в копию только с другой оболочкой. Причем, эта копия будто бы вживляла в меня свои гены, которые все больше и больше размножались во мне и давали плоды. Все это было невыносимо.
Мое сумасшествие играет злую шутку.
Я смирюсь с этим, не потому что это нужно для раскаяния, а потому что мне поделать больше нечего.
Вся наша жизнь – сплошная лотерея. Каждый день нас окружает множество шансов, и каждую секунду мы делаем выбор: начиная от завтрака на сегодня, кончая партнером на остаток жизни.
Правильным ли будет наш выбор, мы никогда не знаем, да и узнаем ли вообще, ведь госпожа Судьба – девушка скрытная и не любит делиться своими секретами.
И все же следует помнить, что все мы склонны принимать скорые решения, подстегивая себя не существующими чувствами, эмоциями или людьми, что приводит к переходу на черную клеточку. А они, как известно, приводят к тупику и проигрышу в этом раунде. Приходится дальше отсиживаться, нервно чесать нос, и наблюдать за другими, более удачливыми игроками, делающими ход вслепую.
Все мы сидим с повязкой на глазах и выкидываем карты, полагаясь на собственное мышление, которое на самом деле является банальным случаем или интуицией.
Все это бренно. Все то, что происходит с нами каждый день, есть простая бренность. Это все так нелепо, так глупо. Вся эта наша любовь, все привязанности, обязанности и заботы. Все наши желания и мотивации, страдания – все это не более одного тоненького звука, который никто и никогда не услышит. Мы все - фантазия одного гениального автора, который болеет лихорадкой уже многие годы. Но когда-то он вылечится, и вы все умрете.
Со мной навеки останется только мое одиночество, такое истинное, гордое и непоколебимое, что даже обладая только им, я буду чувствовать себя сильной. Сильной, но такой уязвимой
Неуязвимость может дать только смерть.
Я умру. Умру. Возможно, прямо сейчас, оставив большую кляксу на бумаге.
Но тогда, это будет неидеальным концом, поэтому мне приходится сбивать и рушить спайку тех проводов, которые падаю телесное электричество к той лампочке смерти.
И все забудут меня, и мой прах разлетится по земле.
И все забудут имя Саши.
Все забудут ее книгу правды.
Но лишь один силуэт лет шестнадцати, будет, кружась под звуки романса, вспоминать свой выигрыш в странном споре с владычицей ада.
А была ли девочка?
А была ли боль?
А была ли жизнь?
Темнота.

[Анастасия]

Эпилог.

Над небольшим городом было большое серое небо, которое, казалось, вот-вот захлебнется водой вперемешку с кислотными остатками.
День был мрачен и прохладен, и вечно спешащие люди, одетые в темные цвета из-за своей врожденной практичности, спешили куда-то, сбивая друг друга и мысли с толку. Лишь большой мост с чугунными перилами и цепями был подобен гордо стоящему кораблю, в этом шумном море общества с его неизменными безосновательными проблемами.
На холодном от северного ветра асфальте сидела девушка, лица которой никто не видел. Были живые мальчишки, которые быстро подбежав, пытались скинуть с нее не то платок, не то капюшон, но лишь поднеся руку, они чувствовали безграничный страх, и ноги их сами уносили в другие районы, где с ними случалось невесть что.
Другая же часть привычной уличной массы совершенно не интересовала эта девушка, которая, похоже, высматривала всех своим колким, но невидимым взглядом в толпе.
Воздух был пропитан сыростью, которая исходила от беспокойных вод местной реки, имевшей склонность разливаться по осени и весне, затопляя прибрежные районы и повергая местную администрацию уже который год подряд в неизмеримый шок. Сейчас ее воды бились об те самые чугунные цепи, издавая умировотряющие звуки, от которых хотелось просто закрыть глаза и забыться на мгновение.
Эта прибрежная улица была застроена зданиями, как на подбор, в готическом стиле, что преображало ее, делая странно мрачной в любой день.
Мимоходом по серому воздуху летали желтые листочки и бумаги.
Бумаги были исписаны витиеватым подчерком, таким красивым и легким, что повергло бы людей, имеющих сейчас в большинстве своем ужасный почерк, в удивление. Они были без всяких линеек и клеток, были несколько желтоваты и исписаны очень мелко и уборчиво, что подчеркивало желание автора донести все, что приходило ему на ум. Эти листы летели, будто из неоткуда, подчеркивая непонятную траурность сегодняшнего вечера.
Все это могло стать неплохой картиной для очередной польской драмы, но, увы, не стало, потому что это северные края России с ее обычными каждодневными трагедиями. Малыми и большими.
Внимание сидящей девушки привлекла, в отличие от толпы, лишь одна бумага, которая пролетела мимо нее, слегка коснувшись перил.
Тут она, немного подумав, странно улыбнулась, и долго вглядывалась в круговорот людей, будто выискивая своего давнего приятеля для ночной посиделки за бутылкой хорошего спиртного.
Спустя некоторое время, молоденькая девушка в темных одеждах и с закрытым лицом ушла с моста, захватив свой граммофон, который так и не издал и звука.
Этим вечером молодой мужчина обнаружил в своем кармане небольшую черную розу, как будто с окровавленными краями и EN написанной на одном из лепестков.
Этой ночью пошел дождь, и прибил ту бумагу к мосту. Ее невозможно было отлепить и выбросить, поэтому усталые рабочие посчитали, что она не будет никому мешаться. Тем более она была, полностью пожелтевшая, и одним исключением полностью пуста - одной фразы «Темнота».
Через три дня на том мосту появился венок, который все, почему то, боялись снять под любым предлогом.
Тогда же появилась и нацарапанная на чугуне надпись: «Она была прекрасной мишенью, обреченной на одиночество и смертельный выигрыш»

[Маша Соболева]

Настя.
Прости меня... Я так долго обещала тебе оставить комментарий, так долго собиралась и только сейчас пишу его.
Но я всё-таки очень рада, что всё-таки прочитала и всё-таки оставлю коммент.
Ты проделала огромную работу, огромный труд, залезая в человеческое подсознание и роясь в психологии. Мне трудно было читать последнюю главу, потому что она выбивает мозг. Но ты права - всё бренно. И наши переживания, боль и радости во вселенной не оставят ничего. Так и Саша исчезла, ничего не изменив. Ты очень мощно описала всё мысли героини. Снимаю шляпу, потому что слов нет.
Про выбор тоже правда. И она сделала свой выбор... Она убила Мишу, чтобы он остался с ней? Как-то я запуталась с ним... Она убила его из-за любви, и если она считала, что так он навсегда останется за ней... может, она была и права.
Эпилог.
То, что произошло с листком, венком и надписью, как я понимаю, это своеобразная могила Саши ( а на что ещё это похоже? ) В каждой строчке символика. Только что означает надпись EN?
Одним словом, я очень рада, что мне удалось прочитать такое прекрасное произведение. Спасибо тебе за него. Пусть тяжёлое, похожее на сумасшествие, но оно оставило у меня след.